Василий Головачёв представляет: Золотой Век фантастики - Моррисон Уильям - Страница 81

Бокхаз начал:

— Клянусь богами, это правда… — Он взглянул на Карса, и его лицо приняло суровое выражение. — Я думаю, что буду строг и непримирим к ворам Валкиса. Я установлю жесткие наказания за грабеж имущества. Особенно королевского имущества.

— И к счастью, — мрачно добавил Карс, — ты хорошо знаком со всеми воровскими хитростями.

— Это правда, — с серьезной миной заявил Бокхаз. — Я всегда говорил, что чисто академическое знание воровских элементов поможет мне охранять безопасность моих сограждан.

Он проводил их через Джеккару до первых холмов за городом и пожелал им счастливого пути. Здесь он снял с пальца кольцо с большим рубином и сунул его в руку Карса. Слезы потекли по его толстым щекам.

— Носи это кольцо, мой друг, и помни Бокхаза, который мудро наставлял твои шаги в этом странном для тебя мире.

Он повернулся и ушел, спотыкаясь. Карс смотрел, как его толстая фигура исчезает, теряется в лабиринте городских улиц.

А потом они медленно пошли по холмам в сторону гробницы и наконец достигли цели. Они стояли у каменистого обрыва, глядя на поросшие деревьями холмы, сияющее море и отдаленные башни города, белые в солнечном свете.

— Ты все еще уверена, — спросил Карс, — что хочешь оставить все это?

— Здесь для меня нет больше места, — сказала она печально. — Я избавляюсь от этого мира, как этот мир избавился от меня.

Она повернулась и быстро, без колебаний, пошла по темному коридору, гордая Иваин, которую не могли сломить даже боги. Карс шел рядом с горящим факелом в руке. Они прошли через гулкую пещеру, сквозь дверь с начертанным проклятием Рианону во внутреннюю камеру, где только факел был единственным источником света в полной темноте, в странной черноте пространственно-временного континуума Вселенной. В этот момент на лице Иваин появилось выражение страха, и она сжала руку землянина. Крохотные светлячки и искорки мерцали в темноте Времени. Голос Рианона заговорил с Карсом, и тогда он вошел в эту темноту, крепко держа руку Иваин.

Вначале не было того стремительного падения в темноту, которое он знал. Мудрость Рианона охраняла их. Факел погас, и Карс бросил его. Его сердце бешено стучало, он был оглушен и ничего не видел. И только вращалась вокруг него беззвучная спираль невидимого поля.

И снова заговорил Рианон:

— Смотри глазами моего разума, и ты увидишь то, чего твои человеческие глаза никогда прежде не видели.

Пульсирующая темнота расступилась перед странным светом, не имеющим ничего общего с обыкновенным, и Карс увидел Рианона. Его тело лежало в подобии гроба из темного хрусталя, внутренние стенки которого тускло мерцали странным светом, удерживающим тело, как бы заморозив его внутри драгоценного камня. Через туманную взвесь Карс едва мог разглядеть обнаженную фигуру, образ нечеловеческой силы и красоты, такой живой и прекрасный, что казалось чудовищным заключить его в это узкое пространство. И лицо тоже было прекрасным — темное и мятежное даже с закрытыми глазами, словно в вечном сне смерти. Но здесь не могло быть смерти. Это место находилось вне времени, а без времени не могло быть разложения, и для Рианона существовала только вечность — вечность лежать здесь и помнить о своем преступлении.

Карс смотрел и вдруг понял, что за это время чужое сознание покинуло его так легко и осторожно, что он не ощутил никакого потрясения. Его сознание все еще соприкасалось с разумом Рианона, но странная двойственность исчезла. Проклятый освободил его.

И все же благодаря тому, что в течение долгого времени эти два разума были слиты, Карс услышал горячий призыв Рианона:

— Братья мои, Куру, услышьте меня! Я искупил свое старое преступление!

Снова и снова звал он, напрягая всю страшную силу своей воли. Некоторое время было тихо, а затем постепенно Карс почувствовал приближение их мыслей — суровых, сильных и жестких. Он не знал, откуда, из какого дальнего мира они пришли. Много-много столетий назад Куру ушли этой дорогой из Вселенной в пространство, далеко отстоящее от его Земли. И вот теперь они вернулись на короткий срок, чтобы ответить на зов Рианона. Карс увидел в полутьме тени полубогов, которые, превращаясь в людей, приближались к темному гробу.

— Позвольте мне уйти с вами, мои братья! Я убил Змею и искупил свой грех.

Похоже было на то, что Куру совещались, проверяя сердце Рианона, чтобы увериться в том, что он говорит им правду. Наконец они шагнули вперед и коснулись гроба руками. Слабые огоньки внутри погасли.

— Наше решение таково: Рианон отпущен на свободу.

Голова Карса закружилась. Образы Куру и Рианона стали тускнеть перед его глазами. Он увидел, как Рианон поднялся и присоединился к своим братьям, и по мере того как он удалялся, фигура его становилась тенью. Он обернулся еще раз к Карсу, его глаза были теперь широко раскрыты, и в них горело счастье, которое было выше человеческого понимания.

— Носи мою шпагу, землянин, — носи ее гордо, ибо без тебя я никогда не разрушил бы Кара-Дху.

С кружащейся головой, почти теряя сознание, Карс встретил это последнее прощание. Падая в глубину темного колодца вместе с Иваин, он слышал последнее звенящее эхо голоса Рианона.

Наконец они снова ощутили под ногами твердую землю. Все еще дрожа, они выбрались из черноты, бледные, молчаливые, с одним только желанием — поскорее уйти из этой пещеры. Карс пошел в туннель. Но когда он добрался до конца туннеля, он вдруг ощутил страх: вдруг он затерялся во времени. Он не осмеливался обернуться назад. Но ему не нужно было беспокоиться. Рианон не сделал ошибки, провожая их из прошлого. Карс снова был среди голых, пустынных холмов так хорошо знакомого ему Марса.

Было время заката, и огромные берега мертвого моря были залиты красным светом. Из пустыни дул холодный сухой ветер, поднимающий тучи пыли и песка, а вдали виднелась Джеккара — его Джеккара, город Нижних Каналов.

Он в возбуждении повернулся к Иваин, он хотел видеть ее лицо, когда она впервые взглянет на его мир. И он увидел, как губы ее сжались, будто от острой боли. Затем она расправила плечи, улыбнулась и поправила меч в ножнах.

— Идем, — сказала она и вложила в его ладонь свою.

Они шли долго, тяжело дыша, пробираясь через пустынную землю, и призраки прошлого роились вокруг них. Теперь, глядя на мертвые кости планеты, Карс видел ее живую плоть, которая когда-то поражала великолепием: высокие деревья и богатую землю, все, что он никогда не сможет забыть. Он увидел мертвое дно моря и понял, что всю свою жизнь будет слышать грозный шум прибоя о скалы.

Сгустилась темнота. Маленькие низкие луны поднялись в безоблачном небе. Рука Иваин была уверенной и крепкой. Карс чувствовал, как в нем закипает счастье. Он ускорил шаги. Они шли по улицам Джеккары, по древним разрушающимся улицам позади Нижних Каналов. Сухой ветер колебал пламя факелов, и звуки арф были такими же, какими он помнил их, и тихая музыка сопровождала приближение маленьких смуглых женщин.

Иваин улыбнулась.

— И все-таки это Марс, — сказала она.

Они шли и шли кривыми улочками — человек, на лице которого все еще лежала тень бога, и женщина, которая когда-то была могущественной властительницей Сарка. Люди расступались перед ними, чтобы дать им дорогу, и с недоумением глядели им вслед; и, словно знак царской власти, сверкала в руках Карса шпага Рианона.

Arthur Porges. The Devil and Simon Flagg, 1954

Перевод Д. Горфинкеля.

После нескольких месяцев напряжённой работы по изучению бесчисленных выцветших манускриптов Саймону Флэггу удалось вызвать дьявола. Жена Саймона, знаток средневековья, оказала ему неоценимую помощь. Сам он, будучи всего лишь математиком, не мог разбирать латинские тексты, особенно осложнённые редкими терминами демонологии X века. Замечательное чутьё миссис Флэгг пришлось тут как нельзя кстати.