Потерянная принцесса - МакДональд Джордж - Страница 3
- Предыдущая
- 3/16
- Следующая
Словом, нельзя винить принцессу за то, что она испугалась; к тому же она считала Мудрую Женщину людоедкой. Не стоит винить её и за то, что она стала лягаться и визжать. Что поделаешь, до сих пор она жила уж очень плохо и не могла отличить добро от зла, хотя только что спала в материнских объятиях.
Мудрая Женщина опустила её на землю и пошла вперёд, сквозь чащу. Принцесса жутко завопила, но сосны и ели не укрыли её, не шевельнули и самой маленькой иголкой. Однако крик всё же привлек внимание — кто-то завыл, кто-то зарычал, засверкали белые зубы, загорелись зелёные лампы глаз, и стая волков сбежалась на непроизвольный зов. Надо сказать, принцесса так зашлась от крика, что ничего не услышала, хотя в довершение ко всему сотни когтистых лап громко шуршали упавшими шишками.
Самый большой и старый волк обогнал других — опыт научил его определять, откуда идёт звук. Розамунда заметила наконец, что приближаются зелёные огни, и онемела от ужаса. Она стояла, разинув рот, словно собиралась съесть волка, а кричать не могла — язык свернулся, как листок на морозе. Чудище неслось к ней, потом приостановилось, готовясь к последнему прыжку; и тут из-за дерева вышла Мудрая Женщина, схватила его за горло — он уже летел, — встряхнула и отбросила в сторону. Потом она обернулась к принцессе, а та кинулась к ней и укрылась в складках плаща.
Несчетное воинство волков окружило их, словно море, чьи волны с хриплым рычаньем бились о ноги Мудрой Женщины; но она, как прочный корабль, прошла сквозь них. Они кидались на её плащ — но отскакивали и убегали; они прыгали на неё — и снова валились вниз. Так шла она сквозь страшную стаю, пока ни с того ни с сего волки не повернули и не исчезли в чаще. А она всё шла тем же неспешным шагом.
Через какое-то время она распахнула плащ, и принцесса огляделась. Деревья сменились каменистыми пустошами с клочками вереска и ещё каких-то растений. Чуть ниже стоял лес, похожий в лунном свете на тучу, а над лесом, словно тонзура, серела вершина холма, по которой они и шли.
Немного подальше, впереди, принцесса увидела домик, белевший в лунном свете. Когда они к нему подошли, она различила черепичную крышу, поросшую мхом. Всё было скромно, даже убого, и совсем не страшно; но страх её ожил, и, как обычно, тут же исчезло доверие. Прекрасно зная, что это бесполезно и глупо, она закричала, забилась — и женщина снова опустила её на землю, неподалеку от задней стенки домика.
— Никто не входит ко мне, не постучавшись, — сказала она, исчезая за углом; а принцесса осталась наедине с луной — два белых лица в ночной тьме.
Глава четвёртая. У МУДРОЙ ЖЕНЩИНЫ
Принцесса глядела на луну, луна — на принцессу; луна продержалась дольше, а принцесса заплакала. Ей надо было выбирать между луной и домиком.
О луне она хоть что-то знала, о домике — ничего, и решила остаться с луной. Странно, не правда ли? Она так долго пробыла с Мудрой Женщиной и не могла представить её дом! А насчет луны она ошиблась — знала она немного, в частности, не догадывалась, что если заснёшь при луне, та отвернётся и оставит тебя во мраке.
Минуты не прошло, как принцессу одолел новый страх. Лёгкий ветер тихо шуршал вереском, тысячами бубенчиков, а ей показалось, что это шипят змеи. Вы же помните, она так долго была плохой, что не отличала добро от зла. Кроме того, вокруг кольцом тьмы лежали хвойные чащи. Кто их знает, не вырвутся ли оттуда волки, они уж там точно есть! Снова и снова ей казалось, что по вереску в лунном свете несётся огромный зверь, оскалив зубы. (Она не ведала, что злые твари не смеют сюда ступить, а если бы посмели, погибли бы. Что там, — если б целое воинство ворвалось на вересковый луг, оно бы угасло на его краю, словно усталая волна.) Под конец принцессе уже казалось, что луна крадётся вниз по небу, чтобы заморозить её в своих объятьях.
