Охотники за ФАУ - Тушкан Георгий Павлович - Страница 79
- Предыдущая
- 79/91
- Следующая
— А може, лучше сказать народу правду, что бой идет вже в Больших Хуторках…
— Да ты что, обалдел? Ветер с запада, вот и грохочет.
— Витер витром, Юрий Миколаевич, да ведь я бува-лый солдат. Не перший день на фронте.
— С чего ты это взял?
— Та вже бачил беженцев из Больших Хуторков. Об этом майор Бичкин приказал доложить вам и еще сказал, что он поднял батальон по боевой тревоге и занял положенную по плану обороны позицию на западной окраине. Рота лейтенанта Ольховского с «фаустами» и противотанковыми минами с саперами на машинах — в резерве, ожидает вашего приказа. Майор Бичкин выслал боевое охранение вперед. Бойцы из боевого охранения приводят беженцев на табачную фабрику, и майор Бичкин пока их дальше не пускает, чтобы паники не делали. Майор Бичкин спрашивает, какая обстановка и что прикажете?
— Зови сюда Свешникова, Льоху!
Когда оба вошли и Богун закрыл дверь, Баженов сообщил о положении.
— Весь твой батальон на обороне, — сказал Льоха. — А если те гитлеровцы, что в городе, прорвутся на наши улицы? Чего немцы хотят?
Во — первых, деблокировать свой гарнизон в городе, во-вторых, уничтожить советские войска, это ж ясно!
— Кто берет верх в Больших Хуторках?
— Гитлеровцы воспользовались ночью и туманом. Авиация наша бессильна. Танки слепы. Но наша пехота сильнее. Во всяком случае до утра положение не изменится. Если какая-то группа гитлеровцев и кинется на нашу западную окраину — не пустим. Майор Свешников, оставляю вас за себя. Еду к Бичкину и Ольховскому. Посыльных ко мне направляйте в штаб батальона.
Баженов из этой же комнаты позвонил Черкасову. Полковник Черкасов, как сообщил начальник штаба, находится в «квартире». Телефонная связь есть. Сейчас соединит.
Черкасов дал понять, что его полк на передовом рубеже перед городом отбил атаку противника со стороны Больших Хуторков и одновременную атаку гитлеровцев из города…
Пять танков противника все же прорвались в блокированную часть города. Он просит Баженова сменить своим батальоном участок, который занимает его батальон на западной окраине. Необходимо увеличить подвижной резерв. Только что получил сообщение — противник пробил коридор в свою часть города. Курсируют машины.
— Еду, — сказал Баженов. — Богун, за мной!
В оперсводке на 9.00, в частности, указывалось:
«Свой оперативный замысел — двигаясь вдоль дороги «Узел* — «Ключевой», прорвать «большое кольцо» и одновременно наступать из города — противник начал осуществлять в 22.00. Пользуясь густым туманом, части 3-й танковой дивизии, 11-й десантной дивизии и 57-го пехотного полка прорвали оборону наших войск. Противник овладел батальонным узлом обороны наших войск Большие Хуторки и частью сил прорвался в блокированную часть города.
К 9.00 прежнее положение восстановлено. Войска армии занимают прежний рубеж. Уничтожено до 1200 гитлеровцев, танков 41, бронетранспортеров 28, орудий 38…»
Из политдонесения:
«Полк Коленко после тридцати минут ожесточенного боя овладел Большими Хуторками, разгромил батальон противника и 5-й артполк танковой
дивизии вместе с его штабом».
* * *
«Боевое донесение. Штарм. Песчаное. 11.00. Противник силами 3 ТД, 11 ДД и 57 ПП при поддержке пятисот самолетов перешел в наступление на участке «Запад-
речка». Войска армии оказывают упорное сопротивление. На участке грейдер — железная дорога противнику удалось прорваться в квадраты 22–18, 22–19, 23–18».
Тумана нет, стреляют бездымным порохом, а все огромное поле окутано дымкой. Кочуют дымы горящих танков, машин, самолетов.
В небе десятки самолетов: «юнкерсы» и «хейнкели», «мессершмитты» и «фокке-вульфы». Наших истребителей и штурмовиков здесь маловато. И это действует угнетающе.
После мощного удара артиллерии и авиации по переднему краю и всем нашим узлам обороны в прорыв двинулись группы гитлеровских танков.
В первой линии группы движется двадцать танков.
Во второй линии тридцать танков.
