Необыкновенный консилиум - Шингарев Геннадий - Страница 12

• Предыдущая
• 12/48
• Следующая

В селе ожидал нас председатель. С расстроенным лицом, не сказав ни слова, он сел на заднее сиденье и махнул рукой. Мы покатили дальше.

Рассвело; вдали показался посёлок. У крайнего дома толпился народ. Я вбежал на крыльцо. В избе лежал человек. Из-под тулупа торчали его сапоги. Я подошёл к нему, но он не обратил на меня никакого внимания. Глаза его, как стеклянные, глядели в потолок.

Случилось вот что.

Накануне днём два брата собрались в лес за дровами. Подцепили к трактору широкие и плоские лесовозные сани и поехали.

Пока управились, стемнело. В ноябре снегу в лесу мало. На обратном пути сани застряли между пней.

Брат тракториста соскочил с трактора, стал подсовывать под полозья саней поленья, плахи. В темноте было

плохо видно. Он крикнул о чём-то водителю, но тот из-за шума мотора не расслышал его; водитель думал, что брат велит ему дёрнуть сани, и дёрнул. И брат попал под сани.

Тут началась пурга, засвистел ветер. В кромешной тьме один брат вытаскивал другого из скользкой, обледенелой колеи. Кое-как выбрались на большак, но до посёлка было двенадцать километров. Брат водителя говорил, что до утра потерпит. Потом замолчал… И вот теперь он лежал, одетый, на высокой деревенской кровати, а снаружи стояла толпа и ждала, что я скажу.

Что я мог им сказать? Четырёх месяцев не прошло, как я сдал выпускные экзамены. Моя врачебная деятельность только ещё начиналась.

Признаться, когда я заканчивал институт, я чувствовал себя не слишком уверенно. Но я утешал себя тем, что времена изменились. Теперь, говорил я себе, к услугам врача есть надёжные, точные методы диагностики, они заменят мне недостающий опыт. В случае чего, сделаю рентген: уж он-то меня не подведёт. С такими мыслями я ехал на место моей будущей работы.

Готовясь стать врачом, я представлял себе, как, окружённый медицинскими аппаратами, в тёплой и уютной больнице я обследую своих пациентов. И вот я здесь: зимний свет сочится в низкие оконца, передо мной раненый, и в распоряжении у меня только приборы, дарованные мне природой: мои глаза, уши, пальцы… Да ещё короткий, сбивчивый рассказ убитого горем тракториста.

Что делать? С чего начинать?

Сама жизнь устроила мне экзамен. Настоящий экзамен, по сравнению с которым экзамены в институте выглядели пустяком.

Человек-то ведь умирал.

Счастье ещё, что он смог дотянуть до утра.

Я вспомнил уроки моих учителей. Вспомнил, как они учили по немногим признакам, с помощью простейших приёмов ставить диагноз.

Побелевшие губы раненого, его заострившиеся черты и затуманенный взор, даже то, что он лежал спокойно, не

кричал и не жаловался, — всё это означало, что он находится в состоянии шока.

Поза раненого говорила, что у него перелом костей таза.

Пульс указывал на внутреннее кровотечение.

Значит, надо было не мешкая приниматься за дело. Я расстелил на лавке стерильную простыню. Разложил шприцы, ампулы с сильнодействующими средствами. И со страхом и трепетом приблизился к этому первому в моей жизни умирающему больному.

Принесли ведро с кипятком. Разрезали сапоги и одежду. Раненого обложили бутылками с горячей водой.

Прошло полчаса. Он провёл языком по сухим губам и вполголоса попросил пить.

Я должен сказать, что, с точки зрения медицины, этот случай был не таким уж сложным. Любой мало-мальски опытный врач мог в этом случае без труда поставить диагноз и оказать нужную помощь. Но меня тогда он многому научил. И не только тому, что врач обязан в любой обстановке сохранять хладнокровие. Этот случай помог мне уразуметь одну немаловажную истину.

Я понял, какое великое благо вот эти самые простые, не требующие никаких приспособлений приёмы исследования: осмотр, ощупывание, выслушивание. Я понял, что могущество медицины как раз и состоит в том, в чём многие видят её слабость, — в нарочитой простоте её методов.

Сегодня медицина умеет проникать в тайную жизнь организма при помощи химических анализов, радиоактивных веществ, ультразвука, рентгеновых лучей. Завтра она изобретёт что-нибудь ещё более поразительное. Но величие и мощь врачебной науки заключается в том, что при случае она может обойтись и без этих чудес. Потому что в запасе у врача есть такие методы распознавания болезней, которые всегда у него под рукой, где бы он ни оказался.

И я понял, что медицина не прячется в уютных кабинетах, не сидит в лабораториях. В самых непредвиденных обстоятельствах она не теряет присутствия духа и готова помочь человеку всюду, где эта помощь нужна, — на улице, в тайге, в океане или на поле боя.

А что же раненый?

Раненый пришёл в себя. Опасность миновала, но нести его нужно было с величайшей осторожностью. Со скрипом растворилась обитая войлоком дверь. В избу, стараясь не топать, вошли четверо молодых ребят. Они несли деревянный помост, точнее, крышу от какого-то погреба.

Председатель распорядился подогнать грузовик. Соседи собрали целую гору тюфяков и подушек. Тюфяки сложили в кузов. На них опустили помост с раненым. Раненого укрыли тулупом. Тракторист сел рядом с ним. Врач сел в кабину.

Толпа старух и ребятишек смотрела нам вслед. Мы ехали в больницу…

Глава 16

МАШИНА, КОТОРАЯ УМЕЕТ ДУМАТЬ

Не так давно в Ленинграде на съезде врачей была продемонстрирована больная. Вернее, бывшая больная. Сейчас таких больных уже довольно много, но эта была одна из первых. На трибуну вышла девятилетняя девочка. Она сняла платье, и все увидели у неё на груди дугообразный рубец. Этой девочке была сделана операция на сердце.

Сама по себе эта операция была очень сложной. Нужно было зашить отверстие в перегородке между желудочками— у девочки был врождённый порок сердца. Операция была выполнена безукоризненно. Но не она привлекла внимание врачей.

Зрителей интересовало другое. Каким образом хирургу удалось поставить диагноз?

Откуда он узнал, что у этой больной в перегородке сердца есть дефект?

Дело в том, что определить эту болезнь у живого человека трудно. Её можно лишь заподозрить благодаря особому, слитному шуму, который выслушивается в сердце у больного. Но поставить диагноз наверняка — задача чрезвычайно сложная. Тут даже самые хитроумные аппараты могут ошибиться.

Между тем хирургу нужен точный диагноз. Для него это очень важно. Он не имеет права вскрывать сердце наугад.

И вот оказалось, что диагноз порока межжелудочковой перегородки поставила машина.

• Предыдущая
• 12/48
• Следующая