Ниндзя - ван Ластбадер Эрик - Страница 74

• Предыдущая
• 74/108
• Следующая

Напротив них сидел чисто выбритый японский бизнесмен в темном костюме; рядом с ним на сидении лежал кожаный чемоданчик, поверх него — аккуратно сложенный черный плащ, а на самом верху — черный котелок. Попутчик оторвал глаза от газеты и посмотрел в их сторону. Через толстые линзы очков его глаза казались неестественно большими и круглыми. Он моргнул, словно рыба, наткнувшаяся на какой-то неизвестный предмет. Заметил ли он пальцы Юкио у Николаса на бедре, перед тем как вернуться к чтению? Газета тихонько зашелестела; с таким же успехом это могла быть кирпичная стена.

Николас видел, как поблескивает край толстого золотого кольца. Он вообразил этого человека важной шишкой из дзайбацу. Может, “Мицубиси”? Или “Сумитомо”, или “Мицуи”? Во всяком случае, ни “Ниппон Стал”, ни “Тойота;”, ни “Ниссан”. Нет, скорее, это одна из новых электронных фирм — “Тосиба”, “Мацусита”, “Хитати”.

Возможно, его семья когда-то основала “Мицубиси”. Николас знал, что теперь, как и в самом начале, делами дзайбацу управляли семейные кланы. Американские законы Прервали эту власть, но не надолго.

Николас смотрел сквозь газету и рисовал в своем воображении круглое желтое лицо, слегка поблескивающее от тонкой пленки пота; белоснежный накрахмаленный воротничок; темно-синий шелковый галстук. Символ новой Японии, которая мучительно избавляется от средневековой изоляции. Странно, но это далекое прошлое давит на нее гораздо сильнее, чем события недавней войны. Переход к европейской одежде был всего лишь проявлением культурной тяги к Западу.

Япония уже достигла экономического равенства и теперь собирала силы для рывка, чтобы оставить позади те страны, у которых она когда-то училась. Николас был убежден, что настанет день, когда японцы докажут всему миру свое могущество и после этого вернутся к традиционным кимоно.

Они ехали из Токио в Осаку на суперэкспрессе. Справа простирался Хонсю, главный остров Японии. Слева время от времени показывалось море, бросая причудливые золотистые блики на потолок вагона. Толчки и шум почти не ощущались на этом сверкающем серебристо-синем лайнере, тихом и просторном.

Юкио откинулась на сидении и взяла Николаса под руку.

— Почему бы нам не переночевать в Осаке? — Словно оправдываясь, она добавила: — Терпеть не могу поездов.

Николас уже думал об этом. Пожалуй, это неплохая мысль. Ночная жизнь там яркая и оживленная, а Николасу как раз сейчас необходимо было развлечься.

Их маленький шпионский заговор против Сайго — Николас предпочел забыть, кто все это затеял, — оказался ненужным. Еще до того как Юкио пошла на обед в дом Сацугаи, где она должна была тайком взглянуть на железнодорожный билет Сайго, Николасу принесли записку. Сайго приглашал его на несколько недель в Кумамото, небольшой городок на Кюсю. О цели визита в записке ничего не сообщалось. Как и все в жизни Сайго, это было окутано тайной.

Николас читал записку с гнетущим чувством. Ему почему-то казалось, что Сайго разгадал его мысли и за словами записки скрывается что-то совсем другое. До Николаса будто доносился далекий звон колоколов с окутанной туманом горы.

“Если ты решишься, — сказал Кансацу, — то окажешься на неизвестной территории. Я не могу тебе советовать. Помни только, что здесь ты уже всему научился”. Николас был подавлен: его план раскрыт, и вместо того, чтобы подумать, зачем Сайго зовет его на юг, Николас отдался тяжелым предчувствиям. В довершение всего, Юкио все-таки пошла на обед к Сацугаи.

За окном молча возвышались горы, сине-серые, прорезанные полосами снега, стекавшего с их вершин как пролитые сливки. Куда он сейчас направляется — к свету или во мрак? И имеет ли это значение?

— Особенно этот, — произнесла Юкио, будто и не молчала несколько минут. — Ненавижу этот поезд. Широкие сидения, хромированные полки, огромные окна — все это для меня ничего не значит. Еще хуже. От этой тишины мне становится не по себе. — Она состроила гримасу. — У меня нога затекла.

