Механическое сердце - Фролов Андрей - Страница 50
- Предыдущая
- 50/52
- Следующая
Тут, услышав любимое имя, великан будто очнулся – вздрогнул всем телом, так что зазвенел подол из шестеренок и сломанных деталей. Он схватился за голову, огроменными пальцами сминая кепку, и осмотрел себя так, словно впервые увидел толстый фартук, сумки с инструментами и тяжелые ботинки. Поднес руки к лицу и вдруг завыл. Протяжно, не по-человечески, дико и скорбно. Так неожиданно и громко, что даже отползавшие подальше раненые Стражи застыли, пораженно оборачиваясь на манеж.
Мглистый обреченно провел пальцами по своим страшным трофеям, и Витьку поразила лютая, бездонная ярость, исказившая грубые черты лица. Механик шагнул к детям, в иссиня-черных линзах отразились цирковые прожекторы – глаза нежити словно вспыхнули.
В этот миг Вите, Диме и Насте нестерпимо захотелось исчезнуть, убежать прочь и навсегда забыть жуткую семью Дрейфусов, сломленную горем; забыть свою наивную попытку противостоять обезумевшему злу; забыть злоключения и страхи, наполнявшие дни их странствий по городу.
Но они не побежали. А стояли плечом к плечу возле иссеченного кинжалами щита с грубо намалеванной мишенью, смотрели на приближавшегося Мглистого и дрожали.
Со стороны казалось, что на манеже разворачивается очередной номер цирковой программы. Но кровь, пятнами покрывавшая песок, неподвижное тело Маргариты и избитые Дрейфусом Стражники с легкостью разрушали эту иллюзию. Происходящее на арене не было частью шоу – сейчас на ней творился последний акт драмы, в которой решалась не только участь близнецов с Заботинска, но и судьба всего города.
Но вот Механик замер. Его голова, казавшаяся до нелепости крохотной на фоне гигантских плеч, склонилась. Он чуть повернулся на месте, через плечо покосился на поверженную супругу и сжал кулаки. Сделал к тройняшкам еще один шаг. Снова посмотрел на Марго.
И вдруг торопливо вернулся к ней – несколькими тяжелыми, нескладными прыжками, оставляя в мягком покрытии манежа глубокие следы, которые отчего-то не спешили выравниваться.
Затем Мучитель Лифтов согнулся в поясе, неловко опустившись на колено. Он стянул правую перчатку, обнажив бледную кисть, щедро изувеченную шрамами химических ожогов. Затем приподнял голову метательницы ножей, с неумелой лаской погладив ее по застывшему лицу. Плечи его вздрогнули.
Бережно опустив жену на упругий искусственный песок, он расстегнул перевязь с кинжалами, пара которых еще виднелась под складками пальто. Витька дернулся всем телом, собираясь оттолкнуть Настю за мишень, но, как выяснилось, Механик тянулся вовсе не за оружием.
Его пальцы сомкнулись на шкатулке, снимая ее с пояса циркачки.
В огромной ручище коробка казалась маленькой и изящной. Без усилий преодолев сопротивление крохотного замочка, великан отбросил отломанную крышку. Не глядя по сторонам, он перевернул ларец над ладонью, носящей отметины Радиатора. И не успели дети ахнуть, как оттуда выкатилось что-то округлое, алое, блестящее и пульсирующее…
Пустая шкатулка упала к его ногам. Показались медицинские приборы и крохотные криогенные установки, поддерживавшие жизнь в последнем, что Собиратель Процессоров сохранил от своей человечности.
Несколько длинных, протяжных и опустошительных секунд Мглистый Механик, в прошлом носивший имя Александра Дрейфуса, рассматривал собственное сердце. Когда-то оно было вырвано из груди и навеки оставлено жене, как дань собственной слабости и безответственности. Как безумная, полная отчаяния попытка искупить острую, словно бритва, вину.
Никто и никогда так и не узнал, по делу ли винил себя цирковой силач. Или ход событий был предопределен, и маленький Родик стал жертвой неумолимых обстоятельств?.. Но мудрые люди говорят, и я склонен согласиться – чрезмерно горюя об утраченном, мы не только разрушаем себя, но и делаем больно тем, кто нам все еще близок…
Сердце поблескивало на ладони Мглистого, а в цирке наступила такая тишина, что стало слышно, как оно бьется. Тук-тук, тук-тук, мерно вздымаясь и опадая. Тук-тук… Механик повернулся к детям, держа алый комочек на вытянутой руке, будто предлагая рассмотреть поближе.
