Призрак и другие соучастники - Романова Любовь Валерьевна - Страница 24

• Предыдущая
• 24/51
• Следующая

— Кто тебе сказал? — Стася лукаво улыбнулась и в ее вишневых глазах заплясали озорные огоньки, — После встречи в туалете с Вилкой я прекрасно овладела эмпатией.

— Правда? И прямо сейчас читаешь наши чувства? — поинтересовался Гарик.

— А как же! Сказать, что ты сейчас чувствуешь?

— Ну?

— Первое — это гордость: ведь ты лучше нас знаешь, как расследуют убийства, и наслаждаешься ролью командира. Второе — это азарт и нетерпение! Тебе очень хочется приступить к расследованию. Третье — легкий голод. Ты проголодался и думаешь, кажется, о котлетах. Четвертое, тебе нравится… — внезапно Стася замолчала и уставилась на Гарика. Вадик заметил, что щеки его брата стали пунцовыми.

— Все. Хватит. Я верю, — прошептал Гарик. — Не надо продолжать.

Вадику стало не по себе. Он вдруг понял, что для этой девчонки они оба, словно открытые книги — буквари с картинками. В землянке повисла неловкая тишина.

— Извините, — Стася отвела глаза в сторону, села на диван, обхватив руками колени, и отвернулась, — Я не хотела…

— Подожди, Стася, — Гарик сел рядом и Вадик в очередной раз почувствовал себя лишним, — Все нормально, я просто не ожидал. И потом — это же здорово, что ты стала эмпатом. Представляешь, как просто теперь проводить допрос! Ты всегда будешь знать, врет тебе человек или нет.

«Ага, а еще она теперь прекрасно знает, что ты втюрился в нее, как последний идиот, — подумал Вадик, — И что меня это бесит! На секунду ему стало неловко перед этой девочкой с вишневыми глазами, но потом неловкость уступила место раздражению, — Ну и пусть знает! Плевать я на нее хотел! Она мне никто!»

Снаружи землянки почти совсем стемнело, и ребята решили возвращаться в интернат. Желудок Гарика уже пару раз издал тревожную трель, напоминая, что приближается время ужина. Вадик подошел к своему изобретению проверить, нет ли кого на тропинке, и тихо присвистнул от удивления.

— Не фига себе! — Со стороны леса, около ограды интерната, СТОЯЛ ПРИЗРАК. Самый настоящий призрак в белом балахоне до земли с копной темных, нечесаных за последнее столетие волос. Его фигура излучала еле заметное свечение. Лица было разглядеть невозможно — он стоял спиной к лесу, наблюдая за территорией интерната.

— Что там, Вадь? — Рядом оказался брат. Увидев выражение лица Вадика, он тоже прильнул к биноклю, — Та-а-ак! Старая знакомая!

Стася со смесью страха и восторга наблюдала за призрачной фигурой. Надо же — настоящее приведение! Мертвенное сияние, шедшее от балахона, не вызывало никаких сомнений — это пришелец с того света.

Ребята по очереди смотрели в бинокль на застывшего в обрамлении кружева веток призрака. Ну, просто фильм ужасов какой-то! И вот, наконец, фигура в белом осторожно двинулась в сторону интерната. Решено было следовать за ней. Друзья выключили свет и в спешке покинули Убежище.

Им удалось нагнать призрачную женщину минуты через три. Она не торопясь вошла в мастерскую Мироныча, которая в это время стояла темной — занятия давно закончились. Троица притаилась за полуголым кустарником, росшим под окнами бывшего флигеля Вершицких. Повисло томительное ожидание. Ленивыми гусеницами ползли минуты, а из мастерской не доносилось ни звука.

— Может, в окно заглянем? — предложил Вадик.

— Нет. Спугнем. Давайте, еще подождем. — отрезал Гарик.

Прошло не меньше четверти часа, но окна мастерской так и остались темными, в них не мелькнуло даже намека на движение. Из главного здания интерната донесся дребезжащий звук.

— Ужин. — Гарик с тоской посмотрел на окна столовой. — Все. Пошли, — Он встал во весь рост и решительно направился к мастерской.

— Постой! Не надо! — попыталась остановить его Стася, но было поздно. Гарик в два прыжка оказался рядом с дверью. Девочка ждала, что он осторожно заглянет в мастерскую, может, фонариком посветит, но не таков был близнец Соболев. Гарик резко распахнул дверь и включил свет.

