Колумб Земли Колумба - Вяли Хейно - Страница 8

• Предыдущая
• 8/45
• Следующая

— Я тебе помогу, — сказал Тойво и ухватился за тряпку.

— Иди уж, — отказала ему мать и добавила, как отец: — Правилами голодовки это не предусмотрено.

— Дай я помогу! — клянчил Тойво.

Но мать была неумолима.

— Тебе надо беречь силы, — объясняла она. — Иначе ты долго не продержишься.

Тойво побрел назад в свою комнату. Он чувствовал себя Наполеоном Бонапартом на острове Эльба. Только у Наполеона впереди были еще сто дней, а Тойво с тоской думал, что произойдет, если он выставит свои условия учительнице Усталь.

Мать ушла, и тишина в доме сделалась еще более грустной. Несколько раз в порыве задора Тойво был готов позвонить учительнице Усталь. Ну действительно, что они ему могут сделать! Наверное, отцу самому в конце концов придется расхлебать эту кашу. Но тут же закрались сомнения, и вся его голодовка показалась ему самой глупой и безобразной затеей в мире. Стало так стыдно, что в груди он ощутил боль. Но тут же снова подняло голову упрямство…

Впервые в жизни марки не принесли Тойво ни малейшего удовлетворения. И когда мать пришла звать его обедать, он лежал на кровати, уставясь в потолок, и не шевелился.

С сильным сердцебиением Тойво ждал, что будет дальше. Минуты тянулись, как часы. Тойво показалось, что минули целые сутки, пока мать пришла снова. Она поставила у кровати Тойво накрытый для еды табурет.

— Приносят на табурете, прямо как в тюрьме! — отчаялся Тойво.

Запахи еды хищно впивались в нос. Тойво повернулся к табурету спиной и спрятал голову под подушками. Сжав зубы, он глотал слюну. Он должен, должен выдержать! Ведь невозможно, чтобы мать не уступила.

Казалось, минула целая вечность, пока не пришла мать. Молча унесла табурет из комнаты.

А ведь есть такая сердечная песня про родной дом, единственное местечко на этом свете, где живут верность, любовь и счастье!.. Тойво грыз уголок подушки и безнадежно боролся с приступом плача.

Вечером вся семья снова сидела за столом. Словно дома ничего особенного не произошло, отец прятался за газетой. Словно действительно ничего не происходило, мать хвалила малиновое варенье. И поскольку в доме действительно ничего особого не случилось, Тойво положил на свой бутерброд вместо двух ломтиков колбасы целых четыре. Честно говоря, этот мальчик никогда не жаловался на отсутствие аппетита.

Лишь не совсем обычным, пожалуй, был вечерний час в отцовском кабинете. Прежде чем лечь спать, Тойво зашел туда, заложив палец на нужную страницу своего школьного дневника. Отец был столь сосредоточенно занят какими-то бумагами, что Тойво пришлось несколько раз покашлять.

— Ну? — спросил отец, поднимая глаза от письменного стола.

— Да вот… может быть, ты подпишешь? — пробормотал Тойво.

— А что тут у тебя? — спросил отец, протягивая руку. — Ага-а… Так-так… Значит, ты сегодня пропустил школу?

— Случилось… — признался Тойво, глядя в сторону.

— Так-так… — протянул отец. — Как же это… Ах да, верно, у тебя же была…

— Я тут вечером сильно подучил историю, — заторопился объяснять Тойво.

— Ах вот как… — пробормотал отец.

И затем надолго воцарилась тишина. Пока оба вдруг не взглянули друг другу в глаза.

— Такая, значит, история… — Отец погладил на затылке свои густые с проседью волосы. — Так что же мы сюда?..

— Хорошо бы поставить… может быть… «по домашним причинам»? — с готовностью предложил Тойво.

— Ах, значит, «домашние причины»? — рассуждал вслух отец. — Раньше у нас таких вроде бы не было… И что еще хуже, один раз найдешь подобные причины и потом только и будешь на них ссылаться…

— Нет, папа, не буду. Честное слово! Только один раз.

Отец и сын посмотрели друг на друга. Тойво с тревогой и умоляюще. Отец задумчиво и пристально. И затем был весьма долгий разговор. Может быть, первый настоящий мужской разговор в этой комнате.

— Ну ладно, пусть это будет один лишь раз, — сказал отец в конце концов, и его сильная рука вывела сложную подпись под словами «по домашним причинам».

