Выбери любимый жанр

Журнал «Если», 1995 № 03 - Браннер Джон - Страница 23


Изменить размер шрифта:

23

Конечно, моделью реальности «миксерная» вселенная служить не может. «Это генерализация нашей стандартной космологии», — поясняет Хоубилл; вместо того, чтобы пространство одновременно расширялось во все стороны, каждая его точка то удаляется, то возвращается в одном из направлений. Вселенная остается гомогенной — но уже не изотропна! Современный подход заключается в предположении, что осцилляции миксерного типа действительно могут проявляться — в ограниченных областях пространства-времени.

Британский математик Винсент Монкриф, упомянутый Берджер и группа их сотрудников начали компьютеризированный штурм Эйнштейновых уравнений, дабы с помощью численных методов выяснить, действительно ли «комковатая» модель Вселенной включает в себя миксерное поведение, которое может оказаться чрезвычайно важным в смысле заготовки «зародышей» будущих галактик.

Надо сказать, что интерес к нелинейным аспектам ОТО возник как раз потому, что группа Хоубилла получила неожиданные результаты при попытке решить упрощенные формы уравнений с помощью компьютера. «Мы начали спрашивать себя, не являются ли эти странности артефактом использованных числовых методов — или они все же проистекают из самих уравнений?» — вспоминает он. Неопределенность продолжает отравлять работу ученых: не всегда ясно, имеют ли более общие решения уравнений ОТО какой-либо смысл в физическом мире…

«Уравнения Эйнштейна все еще хранят множество секретов, — говорит Хоубилл. — Если теория общей относительности действительно может что-то сказать о нашем мире, мы просто обязаны определить область ее применения — и затем предсказать поведение физического мира вокруг нас».

Подготовила Людмила ЩЕКОТОВА

Кир Булычев

НОВОЕ ПЛАТЬЕ РЭКЕТИРА

Журнал «Если», 1995 № 03 - i_007.jpg

Полгода назад после долгого перерыва на литературной карте страны вновь появился Великий Гусляр, о чем журнал «Если» сообщил своим читателям в девятом номере прошлого года. И вот писатель Кир Булычев решил опять навестить славный город. Отчет о творческой командировке мы предлагаем вниманию читателей.

Все началось с того, что Колю Гаврилова бросила Тамарка по прозвищу Томи-Томи, финалистка городского конкурса «Лучший бюст», и ушла к лавочнику Ахмету. Любопытно, что Ахмет раньше был Василием, жил на Пролетарской, но не мог пробиться в люди, так как не имел связей и друзей. Объявив себя Ахметом, он хотя и вызвал к себе настороженное отношение соседей, но зато нашел друзей в области.

Видя, как гибнет ее сын, мать Гаврилова пришла к профессору Минцу, который все еще обитал в доме № 16 по Пушкинской улице. Профессор, к сожалению, состарился, что не повлияло на его научный гений, но резко ослабило тормоза и ограничители. Раньше, прежде чем изобрести что-ни-будь, профессор трижды отмерял, а потом, может, даже и не резал (хотя, если вспомнить, и тогда случались накладки). Теперь же профессор потерял способность предвидеть, чем закончится очередное его вторжение в цивилизацию.

— Лев Христофорович, — взмолилась госпожа Гаврилова, что она в последние годы проделывала не раз. — Помогите!

Профессор повернул к Гавриловой крутолобую лысую голову и спросил:

— Опять Николай?

— Нет ему дороги в новой жизни! — возопила Гаврилова. — Погибнет, как есть погибнет!

Гаврилов, как и все жильцы дома, для Льва Христофоровича не чужой. Сколько лет вместе прожито, сколько бед пережито!

— Ничего не понимаю, — удивился профессор. — Ведь паренек, кажется, вполне приличный.

— Да вот как раз такой никому не нужен, — всхлипнула Гаврилова.

— Попрошу конкретнее, — помрачнел Минц.

— Вы тут сидите в своей изоляции, — сказала Гаврилова, — а не видите, кто у нас правит миром. Негодяи у нас правят миром! Бандиты и капиталисты.

— А раньше? — спросил профессор.

— А раньше правили душевные люди, — ответила Гаврилова. — Если что — в райком! А теперь только вы и остались.

