Полководец - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 50

— Я тоже Мастер, — улыбнулся Церангевин.

— Ой, — сказал Денис.

— Но не тролль, — добавил Церангевин. — Я человек.

— Стало быть, Мастера — все разные?

— Нас объединяет мастерство, одаренность, способность к искусству, к преобразованию мира… — задумчиво проговорил Церангевин. Он как будто рассуждал сам с собой или общался с очень близким другом, перед которым не нужно притворяться и постоянно думать о том, как ты выглядишь и какие слова в разговоре подбираешь.

Денис глубокомысленно кивнул.

— Моран — он…

— Джурич Моран — преступник, — холодно перебил Церангевин. И снова улыбнулся: — Он, конечно же, не предупреждал тебя об этом?

Денис покачал головой.

— Он странный, конечно, — признал Денис, — но…

— Тем не менее, Джурич Моран — опасный преступник! — повторил Церангевин. — Он был по справедливости приговорен судом Калимегдана. Его изгнали из Истинного мира. Изгнали навсегда. Закрыли для него путь обратно. И то, что он направлял сюда своих посланцев, само по себе является серьезным нарушением. Об этом в свое время будет извещен Совет Мастеров. Я позабочусь о том, чтобы новые злодеяния Морана не остались безнаказанными.

— Ну надо же!.. — протянул Денис. — Только это, по-моему, никакие не злодеяния. Моран, конечно, своеобразное существо, но он не злой.

На мгновение Денис подумал о том, что своей откровенностью сильно навредил Морану. Но ведь Джурич Моран мог бы, в конце концов, и предупредить клиентов о том, чтобы они поменьше болтали. Тем более, таких особенных клиентов, как Денис Мандрусов. Уж Денису-то он мог бы и довериться! Рассказать искренне о своей жизни среди Мастеров, о своем преступлении, о своих целях, в конце концов. А вместо этого Моран даже никогда не трудился предостеречь своих посланцев о том, что им может грозить опасность. Про Дениса он, например, точно знал, что посылает его на войну. И что же? Даже не поинтересовался, умеет ли клиент обращаться с оружием.

— Видишь ли, — продолжал Церангевин, — я думаю, все дело в артефактах. В тех вещах, которые вышли из рук Морана. Согласен, намерения у Морана могли быть вполне даже добрыми. Лично я говорил об этом на суде. И со мной согласились, однако на приговор это не повлияло. Намерения — одно, а результаты — совершенно другое. Результаты морановских экспериментов над материей оказались ужасающими в одних случаях и плачевными — в других. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, — сказал Денис. — По-моему, понимаю. В замке Гонэл был плащ, который заставлял видеть не то, что было на самом деле. Ну, на самом деле был обычный парень, а всем представлялось, будто это — великий певец, менестрель. А потом сама Гонэл надела этот плащ и обратилась в золотую великаншу…

— Насколько я знаю, защитница Гонэл погибла, — горько проговорил Церангевин.

Денис вздохнул.

— Но замок не пал? — спросил он робко. Он очень боялся услышать утвердительный ответ.

К его облегчению, Церангевин покачал головой.

— Замок держится. Серая Граница сместилась и теперь она проходит под самой стеной замка. Туман затекает в ров… но замок стоит, и тролли не сумели туда войти.

— А окрестные земли? — Денис вспомнил, как они с Арилье ездили в деревеньку неподалеку от крепости…

Церангевин грустно кивнул.

— Деревни отошли к троллям… Несладко приходится тамошним жителям, честно тебе скажу. Но никто из Мастеров не в состоянии справиться со случившимся.

— А почему Мастера не могут повлиять на изменения Серой Границы? — удивился Денис.

— Для начала, Мастера вовсе не всесильны, как тебе могло бы показаться, — объяснил Церангевин. — Наши возможности все-таки ограничены. Мы ведь не боги, знаешь ли. Вторая же причина заключается в особом местоположении Калимегдана. Наш замок и эти горы — одинаковы в обеих мирах. Колебания Серой Границы никак не сказываются на нашей жизни. Это не означает, что мы не сочувствуем тем, кто страдает от перемен, — прибавил он, — но сделать ничего не можем.

— Таковы правила? — спросил Денис.

Церангевин ободряюще кивнул ему:

— Ты схватываешь на лету. Именно так. Правила.