Океан бушевал. Волны, высокие, как горы, перекатывались через палубу. В трюмах хлюпала вода. Порыв шторма смыл за борт дюжину людей, взобравшихся на реи. Остальные матросы, обезумев от шторма и морской болезни, с криком метались по палубе. Капитан стоял у штурвала, надвинув на глаза зюйдвестку, с которой стекала вода, и орлиным взором вглядывался в горизонт. Где-то там, за бушующими горами воды, была земля. Корабль с поднятыми парусами, пренебрегая смертельной опасностью, мчался к далекой родной гавани…

И не было никого, кто мог бы наблюдать за этим трагическим рейсом. Если бы сыскался такой сторонний свидетель, он бы увидел старый, заросший осокой и тростником пруд бывшей господской усадьбы, плот, сколоченный из нескольких бревнышек, и на плоту мальчишку. У мальчишки брючины закатаны до колен, обтрепанная кепка надвинута на глаза, в руках шест, которым он отталкивается от дна.

К голым ногам мальчишки жался щенок. Вода проступала между бревен плота и лизала мокрые лапы щенка, дрожавшего всем телом. Щенок сделал несколько беспомощных шажков, но вынужден был снова прижаться к мальчишке и жалобно заскулил.

Ветер трепал камыши и гнал по воде рябь. Моросил дождь. Время от времени мальчишка прекращал отталкиваться шестом, застывал, неподвижно ссутулившись, внимательно и напряженно всматриваясь во все вокруг.

Колумб плыл к стране Колумба.

История цивилизации страны Колумба была не слишком долгой. Да и сам Колумб не родился Колумбом.

Существование этого острова и других таких же — а их было с десяток здесь, среди огромного, частично уже заболоченного и заросшего приусадебного пруда, — ни для кого не было новостью, особенно для мальчишек. Но ребят гораздо больше интересовали бурелом или сорочье гнездо далеко в лесу, а островов в приусадебном пруду они словно бы и не замечали. Так часто случается и с более значительными достопримечательностями, если не наткнешься на них буквально носом.

Остров, ставший теперь страной Колумба, привлек к себе внимание Ильмара Калликука и его звена. Произошло это совершенно случайно. Мальчишкам просто нечего было делать. В воскресенье после обеда они долго придумывали себе какое-нибудь интересное занятие, чтобы убить время, но не пришли к согласию ни по одному предложению. Лениво препираясь, брели они по берегу пруда, так, куда ноги выведут. И вышли к острову.

Остров находился почти у берега. От материка его отделяли четыре-пять метров воды. Остров почти соединял с берегом ствол старой березы, очевидно сломленной бурей, — верхняя часть ствола тонула в воде, нижняя лежала на суше.

Ильмар Калликук не без интереса разглядывал ствол, а мальчишки с безразличным видом стояли вокруг него.

— А что, если попробовать? — сказал вдруг Ильмар.

Он разулся и взошел на ствол. Мальчишки следили за ним с любопытством. Ильмар двинулся по стволу и, когда вода достигла ему до щиколоток, остановился и принялся размышлять. Ствол березы уходил все глубже под воду. Ильмар немного помедлил, но все-таки пошел вперед. Когда вода была ему уже выше колеи, до острова осталось около метра. Ильмар прыгнул и оказался на острове.

Тогда, не раздумывая дольше, все разулись и пошли по стволу на вновь открытый остров. Последним из мальчишек шел будущий Колумб.

Остров мальчишкам понравился. Прежде чем покинуть его, они натаскали к берегу жердей и хвороста, чтобы соорудить между Большой землей и островом мост.

— Завтра, ребята, завтра!.. — сказал Ильмар Калликук многозначительно.

У ребят возникли кое-какие планы относительно острова и дальнейших мальчишеских дел.

В тот же вечер будущий Колумб вернулся к острову. Он пришел один и долго стоял возле «моста», погрузившись в раздумья. Затем разделся и перешел на остров. Он вытащил из воды все, принесенное мальчишками для строительства моста, и вообще расчистил весь этот участок на берегу острова. После этого, войдя в воду и убедившись, что вброд на остров перейти нельзя, он вернулся на Большую землю. Здесь он попробовал сдвинуть ствол с места, но тот был тяжел и неподвижен.

• Предыдущая
• 8/45
• Следующая