— Чего же вы хотите? — спросил Минц, задумываясь над тем, зачем же раньше, чуть что, Гаврилова бегала в райком?

— Дайте Коле шанс! Сделайте так, чтобы перестал он дорогу уступать, извиняться, милость к падшим проявлять.

— А как же я узнаю, какие качества ему мешают, а какие помогают?

— А мы пойдем вместе гулять, — предложила Гаврилова, — и как только я увижу лишнее качество, вы его тут же уберете.

— То есть блокирую? — идея показалась профессору интересной. К сожалению, если профессору идея покажется интересной, он забывает о ее моральном аспекте. И, как назло, он недавно смастерил биоблокатор, правда, с целью лечения шизофрении. В политике.

— Вот именно! — согласилась Гаврилова и побежала одеваться.

Коля собрался послушно, благо все равно делать было нечего — он лежал на диване и предавался тоске и унынию. Он думал о том, что жизнь прошла зря, что он не сделал в ней ничего красивого, а наступающая смерть — закономерный итог.

Профессор Минц представляет в науке искреннюю школу. Эта школа говорит больному или подопытному всю правду. Так что Лев Христофорович уже у подъезда сообщил Гаврилову:

— Сейчас мы с, тобой будем избавляться от лишних качеств и чувств, потому что твоя мать считает их вредными.

— А как избавимся, — сказала Гаврилова, — сходим в кафе, угостим Льва Христофоровича мороженым и начнем новую жизнь.

В этот момент мимо пробегал котенок. Имени у него не было, но Колю он знал и выделял.

Коля, увидев представителя бродячей природы, полез в карман за припасенной котлетой.

— Лев Христофорович, видите! — закричала Гаврилова. — Немедленно уберите!

Гаврилов отыскал кусок котлеты, завернутый в бумажку, котенок кинулся к нему и встал на задние лапки, опершись передними о колины ноги. В этот момент Минц вытащил свой блокатор и нажал кнопку.

Эффект был мгновенным. Гаврилов больше не видел котенка. Глаза его потухли, и он сделал шаг к воротам, стряхнув по пути зверька. Но, к счастью, котенок этого не заметил, потому что пытался развернуть бумажку с котлетой. Минц остановился, нагнулся, несмотря на свой тугой живот, и помог котенку. А с улицы уже несся призыв госпожи Гавриловой:

— Лев Христофорович, скорее!

Выйдя за ворота, Лев Христофорович увидел, как Коля бережно перевязывает галстуком надломленную ветку липы.

— Идиот! — кричала ему любящая мать. — Ну кто тебя после этого уважать будет!

Профессор Минц был иного мнения, но в нем зрело желание показать этой наивной женщине, что человека любят именно за слабости, поэтому он не стал возражать и отключил в Коле чувство жалости.

Подопытный рванул за конец галстука, ветвь окончательно обломилась, а Коля на ходу принялся прилаживать деталь туалета на свойственное ей место.

И тут они встретили Тамарку по прозвищу Томи-Томи, которая шла по улице вся в слезах, потому что потерпела жизненное крушение. Несколько минут назад Ахмет поменял ее на Риммку, которая была старше Ахмета лет на десять и бюстом уступала Томи-Томи, зато была умела в любви и соблазнении мужчин.

— Оу, Николя! — кинулась она к бывшему возлюбленному.

Коля замер. Его любовь к этой женщине еще не миновала, и лицо озарилось робкой улыбкой.

— Лев Христофорович, отключайте! — зашипела Гаврилова.

Минц послушался.

И тут же, вместо того чтобы раскрыть свои объятия грешной, но раскаявшейся подруге, Коля прорычал что-то грозное и поднял кулак, чтобы взамен вектора любви ввести в дело вектор мести.

Но Гаврилова и тут решительно вмешалась.

— Лев Христофорович, ненависть слишком близко расположена от любви, — сообщила она профессору. — Ненависть нам не нужна.

И вот щелкнул блокатор, опустилась рука Николая, и он прошел мимо рыдающей девушки, словно не было между ними ничего и не соблазняли его знаменитый на весь город бюст и эти прекрасные телячьи глаза.

На следующей улице чуть не произошла трагедия.

23
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело