На хвосте удачи - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 10
- Предыдущая
- 10/70
- Следующая
– Скажем, цыпленочек, я кое-что умею. А что именно – лучше тебе и не знать, будешь крепче спать. Что до колдовства… Ты же не против амулетов? Все их носят – что черномазые, что мы. А уж моряки ими просто увешаны! Давай я сделаю тебе амулет, цыпленок? Лишняя защита еще никому не помешала.
– А это… – начала было Нати, но не осмелилась продолжить.
– …колдовство? – продолжила Карла. – Конечно. Но даже твой ангел-хранитель не будет против, если мы ему немножко поможем. Согласна? Дай мне тогда… – Она достала нож и отмахнула прядь Натиных волос – Нати и моргнуть не успела. – Можно взять любую вещь, но волосы к нам ближе, согласна, цыпленочек? Через пару-тройку дней твой гри-гри будет готов.
Гри-гри оказался красным замшевым мешочком. Карла растянула шнурок, стягивающий горлышко, перечислила:
– Твои волосы, красный перец, соль, базилик, коралл и топаз. И еще земля могильная.
Нати, с любопытством заглядывающая внутрь, отпрянула.
– Ф-фу-у!
– Что «фу»? Да, из-за могильной пыли лучше не носить его с собой постоянно, можно себе навредить. Пусть полежит на алтаре…
– А где алтарь?
– У меня в комнате за ширмой. Служанку я давно отвадила совать ко мне свой любопытный нос, так что твой гри-гри будет там в безопасности.
– И что, вот так напихаешь в мешок что попало, и это будет талисманом?
– Что попало! – передразнила Карла. – Запихаешь что попало – и выйдет что попало! Для каждой цели нужны свои компоненты – один, три, пять, семь, девять или тринадцать. Для любви – одни, для здоровья – другие, для смерти – третьи. Даже если ты все это сама в какой-нибудь мешок засунешь, толку не будет. Нужен алтарь и освящение четырьмя элементами: землей, воздухом, водой и огнем. А как это делается, я тебе не расскажу и не покажу. У нас, у (снова непонятное слово) свои секреты, и такому цыпленку рядом с ними и делать-то нечего.
Нати и сама не испытывала никакого желания вникать в тонкости колдовского обряда. Загляни подольше и поглубже в этот темный глубокий колодец – и не будет уже надежды ни на человеческое, ни на небесное спасение.
Она лишь зачарованно повторила:
– Для смерти?!
– Мешочек для такого гри-гри шьют из савана человека, который умер десять дней назад. Туда кладут сухую одноглазую жабу, мизинец руки черного человека, покончившего с собой, высушенную ящерицу, крылья летучей мыши, кошачий глаз, печень совы и сердце петуха. Если такой гри-гри спрятать в подушку жертвы, несчастный обязательно умрет, – заученно пропела Карла.
Нати отодвинулась подальше. Пробормотала:
– Уж и не знаю, нужен ли мне твой амулет…
Карла от души рассмеялась:
– Не бойся, цыпленочек! У меня нет причин желать тебе зла, ведь ты меня не обижала.
У старого пирата оказался целый арсенал ножей – по привычке он хранил их бережно почищенными и заточенными. Правда, пользовался ими теперь в сугубо хозяйственных целях. Брат Иона показал, как носится оружие: мелкие – в специальных ножнах-кассетах крепятся к голени и прикрываются юбкой или штанами (Нати вспомнила кинжал, которым при первой встрече ей грозила Карла), или к предплечью под рукава рубахи. А еще можно сделать перевязь для нескольких ножей и носить ее на груди или за спиной.
Нати уже справилась с хлестом кистью, когда нож беспорядочно вращается в полете. Уже усвоила – чтобы кидать дальше, нужно браться за более тяжелую часть ножа: хотя у метательного балансировка близка к середине, у любого другого она может быть смещена к краю лезвия или ручки. Поняла, что чем медленнее вращается нож в полете, тем на большее расстояние он улетит. Если нож удерживать за рукоятку, то метнуть можно как без оборота, так и с одним полным оборотом, при метании же хватом за клинок нож делает пол-оборота… Теперь она не промахивалась.
Брат Иона все равно был недоволен.
– Ты швыряешь нож, точно разгневанная женщина – горшок. Он – продолжение твоей руки. Ты должна просто наносить удар, понимаешь?
Нати не понимала.
– Представь, что ты «вколачиваешь» его по самую рукоятку. И делаешь это в голове до того, как выпустишь нож! Тогда полет ножа на результат уже никак не повлияет.
Запыхавшаяся Нати откинула со лба взмокшие кудри.
– Вообразил – и потому попал? Так, что ли?
– Так-так…
Нати прищурилась, сжала челюсти, вздохнула – и с громким выдохом, почти со стоном, метнула нож. Тот аккуратно вошел в землю прямо под мишенью. Нати действительно застонала и упала на траву, ругаясь всеми понятными и не совсем понятными словами, которые она подцепила на пристани. Старый пират, посмеиваясь, переждал приступ злости и отчаяния и скомандовал:
– Вставай и повторяй все сначала!
Красная и встрепанная Нати села. С тоской уставилась на мишень.
– До каких же пор я буду это повторять?
Брат Иона невозмутимо пожал плечами.
– Ты сама просила. Раз передумала, давай прекратим. И тебе, и мне легче.
С долгим вздохом Нати поднялась на ноги.
– Нет, я буду учиться дальше!
– А повторять будешь, пока это не станет таким же привычным и легким, как держать ложку. Ты же не родилась прямо с ложкой в руке?
Вместо ответа Нати метнула в дерево нож.
– Какие парни тебе нравятся, Нати?
– Да никакие, – лениво ответила она, глядя в голубое небо, куполом накрывшее Омори. В небе так же лениво паслись редкие облачка-овечки, у их пастуха-ветра, наверное, сейчас тоже была сиеста.
– Да уж пора бы тебе думать о парнях! – со знанием дела заметила Карла. – А ты все кораблями бредишь, латынь учишь и ножички метаешь… Ну и на что тебе это все?
Нати вытянула перед собой руки. Запястья окрепли, и руки не так болели после упражнений с ножами. Хотя и гудели-и-и… Жаль, что у старого пирата нет с собой шпаги! Да если б и была, помешала бы клятва, данная когда-то отцу Модестусу.
– А на что мне они? Все как один хвастуны да болваны.
– Ух ты, фу ты, ну ты! Какие мы гордые! Никак, ты внебрачная королевская дочь?
– Короля, не короля… – лениво проговорила Нати. – Но законная испанского дворянина – точно.
Карла выслушала рассказ Нати. Помолчала, усваивая, и спросила недоверчиво:
– Ты – дочка знатного испанского кабальеро и торчишь во французской дыре, да еще и вкалываешь в этой вшивенькой лавке?
– Она не вшивенькая! – возразила уязвленная Нати. – У дедушки хороший оборот, и если бы он так не боялся рисковать…
– Да я не про то! Ты ведь знатная сеньора!
– Дедушка Жан Жак тоже дворянин…
– Он-то сам выбрал такую судьбу! Видно, не мог во Франции разбогатеть никак, вот и отправился искать удачи в Новый Свет! А ты была совсем малышкой, все решили за тебя. А твоя мать, похоже, была просто редкостной дурой!
Теперь подскочила Нати.
– Почему это дурой?!
– Она же после смерти мужа стала хозяйкой и главной наследницей! Надо было остаться в Испании, а не тащить тебя за моря и страны! Если уж так не жилось среди испанцев, взяла бы денежки да вернулась во Францию. С деньгами любая родня примет! А если нет – прожила бы и без родни. С деньгами везде хорошо.
Мама в их семье была кем-то вроде святой великомученицы: она бежала от жестоких испанцев, спасая ее, Нати, и умерла от тягот нелегкого пути. Дора постоянно нахваливала свою умершую хозяйку – какой та была нежной и доброй и какой послушной, не то что ее своенравная дочь, видать, дурная испанская кровь сказывается. Взглянуть на прошлое с другой стороны Нати и в голову не приходило. А ведь действительно, останься они в Испании, сейчас бы…
Нати вспомнила то, что редко теперь вспоминала, точно старый запутанный сон. Темные гулкие длинные коридоры… журчание струй фонтана… французская песенка мамы… сильные руки, подхватывающие ее, визжащую… мужской голос, приговаривающий: «Ах ты, моя Чио, проказница!» Если судить по рубиновому ожерелью, они были очень богаты. А может, мама привезла сюда, кроме драгоценностей, еще и деньги?
- Предыдущая
- 10/70
- Следующая
