Вторая кожа - ван Ластбадер Эрик - Страница 26

• Предыдущая
• 26/121
• Следующая

Однако Доминик, со своим блестящим умом, видел вещи совершенно в другом свете. Маргарита и по сей день не понимала, почему он настоял на том, чтобы она унаследовала его положение главы всех семей Восточного побережья. Должен же он был понимать, какую невыполнимую задачу ставит перед ней?! И все же настоял на своем. И она, отчасти из чувства сестринской преданности, отчасти из любопытства неофита, уступила. И к чему же она в результате пришла? Ее преследуют, по существу, загнали в тупик, она абсолютно беспомощна и одинока. Вряд ли Дом мог предвидеть подобное.

От жалости к самой себе Маргарита заплакала, уткнувшись лицом в ладони. Выплакавшись, взглянула на телефон, но он был нем как рыба.

«Фрэнси, где ты? Боже, молю тебя, спаси и сохрани ее от беды».

Внезапно раздался телефонный звонок. Женщина вздрогнула, но потом, решив, что на связь вышла ее дочь, вздохнула с облегчением и включила линию.

— Алло?

— Привет, дорогая. — Сердце у нее сжалось.

— Кто это?

— Они тебя упустили, Маргарита. Увы, в наши дни все труднее становится найти компетентных исполнителей.

— Чезаре?

— В другое время и в другом месте мы могли бы стать друзьями, — сказал Леонфорте. — А может быть, даже нечто большим. Жаль.

Маргарита закрыла глаза.

— Чего ты хочешь, моей смерти?

— Не только смерти, дорогая. Мне нужно все. Все, что создал Доминик, все, что принадлежит тебе. — Он хмыкнул. — На данный момент это не так уж и много. Но я получу все.

— Если тебя интересует мой ответ, я говорю «нет».

— Можешь говорить все, что хочешь. Ты больше никто — просто юбка, женщина. Теперь, когда Тони нет, вы оказались без главы. Из Гольдони осталась только ты. А с тобой я покончил.

Она сжала рукоятку пистолета:

— Я пустила пулю в лоб одному из твоих убийц и сделаю то же самое с тобой.

— О, я охотно верю тебе, дорогая. Хотя ты и женщина, ты чертовски хороший стрелок. Я не могу позволить, чтобы ты бегала, размахивая пистолетом. Поэтому приказываю тебе вылезти из своей дыры.

— Ты никогда не сможешь приказать мне сделать что-либо.

— Никогда не говори «никогда», Маргарита. Доминик должен был научить тебя этому.

— Не смей упоминать имя моего брата.

— Приезжай, Маргарита. Обещаю, что тебе не причинят вреда. Сейчас я скажу тебе куда...

— Пошел ты в задницу!

— Как утонченно. Ну что ж, дорогая, ты вынуждаешь меня прибегать к пошлым угрозам. Тебя не удивляет, почему не работает твой проигрыватель компакт-дисков? Потому, что мы установили в твоей машине подслушивающее устройство. Твоя дочь у Джули, не так ли? Мы проверили номер Джули через телефонную компанию и установили адрес. Хочешь услышать?

Маргарита похолодела. Фрэнси!

— Ублюдок.

— 3837, улица Фокс Холлоу, Нью-Канаан.

Женщина вскрикнула.

— С тобой все в порядке, дорогая? Мне послышался какой-то шум.

Маргарита нагнулась над телефоном:

— Чезаре, если ты причинишь дочке хоть какой-нибудь вред, я обещаю, что буду преследовать тебя, где бы ты ни находился и сколько бы времени мне на это ни потребовалось.

— Уверен, что ты сдержишь слово, — ответил Чезаре, — поэтому я не собираюсь делать ей ничего плохого. Пока не собираюсь... У тебя в распоряжении час. — Он дал ей адрес. — Если тебя не будет по этому адресу в назначенное время, я не отвечаю за то, что может случиться с твоей дочерью.

Несмотря на то, что она закусила губу, ей не удалось сдержать слезы.

— Чезаре, она ведь всего лишь невинный ребенок.

Ответом было молчание, и она стиснула зубы. Ее душили слезы.

— Ты привезешь ее, или я не приеду.

— Забудь об этом.

— Мне нужны доказательства.

— Война есть война, Маргарита. Я не пощажу никого.

— Я тоже.

— Слушай, ты, чертова ведьма, если будешь продолжать действовать мне на нервы, я привезу на встречу ее палец, тебе ясно?

— Попробуй сделать это, и я собственноручно выдавлю тебе глаза и заставлю съесть их.

Может быть, его заставил смягчиться тон ее голоса, а может быть, он с самого начала решил выполнить ее условие и только мучил ее.

— Ладно, ладно. Когда приедешь, она будет здесь. Довольна?

— Целая и невредимая?

— Разумеется, целая и невредимая.

В мыслях Маргариты отчаяние сменялось надеждой и наоборот.

— Мне нужно больше времени.

— Нет, не нужно.

— Я не успею, здесь сильное движение, мосты, к тому же надо заправить машину и заехать в аптеку.

— В аптеку? Зачем?

— Как ты думаешь, идиот? У меня начались месячные. Мне нужно...

— Хватит! Не хочу ничего слышать.

— Бога ради, Чезаре, ведь мы говорим о жизни моего ребенка.

Последовала короткая пауза, во время которой Маргарита про себя вознесла Богу короткую молитву.

— Хорошо, дорогая, я дам тебе три часа, — сказал наконец он. — Но это все время, которое осталось у Фрэнси.

Обычная токийская морось сменилась дождем, который с одинаковой монотонностью барабанил по неоновым рекламам и по крышам ворот синтоистских храмов. Николас встретился с Танакой Джином в районе храма Асакуса. Танака стоял перед частным домом конической формы, под одиноким кедром. Это был худой, смуглолицый человек, обладающий той едва приметной грацией, которую можно увидеть у киноактеров, играющих роли японских полицейских и самураев. В нем ощущалась какая-то загадочность, как будто мозг Танаки был сейфом, набитым секретами. Его глубоко посаженные глаза вводили людей в заблуждение. Он казался полусонным, и Николас чувствовал, что, если бы ему пришлось изо всех сил кого-нибудь преследовать или допрашивать, он делал бы это все с тем же видом.

— Линнер-сан, — сказал Танака Джин с вежливым поклоном, — для меня большая честь познакомиться с вами.

— Уверяю вас, для меня это тоже не меньшая честь, — ответил Николас, возвращая поклон. Он сложил свой «Ками». Как всегда исполнительный Т'Рин передал ему информацию о примерно десяти членах «Денва партнерз». Информация поступала в «Ками» в виде комбинаций нулей и единиц, устройство же перевело их в японский алфавит. — Ваша репутация общеизвестна — особенно по делам Тецуо Акинаги и Ёсинори. — Один из упомянутых им людей был известным оябуном якудзы, главой японской преступной семьи, другой — самым влиятельным независимым политическим деятелем, о котором говорили, что он сделал или свалил восемь последних премьер-министров. — Вы имеете прочную репутацию современного реформатора.

Успех обвинения в деле Акинаги имел для Николаса особенное значение. Тецуо Акинага был оябуном могущественного и кровожадного токийского клана Сикей. Члены якудзы с гордостью считали себя находящимися вне японского общества и предпочитали называть свои кланы иронически-фаталистическими именами. Сикей по-японски означало смертная казнь. Акинага был членом внутреннего круга кайсё, называл себя другом и учеником Оками, но на самом деле был его злейшим врагом. Все остальные, кто ненавидел Оками, были смыты кровавой волной, исчезли. Остался только Тецуо Акинага.

— У меня превосходные и преданные сотрудники, — сказал Танака Джин. Он стоял под дождем без зонта. Единственной его защитой был воротник переливчатого зеленого плаща, который он поднял вверх, чтобы вода не попала ему за шиворот. — Очень любезно с вашей стороны, что вы сразу согласились встретиться со мной.

— Я так же, как и вы, заинтересован в том, чтобы найти людей, участвовавших в краже секретов Киберсети.

Танака Джин ключом открыл покрытую патиной бронзовую дверь, сорвав при этом три куска ярко-оранжевой липкой ленты, употребляемой в полиции. На каждой из них было написано: «ВНИМАНИЕ! МЕСТО СОВЕРШЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ! ВХОД ЗАПРЕЩЕН!» Он вошел в прихожую, и Николас последовал за ним. Они оказались внутри виллы, которая была выдержана в стиле колониального Сайгона. Сквозь жалюзи окон просачивался белесый, с примесью неонового свет. В воздухе чувствовался запах ладана и аниса. Но ощущение чего-то похожего на висящую сеть гигантского паука заставило Николаса непроизвольно вздрогнуть.

• Предыдущая
• 26/121
• Следующая