Джаханнам, или До встречи в Аду - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/129
• Следующая

– Господи, до чего же вы мне все надоели! Почему я не могу спокойно работать? А? Почему?

– Почему ты не можешь спокойно работать? Можешь. Разве тебя кто обижает? Скажи, и перестанет обижать. У тебя вот партнер был? Аяз был, да? Аяз Алиев? Нехороший человек. Обижал тебя. Больше не обижает.

Руслан молчал. В 99-м, когда с него очередной раз попросили на газават хоть полфиника, Руслан дал очень мало. Сослался на своего партнера по таможенному бизнесу, коммерсанта Аяза Алиева. Сказал, что все деньги от бизнеса забирает Алиев.

Через три недели азербайджанца Алиева расстреляли в подъезде. Руслан не хотел гибели Алиева. Он просто хотел отвертеться от людей Халида. А они пришли после убийства и попросили денег за услугу.

– Не бери себе в друзья неверных, – сказал Хасаев, – или не надейся на помощь Аллаха. Ты забыл об этом и взял в друзья Рыдника. И теперь ты думаешь, что у тебя нет выхода. Если ты меня сдашь, Рыдник воспользуется этим, чтобы отобрать твой бизнес. А если сделаешь, как я скажу, ты окажешься крайним, когда начнется разбор полетов. Так?

Халид Хасаев сидел перед братом, совершенно неузнаваемый, поседевший и постаревший, поменявший все свои привычки, кроме привычки убивать, и Руслан понимал, что он обречен. Прежним Халидом нельзя было управлять с помощью страха, но им было легко управлять с помощью денег. Для нового Халида деньги были лишь способом обеспечить то, чего любой нормальный человек и даром-то не пожелает – быструю, а возможно и мучительную, смерть.

Отношение Халида к Руслану и к русским, конечно, было разное. Все-таки Руслан был брат, а русские были бараны. Но пытаться объяснить Халиду что-то насчет ценности человеческой жизни, хотя бы жизни чеченца, было все равно что пытаться объяснить биологу в лаборатории ценность жизни подопытной мыши. Биолог бы тут же согласился. «Конечно, – сказал бы он, разделывая очередной экземпляр на пробирном стекле, – во-первых, тысяча мышей стоит две тысячи долларов, а во-вторых, вы знаете, сколько денег мы затратили, прививая ей этот вирус?»

Халид, усмехаясь, встал. Поддел носком кроссовки вертящееся кресло, так, что оно подпрыгнуло и отлетело к стене.

– И это ты называешь бизнес, Руслан? Казино-мазино? Пленки с компроматом? Терминалы, которые тают, как шоколадка в руках, едва на них подует прокуратура? Ты живешь как морской еж, которого берет со дна любой ныряльщик. Так вот – я готов предложить тебе бизнес. Настоящий. С доходом в десять тысяч процентов на каждый вложенный бакс. И если ты сделаешь, как я скажу, тебя никто никогда не тронет.

Четвертого человека, приехавшего в Кесарев вместе с Халидом, звали Маирбек.

Маирбек происходил из уважаемого кумыкского рода и был национальной гордостью соседней с Чечней республики: в двадцать лет Маирбек стал чемпионом мира по джиу-джитсу. К двадцати пяти у Маирбека был огромный дом в самом центре столицы республики, красавица-жена и два двухлетних близнеца: Саид и Умар.

Маирбеку было двадцать шесть, когда его старший брат, уважаемый в республике человек, по имени Сагит, заплатил пятьсот тысяч долларов за должность министра сельского хозяйства республики.

К несчастью, спустя три месяца еще один уважаемый в республике человек, и вдобавок даргинец, а не кумык, заплатил президенту семьсот тысяч долларов за ту же должность. Новый претендент на должность министра спросил, как быть с Сагитом, президент ответил:

– А это твоя проблема.

Новый претендент разрешил проблему весьма просто, всадив противотанковую гранату точно в створ бронированных листов сагитовского «Мерседеса». «Мерс» сгорел, как свечка.

После смерти брата Маирбек, спешно прервав свое выступление на чемпионате мира, прилетел в столицу республики и объяснил ее президенту, что министром сельского хозяйства будет он: имущество должно оставаться в семье.

– Моего брата убили из-за этой должности, – сказал Маирбек, – если ее получу я, я буду считать виновным одного человека, а если ее получит убийца, я буду считать виновными двух.

