Искатель. 1994. Выпуск №5 - Парди Кен У. - Страница 25

— Просто я не так выразился, простите, — выдавил Свенсон, стараясь взять себя в руки. Он посмотрел на манлихер, потом перевел взгляд на меня. — Ни о каком сведении личных счетов не может быть и речи, Карпентер. Никто не вправе вершить самосуд.

— Не смешите меня. Морг не самое подходящее место для смеха. К тому же я показал вам далеко не все. А здесь есть на что посмотреть. Кое-что я заметил только сейчас. — Я приблизился к другому скрюченному трупу и сказал: — А теперь посмотрите на это.

— Мне бы очень не хотелось, — спокойно проговорил Свенсон. — Может, вы сами расскажете?

— Хорошо, вы и оттуда все увидите. Это — голова. Я очистил ее. Маленькое отверстие во лбу, ровно посередине, и выходное отверстие значительно большего диаметра в затылке. Оружие то же самое. Да и убийца наверняка тот же.

Капитан со старпомом молчали. Они были слишком потрясены и не могли выговорить ни слова.

— Взгляните, как странно прошла пуля, — продолжал я. — Она вышла высоко — так, будто стрелявший лежал или сидел, а его жертва стояла над ним.

— Да. — Свенсон, казалось, не слышал меня. — Снова убийство. Два убийства. Тут должна работать полиция.

— Конечно, полиция. Давайте позвоним в ближайший участок и попросим тамошнего сержанта побыстрее приехать.

— Все равно это не наше дело, — упорствовал Свенсон. — Я капитан американского военного корабля, у меня совершенно четкое задание, и я намерен доставить в Шотландию людей с «Зебры», тех, что выжили, целыми и невредимыми.

— Не подвергая опасности корабль? — спросил я. — Если убийца попадет на борт, всем нам крышка.

— Кто знает, может, он и не…

— Да вы сами не верите в то, что говорите. Конечно, он непременно окажется там. Вам, как и мне, теперь хорошо известно — пожар на станции произошел не случайно. Случайным здесь было только одно — размеры пожара и сила распространения огня. Как раз то, чего убийца не учел. Время и погодные условия оказались против него, впрочем, я не думаю, что у него была возможность выбирать. Единственное, что ему оставалось, чтобы уничтожить все следы преступления, — это устроить пожар. И ему бы это удалось, если бы не я: ведь о том, что здесь произошло неладное, я догадывался еще до того, как мы покинули борт. Убийце надо было действовать крайне осторожно, чтобы самому не стать жертвой своего преступления. Так что хочется вам того или нет, капитан, а убийца рано или поздно все равно попадет на борт вашего корабля.

— Да, но у всех, кто остался в живых, ожоги, у некоторых даже очень сильные…

— А как же иначе? Или, может, вы думаете, он прижег себя в двух-трех местах сигаретой, а потом встал где-нибудь в сторонке и спокойно наблюдал, как тут полыхает? Разумеется, ему пришлось поджарить и себя, чтобы все выглядело натурально.

— Совсем не обязательно, — возразил Хансен. — Он же не знал, что кто-то станет его подозревать и начнет расследование.

— А сыщик из вас никудышный, — коротко сказал я. — За всем этим стоят матерые преступники с огромными связями. Они похожи на гигантского спрута с такими длинными щупальцами, что он смог добраться до Холи-Лох, запустить их в ваш корабль и подстроить диверсию. Почему они это сделали, я не знаю. Но ясно одно: это дело рук профессионалов. Они просчитывают наперед каждый шаг, чтобы избежать любой случайности. Мы не знаем точно, что произошло, когда пожар разгорелся вовсю, — убийца, должно быть, кинулся спасать людей из огня. Было бы очень странно; если б он этого не сделал. Именно так он скорее всего и получил ожоги.

— О Боже! — проговорил Свенсон. — Ну и положеньице у нас, хуже не придумаешь!

— Неужели? Смею предположить — в морском уставе такое вряд ли предусмотрено.

— Да, но что… что же нам делать?

— Обратиться к помощи полиции — ко мне.

— Что?

— Да-да, ко мне. Ведь полномочий, официальной поддержки, возможностей и власти у меня куда больше, чем у любого другого полицейского. К тому же я имею полную свободу действий.

— Кажется, я начинаю верить в это, — задумчиво сказал Свенсон. — Последние двадцать четыре часа я все больше и больше удивляюсь вам. Минут десять назад я признался, что был не прав, и теперь готов повторить это снова. Значит, вы полицейский? Сыщик?

— Точнее — офицер. Военно-морская разведка. Документы у меня в чемодане, и предъявлять их я имею право только в исключительных случаях. — Я подумал, что пока не стоит перечислять документы, которыми я располагал, поскольку сейчас было не самое подходящее время и место.

— Но вы же доктор?

— Да. Военно-морской врач, но это только одна сторона медали. Моя основная специальность — расследование случаев саботажа в вооруженных силах Великобритании. А докторский халат — всего лишь прикрытие, причем довольно надежное. Полномочий у меня больше чем достаточно, я имею право бывать где угодно и разговаривать с кем угодно, оставаясь в глазах всех окружающих ученым-психологом. А будь я просто офицер, это было бы невозможно.

Наступило долгое молчание, затем Свенсон произнес:

— Вы могли бы рассказать все раньше.

— Может, мне надо было растрезвонить об этом по системе корабельной радиосвязи? Спрашивается — зачем? Мне очень не хотелось, чтобы вы проявляли в отношении меня излишнее любопытство и следили за каждым моим шагом.

Спросите любого полицейского, и он вам скажет: нет ничего хуже, когда в его дела суют нос дилетанты-любители, возомнившие себя эдакими Шерлоками Холмсами. Но теперь у меня нет выхода и я вынужден открыть вам свои карты, однако не все, а лишь некоторые, потому что так нужно! Ах, почему вы пренебрегли приказом вашего командования?

— Приказом? — Хансен с недоумением воззрился, на Свенсона. — Каким еще приказом?

— Приказом из Вашингтона, согласно которому я был обязан предоставить доктору Карпентеру полную свободу действий. Будьте же разумны, Карпентер. Я не могу действовать вслепую. Хотя, конечно, я догадывался — и в подводных лодках вы разбираетесь не хуже любого из нас, и вели вы себя чертовски ловко. Потом, эта ваша история с диверсией. Ну, разумеется, у меня были подозрения. А разве у вас самого их не было, окажись вы на моем месте?

— Возможно, и были бы. Но я привык выполнять приказы.

— Ну да, те самые, что так тщательно прячете в своем чемодане?

— Вот именно. И в них черным по белому написано, что это за станция, — вздохнул я. — Что ж, видно, этим все и должно было закончиться. Сейчас вы узнаете и наконец поймете, почему ваше командование настаивало на том, чтобы вы оказывали мне всяческую помощь и поддержку.

— И вам можно верить? — спросил Свенсон.

— На сей раз вы можете верить каждому моему слову. Хотя, то, что я рассказал вам в Холи-Лох, тоже правда — я лишь малость приукрасил ее, Чтобы вы наверняка поверили и взяли меня с собой. Здесь, на «Зебре», действительно было совершенно уникальное оборудование, своего рода электронное чудо, позволявшее следить за ходом предпусковых операций советских ракет и точно определять места их расположения. Система обнаружения размещалась в одном из сгоревших домиков — втором отсюда, если смотреть на юго-запад. Днем и ночью над «Зеброй» на высоте тридцати тысяч футов висел огромный привязной шар-зонд. Но никакого радиоустройства на нем не было. Это была гигантская антенна. Как мне кажется, разлив горящего топлива на столь обширной площади произошел потому, что взорвались баллоны со сжатым водородом, которым накачивали шар. А баллоны хранились как раз на складе горючего.

— Кто из полярников знал, что на «Зебре» имеется такая система наблюдения? Все?

— Нет. Большинство из них думали, что это система контроля за космическим излучением. А о настоящем ее предназначении знали только четверо — те, кто жил в домике, где она находилась. И домик этот, своего рода разведывательный форпост, сгорел дотла. Теперь вам ясно, почему ваш главнокомандующий проявлял столь серьезное беспокойство о судьбе «Зебры»?

— Вы сказали — четверо? — Свенсон задумчиво посмотрел на меня. — А кто именно, доктор Карпентер?