Искатель. 1961–1991. Выпуск 2 - Иннес Хэммонд - Страница 11

• Предыдущая
• 11/110
• Следующая

— Простите меня. Это нервное. — Она снова взглянула на меня, уже не заботясь о том, чтобы скрыть слезы. — Отца так часто не было дома. Я уже свыклась с этим. Я не видела его целых пять лет. — И затем добавила скороговоркой: — Он очень хороший человек. Видите ли, моя мать умерла. — Она снова сделала паузу и спустя мгновение продолжала: — Каждый раз, возвращаясь в Англию, он давал слово навестить меня, но никогда не выполнял его. На этот раз он сказал, что приедет наверняка. Вот почему мне так тяжело сейчас. Ведь он возвращался совсем. И сейчас…

Дыхание ее сорвалось, она закусила дрожащие губы.

И почти тотчас же вернулся Петч.

Сначала он не заметил девушку.

— Мне нужно уйти, — сказал он. — Требуется опознать их тела. Они нашли двенадцать трупов. — Голос звучал сухо, лицо напряжено, чувствовалось, что он спешил. — Райе мертв. Единственный, кому я доверял…

— Знакомьтесь, это мисс Таггард, — прервал я его.

Он посмотрел на девушку, но, очевидно, не мог сразу сообразить, кто она. Мысли его были заняты своими делами. Постепенно суровое выражение исчезло с его лица, и он нерешительно и чуть нервно сделал несколько шагов ей навстречу.

— Да, конечно. Ваше лицо… — Он замолчал, как бы подбирая нужные слова. — Я видел… я видел ваше фото на его столе. Я так и не убрал его. — А затем, не отрывая взгляда, как бы про себя, он добавил: — Вы всегда были со мной в самые трудные минуты.

— Мистер Сэндс сказал, что, по-вашему, у него был сердечный приступ?

— Да. Совершенно верно — сердечный приступ, — произнес он автоматически, не вдумываясь в значение слов, ибо все его внимание было сосредоточено на ней самой, будто она была внезапно ожившим видением.

— Но как? Когда? Вы не можете сообщить мне какие-нибудь подробности?

Он провел рукой по волосам.

— Да, конечно, простите. Это случилось второго марта. Мы шли по Средиземному, — он замолчал, подыскивая нужные слова. — В то утро он не вышел на мостик. А потом меня позвал стюард. Ваш отец лежал на койке. — Снова короткая пауза, после которой он сказал: — В полдень мы похоронили его, в море.

— Он умер во сне?

— Да. Точно. Он умер во сне.

Последовала продолжительная пауза. Ей очень хотелось поверить его словам. Но она не верила. Ее глаза были широко раскрыты и руки плотно сжаты.

— Вы хорошо его знали? — спросила она. — Вы плавали с ним раньше?

— Нет.

— Он был болен во время вашего совместного плавания или раньше, до вашего прихода на судно, в Адене?

Снова неловкое молчание.

— Нет. Он не был болен. — Петч сделал усилие, чтобы взять себя в руки. — Насколько я понимаю, владельцы не известили вас о его кончине. Я очень сожалею об этом. Я информировал их по радио почти сразу же, но не получил ответа. Они должны были сообщить вам.

— Как он выглядел перед смертью? Расскажите мне о нем, прошу вас. Видите ли, я не видела его… — Умоляющая интонация в голосе исчезла, и она уже более решительно спросила: — Вы можете описать его мне?

— Понятно. Ну что ж, я попытаюсь. Он был небольшого, очень небольшого роста — вот почти и все. Лицо его смуглое, загорелое. Он был лысым, это вы знаете, но в фуражке и на мостике он казался моложе, чем…

— Лысый? — Она была поражена.

— О, немного седых волос у него все же было, — неловко оправдывался Петч. — Вы должны понять, мисс Таггард, он же не молодой человек и долгое время плавал в тропиках.

— Он же был блондином, — произнесла она почти с отчаянием. — У него были пышные светлые волосы. — Она протянула Петчу фотографию пятилетней давности. — А вы изображаете его стариком.

— Вы же просили меня описать его.

— Я не могу этому поверить, — ее голос срывался. Она снова взглянула на Петча, подняв к нему бледное лицо. — Но вы мне сказали не все.

— Уверяю вас, все, — с несчастным видом пробормотал Петч.