Витька сглотнул, Настя отвернулась, Димка покачнулся, от слабости едва не потеряв сознание. Позже, шепотом делясь впечатлениями и восстанавливая картину случившегося, все трое сходились во мнении, что в тот миг не могли даже близко предположить, чего хочет от них великан…
А тот, покопавшись в сумке с инструментами, вдруг вынул продолговатую жестянку машинного масла. Баночку задела пуля Стражника, и теперь на песок капала черная тягучая жидкость. Однако характерное бульканье подтверждало, что внутри оставалось еще не меньше половины. Разводя руки, Мглистый всем корпусом повернулся к нашим героям. Он будто взвешивал, что тяжелее, – банка с машинным маслом или его собственное сердце. И в этот момент (мальчик был готов клясться чем угодно) Витьке вдруг представилось, что Механик смотрит прямо на него…
– Эйцээ… – едва слышно промычал великан, протягивая содержимое шкатулки Виктору.
И тот, не отдавая себе отчета в своих действиях, протянул руку навстречу.
Робко и неуверенно, словно действительно хотел забрать пульсирующий комок прямо через двадцать шагов, разделявших детей и Мглистого. А тот вдруг удовлетворенно кивнул, отчаянно насилуя губы и пытаясь сложить их в какое-то подобие улыбки. Затем медленно свел руки, будто и вправду вернулся на арену, куда не выходил уже много лет, и демонстрирует премьеру номера, над которым работал все это время. Правая рука – с сердцем, оказалась чуть ниже. Левая – с протекающей масленкой, прямо над ней. Перевернув банку, Механик принялся выливать остатки машинного масла, внимательно наблюдая за процессом.
Настя вскрикнула.
Вязкие потеки черной жижи опутали красный овал блестящими нитями. Медленно, сантиметр за сантиметром красное проигрывало черному, скрываясь под слоем маслянистой пленки. Ритм пульсации многократно увеличился. Теперь комок на ладони великана сокращался гораздо чаще, упрямо раскидывая во все стороны крохотные темные брызги.
На лице Механика поселилась всепоглощающая сосредоточенность. Жидкость неотвратимо протекала сквозь мясистые пальцы, пачкая фартук и песок. Когда из банки упала последняя капля, тягуче зависнув, прежде чем сорваться на покрытый маслом овал, он отбросил жестянку прочь.
Теперь сердце в его руке колотилось необычайно быстро, и сердца детей, всецело захваченных зрелищем, невольно забились чаще, будто хотели попасть в такт этому сумасшедшему ритму. И когда показалось, что скорость сердцебиения стала нестерпимо велика, маслянистый комок в руке Дрейфуса вдруг вспыхнул ярчайшим фосфорным факелом.
С шипением и потрескиванием на ладони Мглистого догорало сокровище, много лет бережно хранимое его женой. Языки белоснежного пламени лизали изувеченную кожу руки, но громила смотрел на них бестрепетно и спокойно, лишь с некоторым любопытством. Дыма не было, а оттого казалось, что вокруг кисти Механика кто-то умело соткал трехмерную проекцию. Лишь горящие капельки масла, продолжавшие просачиваться сквозь пальцы, доказывали, что все это происходит на самом деле…
Сердце Александра Дрейфуса горело не больше минуты. Но всем присутствующим – нашим героям, раненым Стражам, выглядывавшему из-под трибун имаджировщику – казалось, что факел в руке гиганта не погаснет никогда.
Огонь исчез так же внезапно, как возник. Он съежился и потух, оставив на ладони ровную горстку мелкого серого пепла. Перевернув ладонь, Мглистый равнодушно высыпал его на арену, когда-то познакомившую его с женой, а затем отнявшую Марго…
Затем Дрейфус повернулся к супруге, но внезапно споткнулся и упал на колено. Стон, мучительный, болезненный и страшный, вырвался из его покрытых шрамами губ, когда он попытался встать. Из отверстий, оставленных пулями Стражей, начал просачиваться легкий дымок. Испытывая небывалое напряжение, Мглистый нагнулся, поднимая тело Маргариты с таким усилием, как если бы оно весило две сотни килограммов. Постанывая и качаясь, великан распрямился, нежно держа циркачку на руках.
- Предыдущая
- 50/52
- Следующая
