Другой Синдбад - Гарднер Крэг Шоу - Страница 13

Фатима. Это было имя, сулящее чудеса. Я представил себе ее золотые пальчики и теплый, человеческий смех.

Потом я представил зеленую кожу и улыбку, сияющую, будто лунный свет. Эта ситуация, должен признаться, привела меня в замешательство.

Прежде я был влюблен.

Теперь я был сбит с толку.

Испуг мой лишь усилился, когда я понял, что Кинжал и Шрам снова вынесли свой паланкин на палубу, несомненно, чтобы дать возможность его прелестной обитательнице увидеть начало путешествия. Фатима была там, такая близкая и все же недосягаемая. Мои мысли, так же как совсем недавно мой взгляд, стремились к той таинственной зеленой женщине, которая, похоже, собиралась перед наступлением рассвета завладеть мною.

Что оставалось человеку, пусть даже бедному носильщику вроде меня, кроме как улыбнуться? Даже не успев покинуть гавани, я уже столкнулся с чудесами, и во сне не снившимися в моей прежней жизни. Что же будет дальше?

В этот момент солнце закрыла туча.

— Ну и что это такое? — пророкотал сверху громоподобный голос. Раньше даже, чем посмотреть наверх, я знал, что это за новоявленная туча; знал, что она будет всецело состоять из фиолетового дыма, окружающего изумрудно-зеленую физиономию. Оззи вновь удостоил нас своим присутствием.

После появления джинна на корабле воцарилась тишина. Синдбад Мореход, с Джафаром и Ахмедом по бокам, взглянули на меня с некой покорностью, которую я вполне разделял. Ни один из членов команды тоже ничего не ответил, большинство было занято после явления духа тем, что старательно пытались съежиться и тихо стенали.

Оззи не стал дожидаться ответа.

— Синдбад, — пропел он.

— Это мое имя! — громко отозвались я и мой старший тезка.

— О, как мне нравится, когда вы этак вопите, — сердечно заверил джинн. — У нас в мире сверхъестественного так мало радостей, приходится извлекать удовольствие, где только возможно.

Но тут злобная ухмылка Оззи сменилась зловещей гримасой.

— Но что за суету вижу я на этой посудине? Надеюсь, вы не вознамерились покинуть Багдад, прежде чем я свершу свою месть? — Пурпурное облако вокруг головы Оззи полыхнуло молниями. — Предупреждаю, тот, кто пытается избежать страшного гнева Оззи, лишь навлекает на себя гнев еще страшнейший!

Тут команда перешла к громким воплям и заламыванию рук.

— Наверное, — прогремел джинн, — нужно вас немножко проучить. Скажем, пробоина футов в десять в днище вашего корабля, и он быстро пойдет на дно реки вместе со всем содержимым. Несколько мертвых членов команды, страшно изуродованных быстрым течением, устремляющимся к морю, докажут серьезность моих намерений. — С этими словами Оззи вновь улыбнулся — жуткое зрелище. — Но двум моим дорогим Синдбадам бояться нечего. О нет, для того, кого я ищу, утонуть — слишком мягкое наказание. — Джинн захихикал.

Команда вопила и билась всевозможными частями тела о палубу.

— Живо! — прокричал мужской голос на палубе позади меня.

Из сжавшейся толпы проворной рысью выбежали Кинжал и Шрам, таща между собой свою затейливую ношу. Они пытались сбежать с паланкином, будто крысы перед кораблекрушением.

— Что значит… — взорвался было Оззи, но почти сразу же осекся. — О, — добавил он после минутного наблюдения.

Я был поражен поведением Кинжала и Шрама перед лицом сверхъестественного. Но трусость этих двоих, казалось, принесла некоторые плоды. Действительно, их быстрое движение, похоже, сбило джинна с толку, и его торжествующая гримаса сменилась хмурым замешательством.

— Так много всяких соображений, — угрюмо пробормотал он. — Кодекс чести джинна, лишний расход магии, все эти скрытые переменные, которые становятся явными в самый последний момент.

Казалось, видение говорит скорее с самим собой, чем с кем-нибудь из потенциальных жертв на корабле внизу. И другие, похоже, тоже почувствовали перемену. Я заметил, что члены экипажа вокруг меня уже не так жмутся и дрожат, как прежде.