Домик как будто бы спал, но принцесса в страхе подозревала, что хозяйка за ней подглядывает. Тут она не ошиблась, только та просто смотрела на неё из окна. Правда, этот страх был не очень сильный; и мало-помалу принцесса пришла к мысли, что здесь живёт не людоедка, а просто грубая, невоспитанная, настырная особа. Только она это подумала, как вскочила — и впрямь, всё (кроме людоедов) лучше одиночества. В конце концов и людоедка — человек, не луна какая-то!
Принцесса обежала домик, но, как ни странно, двери не нашла. Сколько она ни бегала, двери не было ни по бокам, ни впереди.
Вот тебе на, домик без дверей! Принцесса лягнула стену, но та — твёрдая, как железо, — ударила её сквозь атласный башмачок. Тогда она бросилась ничком на вереск, вплотную подходивший к домику, и заревела от злости; но, вспомнив, как вопли приманили волков, тут же утихла и лежала, снова глядя на луну.
Только тогда вспомнила она родителей и увидела мать, плачущую над вышиваньем, и отца, глядящего в огонь, словно она, их дочь, спряталась там в сверкающих пещерах. Конечно, если бы они горевали рядом с ней, она бы не обратила на это внимания; но сейчас, в беде, она хоть чуточку поняла, как они страдают, и вместе с тоской по уютному дому в сердце её проснулась пусть слабая, а всё же любовь. Тут она впервые заплакала горькими, не злыми слезами.
И вот что удивительно: как только она хоть чуть-чуть полюбила отца и мать, ей захотелось увидеть Мудрую Женщину. Она забыла про людоедок и хотела одного — чтобы её укрыли от луны, и одиночества, и страхов, укрыли в домике, где даже нет дверей и не на что выть этим жутким волкам.
Но старуха (принцесса не знала, что она зовётся Мудрой Женщиной), так вот, старуха велела постучаться. Куда же? Может быть, в стену? Вдруг «она» услышит и поднимет её в окошко! Словом, принцесса встала, взяла камень, стала бить им о стену — и увидела, что это не стена, а дверца. Тут она испугалась, что старуха рассердится, но услышала голос:
— Кто там?
— Простите, старуха, — сказала принцесса, — я не хотела так громко стучать.
Ответа не было, и она постучалась снова, на этот раз — костяшками пальцев.
— Кто там? — спросил голос.
— Розамунда, — ответила принцесса.
Снова никто не ответил, и она постучалась в третий раз.
— Что тебе нужно? — спросил голос.
— Впустите меня, пожалуйста! — сказала принцесса. — Луна уставилась на меня, а в лесу воют волки.
Дверь открылась, принцесса вошла в дом, но старухи не увидела, а увидела небольшую комнату, где стояли белый сосновый стол и несколько стульев. В углу лежала куча вереска; в очаге горели сосновые дрова, источавшие приятный запах. Как ни убого всё это было по сравнению с дворцом, Розамунде здесь понравилось. Там, за дверью, остались муки и страхи, там плакала она новыми слезами, там начала любить родителей и доверять Мудрой Женщине, и ей показалось, что душа её стала больше, а дурной, детский нрав ушёл в прошлое.
Люди часто считают, что изменились, когда изменилось лишь их настроение. Если ты благодушен в хорошую погоду, ты можешь рассердиться в плохую. Сам ты — всё тот же, но один раз тебя пригрело солнце, другой — огорчил дождь. Сидя у огня, Розамунда припоминала то, что с ней случилось, и всё упорней думала, какой хорошей она стала, и как это хорошо с её стороны, и как она, в сущности, хороша, если стала такой хорошей. Упиваясь собой, она не заметила, что огонь угасает, а рядом, в уголку, лежат сосновые шишки.
Вдруг в трубу ворвался ветер, зола полетела в комнату. Вслед за ветром на полупогасшие угли хлынул, шипя, холодный дождь. Тучи проглотили луну, сразу стемнело, сверкнула молния, загремел гром, да такой страшный, что принцесса громко закричала — но никто не ответил.
Тогда она рассердилась. «Где-то старуха здесь, кто-то же мне дверь открыл!» — подумала она и принялась бранить хозяйку так, как бранила своих нянюшек. Но ответа не было.
Как ни странно, ей не пришло в голову подумать, какая она стала плохая. Наоборот, она думала, что она имеет право сердиться, её ведь обидели, и вообще она — Не-Кто-Нибудь! Но ветер выл, дождь хлестал, молнии освещали тьму, а вслед за этим гремело, словно грозный грохот играл в догонялки с быстрым светом.
- Предыдущая
- 3/16
- Следующая