Президент республики не хотел, чтобы Маирбек считал его причастным к гибели брата, но и назначать его министром сельского хозяйства президенту было тоже неохота. Поэтому он предложил Маирбеку любую другую должность на выбор.

– Тогда министром финансов, – сказал Маирбек.

– Но ты же ничего не понимаешь в финансах, – удивился президент.

– Я и в сельском хозяйстве ничего не понимаю, – ответил Маирбек, – какая разница, в чем я не понимаю?

Маирбека назначили министром сельского хозяйства, а даргинца Али-Хаджи Ильясова назначили в утешение на место руководителя Пенсионного Фонда. Так уж получилось, что здание Пенсионного Фонда в республике стояло точно напротив от здания Министерства сельского хозяйства – прямо через площадь Примирения и Согласия – и поэтому никто не удивился, когда спорхнувший с крыши министерства ПТУР вписался точнехонько в окно кабинета уважаемого Али-Хаджи. Ильясова в кабинете не было.

За два последующих года борьба между сельским хозяйством и пенсионным фондом республики унесла жизни троих телохранителей и семерых сотрудников министерств. Три бронированных «Мерса» завернуло в лепешку, у двоюродного брата Ильясова сгорел новенький дом, площадь Примирения и Согласия покрылась противотанковыми траншеями и воронками от фугасов, а полуразрушенные здания обоих ведомств были прикрыты бетонными заборами, в проломах которых дежурили гранатометчики.

Трудно сказать, кто бы победил в этой войне на истощение, а только в 2002 году в республику приехала комиссия во главе с заместителем генерального прокурора России.

Комиссия имела мандат на арест всех ваххабитов, которые могли помешать переизбранию президента республики. Через неделю после прибытия заместитель генерального прокурора навестил министерство сельского хозяйства и показал Маирбеку его имя в списке закоренелых ваххабитов.

– Ну что, – сказал замгенпрокурора, – будешь сидеть или приведешь доказательства своей невиновности?

Маирбек отлучился в комнату отдыха и приволок с собой целую кучу доказательств своей невиновности, все за подписью секретаря американского казначейства. Доказательства тут же были приобщены к делу и признаны исчерпывающими, Маирбек и москвич превосходно поладили, и притом до такой степени, что когда зам генерального собрался улетать в Москву, Маирбек отвел его в сторону и попросил об услуге: забрать с собой на правительственном чартере жену и двух детей Маирбека. О том, что семья министра сельского хозяйства покидает город, не знал никто, кроме самого зама генерального прокурора.

На следующий день кортеж из четырех машин выскочил из гаража Маирбека и помчался по утренним улицам между беленых домиков и цветущих вишен. В тот момент, когда машины поворачивали на дорогу, ведущую в аэропорт, под днищем бронированного «Мерседеса» Кайтагова сработал стодвадцатидвухмиллиметровый фугас.

По иронии судьбы, сам Маирбек находился в машине сопровождения: обычном небронированном «шевроле». Свой «мерседес» он отдал жене и детям.

Три оставшиеся невредимыми машины кортежа подъехали на взлетное поле спустя пятнадцать минут. Зам генерального прокурора лично руководил погрузкой в правительственный чартер коробок дагестанского коньяка и трехлитровых банок с черной икрой. Он не мог скрыть своего изумления, когда увидел Маирбека живым и невредимым.

– Кому ты сказал, что я поеду в аэропорт? – спросил Маирбек.

– Это что за тон? – возмутился москвич.

Больше он ничего не успел сказать: Маирбек и его люди открыли ураганную стрельбу по заму генерального прокурора и его охране.

Случай этот наделал изрядный переполох. Правительственный самолет сгорел к чертовой матери. На месте кровавой бойни осталось двадцать трупов. Бывший чемпион мира по джиу-джитсу, бывший министр сельского хозяйства, двадцативосьмилетний Маирбек Кайтагов скрылся со своими уцелевшими охранниками в горах Чечни.

Руководитель Пенсионного Фонда Али-Хаджи Ильясов погиб через полгода, когда грузовик со взрывчаткой, за рулем которого сидел ингуш-смертник, въехал в ворота Дома Правительства соседней с Чечней республики.

• Предыдущая
• 20/129
• Следующая