Юкио вытащила из-под себя ноги и выпрямила их в проходе. Сосед беспокойно зашуршал газетой.

— Ладно, — согласился Николас. — Хорошо. Не было никаких причин очертя голову мчаться в Кумамото. В конце концов, Николас был в Осаке только один раз, очень давно, и ему было любопытно посмотреть, как изменился город. Узнает ли он его? Наверно, нет.

Николас чувствовал рядом с собой теплое тело Юкио и думал, разумно ли брать ее с собой. Честно говоря, это была не его идея. Но решив принять приглашение Сайго, он просто не смог отговорить Юкио ехать вместе с ним.

— Ведь это ты меня во все втянул, — сказала она звонким обвиняющим голосом. — И теперь ты просто обязан взять меня с собой, — Юкио непокорно откинула голову; даже в гневе она была необычайно привлекательной. — И потом, если ты этого не сделаешь, я поеду сама. Думаешь, ты сможешь от меня спрятаться?

Николас так не думал. Нехотя соглашаясь, он поймал себя на мысли, что ведет себя совершенно не по-японски. Интересно, полковник так же уступал Цзон?

Когда Юкио была рядом, Николаса часто охватывала дрожь и его мускулы начинали непроизвольно сокращаться. Иногда в такие минуты он изучал себя, как бы глядя со стороны. Это помогало справиться с каким-то жутким чувством, которое, как дрожащая летучая мышь, поднималось в нем откуда-то из живота. Николас знал, что не должен отдаваться этому чувству, иначе сойдет с ума. Проводя рукой по его телу, Юкио задевала неведомые струны в самом темном закоулке его души, о котором он и сам прежде не знал и который оставался неподвластным его собственной воде.

Мистер Мицубиси отложил газету. Его лицо лоснилось, как лошадиный круп после галопа. Он открыл чемоданчик, снова закрыл его и развернул вощеную бумагу, в которой оказался сандвич с курицей. Он жевал, и его круглые очки ярко поблескивали. “Наверно, — подумал Николас, — где-то у него припасен пакет хрустящего картофеля иди плитка шоколада”.

Позади несколько бизнесменов, как две капли воды похожих на мистера Мицубиси, шуршали в своих темных костюмах-тройках, будто насекомые в своих коконах, и оживленно обсуждали двух Джеков — Руби и Кеннеди.

В Осаку на экскурсии не ездили — для этого существовала древняя столица Киото. Бытовало мнение — большей частью среди токийцев, — что жители Осаки — это одержимые деньгами бизнесмены, которые, встречаясь друг с другом, вместо приветствия задают вопрос: “Ну как, деньги делаешь?”

Николас не знал, насколько это мнение соответствует действительности. Зато он знал, что среди шумных улиц этого города, словно уголки прошлого в неоновом веке, прячутся многочисленные храмы Фудомёо, божества, которое покровительствует торговцам. Эти храмы никогда не жаловались на недостаток посетителей.

Юкио и Николас остановились в небольшом Современном отеле недалеко от центрального района Дотомбори. Они заняли два отдельных, но смежных номера. Обедать было еще рано, и они сразу же отправились в город.

Юкио хотела непременно посмотреть осакский замок, последний бастион семьи Тоётоми, который Иэясу Токугава осадил уже после того, как в 1603 году стал сегуном. Замок, как и большая часть города, был построен Хидэёси Тоётоми. Строительство заняло три года и было завершено в 1586 году.

— Одно время, — сказала Юкио, когда они проходили через парк, оставив позади современные кварталы, — госпожа Ёдогими была моим идеалом.

Впереди, в опускающихся сумерках возвышался замок, огромный и неподвижный. Николас подумал, что Иэясу не стал бы строить такое тяжеловесное сооружение.

По мере приближения к наружным укреплениям замка становилось все многолюднее.

— Больше всего меня поражало то, как преданно она выполняла волю Хидэёси, даже после его смерти. Словно Ёдогими сама была самураем. Она целиком отдала себя заботам о наследнике.

— Да, — согласился Николас. — Да. Они подошли к наружной каменной стене, которая казалась особенно массивной в длинных закатных тенях.

— В ущерб всей стране, — добавил он, — Вместе с Мицунари она строила козни...

• Предыдущая
• 74/108
• Следующая