— Ясно, — сказал Денис.

— Расскажи еще о том плаще, — попросил Церангевин.

— Ну, это был плащ… или платье… В общем, нечто из одежды, — сказал Денис. — А потом оно уничтожилось.

— Дары Джурича Морана разбросаны по всему Истинному миру, — произнес Церангевин. — Истребить их силами обитателей Истинного мира невозможно. И Морану известно об этом. Поэтому он и засылает сюда ничего не подозревающих людей из других миров. Бедняги! Вы прибываете сюда в надежде просто развлечься и получить новые впечатления, а сами попадаете на войну, смысла которой до конца не понимаете. Вы погибаете, даже не догадавшись об истинной причине своей гибели. — Церангевин вздохнул. — Вашими руками Моран надеется избавить Истинный мир от наиболее нежелательных предметов. Ему безразлично, как много ни в чем не повинных людей умрет, пытаясь сделать это.

— Вы хотите остановить Морана? — спросил Денис.

Церангевин печально улыбнулся ему:

— А это, по-твоему, возможно?

— Проклятье! — орал Моран.

Авденаго переглянулся с Юдифью. Юдифь, которая удерживала собаку, выпустила ошейник, и пес с громким лаем устремился в комнату, откуда валил дым.

— Уйди! — завопил Моран еще громче, когда пес рванулся к хозяину. — Убери свои лапы, убийца! Авденаго! Спаси меня от животного! Оно рвет меня когтями!

Авденаго бросился к своему господину, которого обнаружил лежащим навзничь. Обломки фотоаппарата валялись повсюду. Из скулы Морана торчал осколок. Пес стоял лапами на хозяйской груди и лихорадочно вылизывал его лицо. Моран испускал нечеловеческие крики.

Авденаго оттащил пса и, невзирая на его отчаянное сопротивление, запер на кухне. Затем вернулся к Морану. Тот уже немного успокоился. Сидел на полу, как надломленная деревянная фигурка, шарил вокруг себя руками. Из ранки на скуле текла кровь, и Моран инстинктивно слизывал ее своим длиннющим троллиным языком.

— Можете встать? — спросил Авденаго. — Я помогу, обопритесь.

И протянул руку.

Моран мутно посмотрел на него.

— Ты кто такой? Ты что здесь делаешь? — с неожиданной силой закричал вдруг Моран визгливо. — Вот сейчас милицу позову!

— Это я, Авденаго, — сказал Авденаго.

— Не помню такого, — фыркнул Моран.

— Да я это, и вы меня хорошо помните, не ломайте-ка дурака, — повторил Авденаго.

— Я тебе сейчас такого дурака заломаю! — сказал Моран, хватаясь за протянутую ему руку. — Лучше помоги встать.

Хватая Авденаго за руку и за одежду, Моран с трудом поднялся. Оглядел разгром в лаборатории и с тоской замычал.

Авденаго наклонился, тронул обломки.

— А зачем вы фотоаппарат разбили? — спросил он Морана.

— Разбил? — горестно взвыл Моран. — Если б разбил! Если б своей волей я его разбил!.. Все не так обидно. Я б хоть знал, что в любой момент от тебя избавиться могу. А теперь?..

Хрустя осколками, Авденаго вывел Морана из лаборатории, уложил на диван, пошел готовить чай. Пес, вырвавшись из кухни на волю, примчался обследовать хозяина. Моран морщился, но собачьи ласки терпел. Юдифь сидела в кресле, поджав ноги, погруженная в ласковую задумчивость.

Неожиданно Моран напустился на нее. Он приподнялся на диване, опершись на локоть, и заговорил, монотонно, ядовито, не спеша избыть злобу:

— Твоя все работа!.. Ах ты, обойная блоха, злоехидина. Все бы тебе языком молоть. Для чего ты их сюда притащила? Нарочно сделала. Ты всегда против меня нарочно делала. Потому что завидуешь. Ты-то плоская, а я — круглый. Я из круглого мира, вот тебе и завидно. С чего это тебя на улицу понесло?

— А может, меня тоска заела! — вдруг сказала Юдифь.

Моран аж подпрыгнул на диване, так что пес сперва шарахнулся, а потом сообразил, что начинается новая игра, и принялся скакать кругами по комнате и лупить виляющим хвостом по стульям и ножкам стола.