— Нет, не все. Я знаю, что не все, — ее голос звучал почти истерично. — Почему он не написал мне из Адена? Он всегда писал мне… из каждого порта… он написал бы мне, даже умирая, даже если бы судно шло ко дну. Он не потерял ни одного судна в жизни!

Петч смотрел на нее, и лицо его приобретало жесткое и сердитое выражение. Затем он внезапно обернулся в мою сторону.

— Мне надо идти, — он повернулся на каблуках и быстро вышел из каюты, даже не взглянув на девушку.

Она оглянулась на закрывшуюся дверь, и глаза ее наполнились слезами. Внезапно она бросилась в кресло, плечи ее сотрясали рыдания.

— Пять лет — очень большой срок, — сказал я мягко. — Он рассказал вам только то, что знал.

— Это не так, — произнесла она сквозь слезы. — Все время, пока он был здесь, я чувствовала, что… — Она вынула носовой платок и вытерла слезы. — Извините меня, — прошептала она. — Это глупо с моей стороны. Последний раз я видела отца еще школьницей. Мое впечатление о нем, вероятно, немного романтическое.

Я положил ей на плечо руку.

— Лучше помните его таким, каким видели его в последний раз, — сказал я.

Она молча кивнула.

— Вам налить чаю?

— Нет, благодарю вас, — она поднялась с кресла. — Я должна идти.

Она протянула руку на прощанье и ушла.

Потом снова появился капитан Фрэзер.

— Итак, — спросил он, — что же произошло? Вы не знаете? — В его глазах сквозило плохо скрываемое любопытство. — Команда говорит, что он приказал им покинуть судно.

Он ждал, что я отвечу, но, когда я ничего не сказал, он добавил:

— Причем не кто-то один, а все они это утверждают.

Я вспомнил, как Петч мне однажды сказал: «Они сговорились… потому что хотят спасти свои шкуры». Кто же все-таки прав? Петч или команда?..

…Еще раз я увидел Петча уже перед моим отъездом на Гернсей. Это было в Паймполе, в двадцати или тридцати милях к западу от Сен-Мало, в небольшом оффисе в порту. Когда полицейская машина везла меня в Сен-Мало, я заметил Петча в окне оффиса, правда, одно только лицо, белое, как у привидения. Он, словно узник, смотрел из окна на морской простор.

— Сюда, мосье, прошу вас.

В приемной я увидел около десятка человек, безразличных ко всему окружающему, апатичных, молчаливых. Инстинктивно я почувствовал, что эти люди — бывший экипаж «Мэри Диар». Их одежда, явно с чужого плеча, так и кричала, что ее нынешние владельцы потерпели кораблекрушение. Они жались друг к другу, как стадо перепуганных овец. Часть их можно было принять за англичан, другие же, с обожженными солнцем лицами, могли сойти за кого угодно. Один из них держался особняком. С бычьей шеей и бычьей головой, он возвышался, как огромная неотесанная глыба. Он стоял на своих широко расставленных ногах прочно, словно монумент на пьедестале. Его огромные мясистые руки засунуты в карманы брюк, стянутых широким морским поясом, покрытым белыми пятнами соли, и с позеленевшей медной пряжкой.

Когда я вошел, он сразу же двинулся мне навстречу, загораживая проход. Его маленькие глазки, словно два буравчика, впились в меня. Я думал, что он хочет заговорить со мной, но ошибся. Жандарм в это время открыл дверь и пропустил меня в оффис.

Петч обернулся в мою сторону, но лица его я не разглядел, только голова и плечи вырисовывались контуром на фоне освещенного окна, сквозь которое мне видны были люди на улице и рыбачьи лодки в заливе. Вдоль стен комнаты громоздились столы, на стене — карта порта, в углу — старомодный сейф. За одним из неприбранных столов восседал человек маленького роста с жиденькими волосами.

— Мосье Сэндс? — Он протянул мне белую тонкую руку. — Надеюсь вы извините за вынужденный визит к нам, но это необходимо. — Он жестом указал мне на стул. — Alors[8] мосье. — Он взглянул на кипу бумаг перед собой. — Вы поднялись на борт «Мэри Диар»? C'est pа?[9] Как долго после того, как команда покинула судно? — он безбожно коверкал английский.

• Предыдущая
• 11/110
• Следующая