Джинн вздохнул, отчего температура на корабле здорово понизилась.

— Да, свидание испорчено! Надо было лучше подготовить меня к подобным вещам! — Он покачал головой. — Бюрократизм здесь просто удивительный.

Да, теперь я был вполне уверен, что никто из экипажа не заламывает рук. И даже крики ужаса, прежде окружавшие меня, стали тише и реже.

Казалось, даже Оззи понял, что момент упущен.

— Не думайте, — поспешно добавил он своим самым громоподобным голосом, — что эта маленькая неудача означает, что месть моя будет менее ужасной.

Однако в громыханиях духа почему-то не было прежней уверенности. Тем не менее он продолжал свои драматические декламации.

— Она будет ужаснее, чем сам ужас, страшнее, чем сама сущность страха, — твердил он, казалось, чтобы убедить скорее себя, чем нас, стоящих внизу. — И в первую очередь, да, в первую очередь она будет, да, будет — в высшей степени неприятной!

Но напряжение уже спало. Взгляд джинна перебегал с торговца на меня, потом на паланкин и снова на торговца; взгляд, в котором еще мгновение назад, казалось, горел огонь. Кто-то в толпе громко зевнул.

— Жалкие смертные! — взвыл Оззи не хуже океанского шторма. — Я подхвачу ваш корабль, как ребенок — игрушку, я призову стихии, чтобы они смяли и разорвали его, как пергамент, я созову проклятые души, чтобы мучить… — Он умолк, будто дурак, который разинул рот, но не может найти подходящие слова. Джинн потряс огромной головой и выдавил из себя: — Я… я… да, я уж точно что-нибудь сделаю!

И с этим исчез.

На этот раз тишины не последовало.

— По местам! — прокричал капитан. — А ну, за весла! К вечеру мы должны увидеть море!

И так, совершенно удивительно, мы начали путь, покинутые утратившим вдруг решимость джинном. Возможно, это доказывало справедливость утверждения Кинжала, что, где бы ни путешествовал Синдбад, ему всегда сопутствует удача. Я надеялся лишь, что удача пребудет с нами и посреди огромного океана, где нам могут встретиться ужасные препятствия, страшные чудовища, необузданные силы природы и прочие вещи, невообразимые и, возможно, неподвластные человеческому разуму.

Ах, если бы все и всегда было так же просто!

Мне предстояло вскоре узнать, что с торговцем Синдбадом ничто не бывает просто. Команда, прежде столь тихая, сделалась вдруг ужасно шумной.

— Они навлекли на нас джинна! — завопил сердитый голос.

К нему присоединились другие, столь же разгневанные:

— Они прокляты!

— На имени Синдбад — проклятие!

— За борт их!

Горластая толпа нахлынула на меня, сбив с ног. Я увидел, что Синдбад, Джафар и Ахмед в таком же положении и что нас всех в самом деле тащат к лееру.

— Всем стоять! — возвысился голос над обезумевшей толпой.

Люди не обратили на это особого внимания. Я с поразительной четкостью увидел ярко-синюю реку за хлипким леером. Я был близок к тому, чтобы свести с рекой куда более тесное знакомство, чем мне когда-либо хотелось. Как жаль, подумалось мне, что я так и не научился плавать.

— Погодите, — приказал грубый голос, — если не хотите все отправиться за борт вслед за этими четырьмя.

Тут толпа немного заколебалась, но, подбодренная собственным численным превосходством, вернулась к своему занятию.

Один из членов команды с воплем полетел с палубы в реку. Толпа с шумом и гамом остановилась, и я увидел, что между ней и поручнем стоит Кинжал.

В руке он держал короткий нож.

— Еще один шаг… — взмах руки с ножом, — …и вы узнаете, за что я получил свое имя.

Толпа заворчала, но, похоже, не была способна сделать решающий шаг.

— А если вы не поставите этих людей на место, — заявил дальше Кинжал, — мой земляк с радостью отправит кое-кого из вас прогуляться за борт тоже.

Еще один здоровяк появился рядом со своим приятелем, держа на весу в каждом кулаке с кокос величиной по члену экипажа.

— Люблю швырять людей, — с ухмылкой добавил Шрам. — Забава у меня такая. — Он умолк, чтобы свирепо передернуться. — Смотреть, сколько раз они подпрыгнут на воде, пока не утонут.