В третьей — пятьдесят.
На танках сидят десантники. Танки сопровождают бронетранспортеры с пехотой. Над ними патрулируют самолеты противника.
Авиация противника действует группами в двадцать — пятьдесят самолетов.
Смерчи из огня, дыма и стали встают над степью.
Для прикрытия флангов противник выдвинул заслоны, состоящие из трех — пяти танков, одной-двух самоходных установок и бронетранспортеров. Танки мчатся на предельной скорости и ведут огонь с хода. Вот из-под переднего танка вырвался фонтан огня и дыма. Вот подорвался второй танк. Третий! Четвертый! Грохнул фугас из бутылок с горючей смесью. Кружатся объятые огнем, ослепленные танки. Останавливается вторая волна танков. Пятится третья…
Из леса вырываются Т-34 и мчатся во фланг, стреляя с хода. Горят гитлеровские бронетранспортеры. Поворачивают вспять уцелевшие.
Левая фуппа наших танков мчится на артиллерийские огневые позиции врага. Центральная группа ведет бой на грейдере и железной дороге. Группы танков справа пытаются прорваться на Большие Хуторки.
Первая линия нашей обороны — восточный берег «Западной речки».
Вторая линия нашей обороны: батальонные узлы обороны у леса, на полях; узел, седлающий обе дороги; узлы обороны в населенных пунктах.
А между ними — минные поля, артиллерия на огневых позициях с пехотным прикрытием, группы СУ.
Сражение — это множество боев в различных участках поля, и каждый бой состоит из множества частных стычек артиллерии, пехоты, саперов…
Сверкает и гремит над головой. Пылающие бомбардировщики и истребители, оставляя за собой дымные шлейфы, врезаются в землю, взрываются, пылают факелами.
На танкоопасном направлении у нас было много противотанковых орудий, противотанковых ружей и прочих средств. Группы, эшелонированные вглубину, имели между собой взаимную огневую связь.
И все же противник прорвался. И тогда командарм приказал ввести в бой полк танков Т-34 с пушками 76-ЗИС, дивизион тяжелых самоходок СУ-122. Они ударили с фланга и тыла. Расстреливали «тигров» и «фердинандов».
Наши танки гонялись по полю за гитлеровскими бронетранспортерами и броневиками, как за зайцами. Атака противника захлебнулась. Танки противника (кроме группы, прорвавшейся в блокированную часть города) отходили на запад. Наши танки их преследовали.
Вечерело. И когда наши «тридцатьчетверки» были уже в трех километрах от «Западной речки», от оставленного утром рубежа нашей обороны, три передние машины одна за другой были разорваны на части.
Далеко раскидало их обломки, будто в каждый танк угодила крупная авиабомба. Остальные танки остановились и вели огонь с места. Когда же взорвался таким же манером еще один танк Т-34, другие начали пятиться и отступили. Без танков наша пехота не смогла вернуться в окопы у «Западной речки».
Спустилась ночь. Поле осталось «ничейным». Обе стороны готовились к завтрашнему сражению. Группы наших автоматчиков, пехотинцев, сопровождаемых СУ, направлявшиеся в отбитые у противника узлы обороны, наталкивались на группы гитлеровцев. В темноте завязывались стычки, но быстро прекращались.
К отступившим танкистам выехали начальник бронетанковых войск, начштаба полковник Коломиец, майор Горбачев и Сысоев: надо было выяснить причины странного поведения танкистов.
Баженов находился в городе, в доме, где помещался штаб его батальона, и допрашивал пленных, когда вошел Сысоев. Перепоручив Ольховскому допрос, Баженов уединился с Сысоевым.
— Враг применил на нашем фронте то же самое неизвестное икс-оружие, терроризирующее танкистов и сеющее панику среди пехоты. Я был при допросе танкистов, дезертировавших на своих танках с поля боя. По неизвестной им причине наши танки взрываются так, что от них ничего не остается. Один танкист уверяет, что у гитлеровцев имеются какие-то таинственные лучи: стоит направить луч на танк — и танка нет. Второй танкист клянется, будто сам видел, как за танком его приятеля гонялась авиабомба: танк вправо — она вправо, танк влево — она влево, танк убегает — она за ним. Танк делает крутые повороты, петляет, хочет удрать — бомба его настигает, взрыв — почти пустoe место там, где только что была машина.
- Предыдущая
- 79/91
- Следующая
