Орел и Волки - Скэрроу Саймон - Страница 20

• Предыдущая
• 20/92
• Следующая

— Будем надеяться, что ждать придется недолго, — улыбнулся Верика. — Что ж, давай начнем церемонию.

Он повернулся лицом к двум новоиспеченным когортам и, сделав глубокий вдох, вдохновенно заговорил. Катон удивился богатому тембру царского голоса, и, хотя он понимал все сказанное через слово, речь Верики показалась ему замечательной даже на слух. Должно быть, в расцвете сил этот местный властитель выглядел куда более впечатляюще, чем очень многие из влиятельных соседей-островитян, однако в его манере говорить было что-то знакомое, поначалу неуловимое для Катона. И лишь чуть позже до него дошло: царь, излагающий свои мысли на родном языке, при этом широко и, видимо, без каких-либо затруднений использовал выверенные приемы греческого ораторского искусства. Что заставило молодого центуриона взглянуть по-новому на варварского вождя. Этот человек был не только незауряден как личность, но и хорошо образован для того, чтобы пытаться взлелеять ростки европейской цивилизации на родных берегах.

Верика закончил монолог на высокой, прочувствованной ноте. Тут Катон краем глаза заметил, что стоящий с ним рядом Тинкоммий безучастно уставился в землю, никак не реагируя на тирады царя. От Макрона это тоже не укрылось, он поймал взгляд напарника и поднял бровь. Впрочем, юный центурион приписал эту странность в поведении молодого туземца волнению: сам-то он тоже хуже нет, как терялся, особенно перед первым сражением. Но настоящий воин познается в бою, а сомнений в том, что Тинкоммий в этом смысле не подкачает, у него не было никаких.

Как только Верика замолчал, воины дружно издали боевой клич, выхватив и воздев к небу мечи. У Катона зарябило в глазах от ярких высверков лезвий.

— А теперь хотелось бы видеть штандарты, — промолвил Верика.

— Подать штандарты! — гаркнул Макрон и мгновенно сообразил, как глупо будет выглядеть царь, получив от Тинкоммия оба штандарта и тут же вернув ему один из них.

Тинкоммий, словно бы прочитав его мысли, направился со своей ношей не к царю, а к Макрону и, освободившись от груза, отступил в сторону, после чего старший центурион, облегченно вздохнув, с надлежащей почтительностью передал Верике увенчанное головой вепря древко. Царь атребатов с некоторой натугой потряс им над головой, подвигнув своих подданных к еще более громким приветственным крикам. Когда ликование стихло, Тинкоммий вышел вперед и склонил голову перед своим родственником и монархом. Воцарилось выжидающее молчание. Потом царь торжественно вручил штандарт своему племяннику и, взяв Тинкоммия за плечи, любовно расцеловал его в обе щеки. Крепко зажав в обеих руках длинный шест, Тинкоммий повернулся и строевым шагом направился к своему месту впереди замерших в восхищении Вепрей.

Затем Макрон передал царю штандарт с головой волка, а Катон выкрикнул:

— Бедриак!

После мгновенного замешательства воин, стоявший позади Бедриака, легонько ткнул того в спину, и удивленный охотник, очень стараясь шагать как учили, двинулся к Верике. Получая из царских рук штандарт, он невольно обнажил неровные зубы в широкой ухмылке, а когда снова обернулся к товарищам, то импульсивно вскинул древко над головой и легко помахал им. Строй атребатов восторженно взревел, и Бедриак, чуть ли не пританцовывая, вернулся к своей когорте.

— Ты уверен, что не ошибся в выборе? — проворчал Макрон.

— Я уже говорил, что, по крайней мере получив эту штуковину, паренек будет меньше путаться под ногами. Кроме того, очень похоже, что отобрать ее у него можно теперь только с жизнью.

— Ты прав.

И тут Катон вдруг заметил заляпанного грязью атребата, проталкивавшегося сквозь свиту к царю. Добравшись до Верики, он подался вперед и, поскольку ликование еще не стихло, приник губами к царскому уху. Верика слушал внимательно, а когда доклад закончился, жестом отослал прочь лазутчика и повернулся к обоим центурионам. Его глаза блестели от возбуждения.

— Похоже, мы сможем оценить отвагу моих воинов скорей, чем нам думалось.

Макрон догадался о характере сообщения и тоже не смог скрыть волнения.

— Дуротриги?!

— Разведчик их обнаружил на юге, — кивнул Верика, — в дневном переходе от нас. Они, судя по всему, собираются напасть на следующий ваш обоз.

— Ну уж это как пить дать.

Перспектива скорого столкновения вмиг отменила всю церемонность.

— Сколько их там?

— Мой человек говорит, не более пяти сотен. Главным образом это пехота, но есть и всадники, и сколько-то колесниц.

— Прекрасно! — Макрон хлопнул в ладоши. — Просто великолепно!

— В жизни не видел более подходящего места для обустройства засады, — заявил подбоченившийся Макрон, обводя взглядом ландшафт вокруг брода. — И светлого времени еще достаточно, чтобы все подготовить.

— Я знал, что тебе тут понравится, командир, — улыбнулся Катон.

Оба римлянина и Тинкоммий стояли на вершине маленького заросшего лесом холма, чей склон ниже их полого спускался к дороге, по которой, как ожидалось, должны были подойти дуротриги. Почва понижалась и за дорогой, а возле воды земля превращалась в сплошное болото. Справа, примерно в полумиле от наблюдателей, река вплотную подходила к проселку, а потом мягко отворачивала от него, образуя там своеобразное «бутылочное горлышко», левее холма находился непосредственно брод, а на другом берегу дорога поднималась к невысокому кряжу. Последняя центурия когорты Катона как раз пересекала его и вскоре скрылась из вида. Катон отдал своим людям приказ перейти реку несколько ниже, чтобы не наследить возле брода. Когорта Макрона укрывалась сзади, в лесу, конники ее прятались за холмом, готовясь захлопнуть ловушку. Сидя на самых быстроногих конях, приведенных из царских конюшен, они нимало не сомневались, что смогут с легкостью нагнать уцелевших врагов, ежели таковые найдутся.

— Да, — усмехнулся Макрон, — деваться выродкам отсюда некуда, разве что вплавь. — Он повернулся к Катону и с ехидцей добавил: — Но уж если они поплывут, ты, так и быть, себя не срами и в воду за ними не суйся.

— У меня просто не было времени научиться плавать как следует, — покраснел Катон. — Просто не было. И ты это знаешь.

— Думаю, ты не больно стараешься отыскать это время. Да и зачем тебе оно нужно? Котов, вон, швыряют на глубину, и те ничего, выплывают. Им даже нравится. Может, мне так поступить и с тобой?

— Я сам обучусь. Когда-нибудь обучусь, Макрон, даю тебе слово.

— Ты не умеешь плавать? — удивился Тинкоммий. — Я думал, все в вашей армии обязаны это уметь.

— Все и умеют, — криво улыбнулся Катон. — А перед тобой — исключение. Кстати, редчайшее. Можешь полюбоваться. Будет потом что рассказывать детям.

— Тихо!

Макрон настороженно склонил голову набок. Конный разведчик, выскочивший из-за холма, галопом несся по дороге, припадая всей грудью к вихрящейся гриве скакуна. Когда он приблизился, наблюдатели быстро сбежали к нему вниз по склону, а кельт в свою очередь осадил коня и торопливо, не успев отдышаться, заговорил на своем языке. Когда разведчик умолк, Тинкоммий задал ему короткий вопрос, а потом жестом направил его к лесной чаще. Кельт спешился, повел коня в поводу вверх по склону и скрылся из виду.

— Ну и?.. — спросил Макрон.

— Они в двух милях отсюда, движутся одной колонной, пара всадников скачет в двух сотнях шагов впереди основных сил. Их и впрямь около пяти сотен.

— Катон, тебе надо убрать этих всадников, прежде чем они поднимут тревогу.

— Это будет непросто.

— Давайте я займусь ими.

Тинкоммий погладил рукоятку кинжала.

— Ты? — спросил Катон. — Почему?

— За все страдания моего племени я хочу нанести первый удар.

— Нет, — покачал головой Макрон. — У тебя мало опыта. Ты их можешь спугнуть. Кроме того, ты мне нужен как переводчик.

Тинкоммий опустил глаза и пожал плечами:

— Как скажешь, командир.

— А сейчас, Катон, — похлопал Макрон юношу по плечу, — отправляйся к своим атребатам. Ты знаешь, что делать. Просто старайся прижать этих молодчиков к речке, а я сделаю это со своей стороны. Пока.

• Предыдущая
• 20/92
• Следующая