— Степан Миронович, вы здесь? — услышали ребята его голос, — А я к вам пришел!

Стася и Вадик, не сговариваясь, бросились вслед за Гариком. Вдруг ему понадобиться их помощь! Первое, что заметили друзья — это открытая шахта заброшенного подъемника. Фанера, заботливо прибитая братьями, теперь болталась на одном гвозде. Квадратный лаз скалился на ребят черной пастью. Призрака таинственной женщины в мастерской не было и в помине.

— Ушла! — выдохнул Гарик, — через подвал!

И тут Стася увидела ногу. Большую ногу в грубом башмаке. Она торчала из-за задернутой занавески, которая отделяла помещение мастерской от диванчика Мироныча. Девочка сделал пару робких шагов, не отрывая взгляда от неподвижной конечности, отвела в сторону засаленную штору и обнаружила весьма неприятную картину. На диване, свесив огромные ручищи, лежал учитель труда. Его усатая физиономия сейчас имела серо-зеленый оттенок. Фланелевая рубаха на груди была разорвана, словно в приступе удушья. Глаза закатились, оголив желтоватый белок. Стася почувствовала резкий приступ тошноты.

— Мироныч, что с Вами? — услышала девочка у себя за спиной голос Гарика, — Он мертвый?

— Кажется! Призрак убил его! — оторопело произнес Вадик, — Нужно звать на помощь.

И ребята, что есть духу, кинулись прочь из мастерской.

Через двадцать минут на территорию тихореченского интерната въехала «Скорая помощь» и пара милицейских машин с мигалками. Стася из окна наблюдала, как санитары вынесли из мастерской носилки, накрытые белой простыней, и, включив сирену, поспешно укатили в сторону города. А около флигеля все еще толпились люди в милицейской форме и мерцали вспышки фотоаппарата.

— Место преступления осматривают! — важно изрек Гарик, стоявший рядом. — Протокол составляют.

До отбоя оставалось совсем ничего, но никто в интернате и не думал укладываться спать. Все возбужденно обсуждали несчастье, приключившиеся с Миронычем. Стася до сих пор не могла прийти в себя — у нее перед глазами стояло посеревшее лицо учителя труда. Лицо мертвеца. Бррр! Как же это неприятно находить трупы! Бабушка была права: в убийствах нет ничего романтичного…

От неприятных мыслей Стасю отвлекло движение в тусклом свете фонаря. Через двор к крыльцу интернат уверенно шагали два человека. Одного из них девочка смогла бы узнать даже в полной темноте. Это был дядя Тарас. Она вмиг ощутила холод внизу живота, к гору поступила забытая в суматохе обида. Стася отшатнулась от окна.

— Ты чего? А-а-а — Леонова увидела. — Догадался Гарик, — Может, еще раз поговоришь с ним?

— Нет. Он не хочет меня знать! — гордо вскинула подбородок Стася, — Обойдусь как-нибудь. Там с ним Стас пришел. Давай его расспросим об убийстве Мироныча.

Дядя Тарас и молодой оперативник прошагали в кабинет директора. Через минуту рядом со Стасей и Гариком материализовался Вадик.

— Все! Дело сделано. В кабинете Стервеллы лежит диктофон, — не скрывая гордости, сообщил он, — Пока все бегали в мастерскую, я спрятал его под ее столом.

— Ты Супер Бизон! — хлопнул Гарик по спине брата, — Главное, так же ловко его потом оттуда достать.

Дождаться оперативника Перепелкина друзьям так и не удалось. Перед ними, словно тень мадагаскарского шамана возникла ночная воспитательница, имя которой братья не смогли вспомнить. Это было бесцветное существо неопределенного возраста. Возможно, двадцати пяти, а возможно и сорока лет от роду. Худая сутулая женщина, с волосами цвета половой тряпки, которой Тетя Аля намывала интернатские полы. Стасе отчего-то почудилось в ее невнятном лице что-то знакомое. «Наверное, напоминает кого-то из той, дугой жизни, — подумала девочка». Ночная воспитательница постояла, молча глядя на ребят, а затем еле слышно сообщила, что пора в постель. И снова замолчала, терпеливо дожидаясь, пока друзья соизволят выполнить ее распоряжение.

Братьям Соболевым и Стасе не оставалось ничего другого, как покинуть свой пост. Они разошлись по палатам, договорившись завтра продолжить расследование.

• Предыдущая
• 24/51
• Следующая