Алькатрас и Пески Рашида - Сандерсон Брэндон - Страница 12
- Предыдущая
- 12/48
- Следующая
— А это что за…
— Мой внук, — сообщил ей дедушка. — Алькатрас.
— Еще один Смедри?! — воскликнула она. — Так я что, уже четверых должна защищать?
— Бастилия, душечка, — сказал дед. — Ну что ты, не расстраивайся так. Он же никаких проблем не создаст. Правильно я говорю, Алькатрас?
— Нет, — сказал я. — То есть да.
Вот это было форменное вранье, но что бы вы на моем месте сказали? Неужели что-то другое?
Бастилия сощурилась.
— Сомневаюсь, однако, — проговорила она. — Кстати, что у тебя на уме, старый пень?
— Ничего особенного, радость моя. Всего лишь маленькое просачивание…
— Куда? — осведомилась Бастилия.
— В городскую библиотеку, — с самой что ни есть невинной улыбочкой сообщил ей дед.
— Что? — рявкнула Бастилия. — Вот и оставь вас на полдня без присмотра! Ох, Битые Стекла! И какого рожна вам там понадобилось?
— Они завладели Песками Рашида, — сказал дедушка Смедри.
— Вот уж чего-чего, а песка у нас хоть отбавляй, — сказала она.
— Эти Пески — необычайно важная вещь, — ответил он. — В смысле, для Окуляторов.
Это замечание почему-то заставило Бастилию здорово помрачнеть. Потом она воздела руки к небесам.
— В любом случае, — сказала она, — полагаю, мы уже опоздали!
— Еще как, — кивнул дедушка Смедри.
— Отлично. — Тут она ткнула пальцем в мою сторону, и, каюсь, я едва сдержался, чтобы не отпрыгнуть. — Ты! Полезай ко мне в машину. Расскажешь по дороге, что происходит. А с тобой, дед, встретимся уже на месте.
— Отлично!
На физиономии старика отражалось явное облегчение.
— Я… — начал было я.
— Следует ли напомнить тебе, Алькатрас, о вреде сквернословия? — сказал дедушка Смедри. — Итак, мы опаздываем! Поторопимся же!
Я помедлил.
— Скверно… что?
Мое замешательство дало старику отличную возможность улизнуть. Я успел заметить, как блеснули его глаза, когда он запрыгивал в «фордик». Квентин с Синг-Сингом без промедления последовали за ним.
Я заметил:
— А он здорово шустрый для старичка, который вечно всюду опаздывает.
— Залезай, Смедри! — прорычала Бастилия, исчезая в своей лоснящейся машине.
Я со вздохом обогнул автомобиль и потянул на себя пассажирскую дверцу. Выкинул отвалившуюся ручку и забрался внутрь. Бастилия стукнула костяшками пальцев по приборной доске, и двигатель послушно включился. Потом девочка взялась за рукоятку переключения передач и врубила задний ход.
— Э-э-э, — сказал я. — А эта машина разве не ездит сама по себе?
— Иногда, — сказала Бастилия. — Это гибрид, он и так и так может. Мы, знаешь ли, стараемся приблизиться к настоящей технике Тихоземья.
В это время машина сорвалась с места.
Знаете, мне за свою жизнь доводилось несколько раз жутко пугаться. Самые страшные впечатления были связаны с лифтом — и с миной. На втором месте, пожалуй, был тот куратор с пистолетом.
Ну а Бастилия с ее манерой водить машину — номер три, точно.
— Ты… ты ведь что-то типа телохранителя? — спросил я, судорожно ища ремень безопасности. Его нигде не было.
— Ну да, вроде того, — отозвалась Бастилия. — А что?
— А то, что… не могла бы ты постараться хотя бы не угробить меня в дорожной аварии?
Бастилия нахмурилась, стремительно крутя руль и закладывая поворот на бешеной скорости.
— Ты о чем вообще, не пойму?
Я со вздохом втиснулся поглубже в сиденье и сказал себе: уж верно, такая машина была оснащена каким-нибудь таинственным устройством, призванным защищать пассажиров. (Вот тут я ошибался. И могущество Окуляторов, и силиматическая техника — все это завязано на стекло. А я здорово сомневаюсь, что пневматический мешок, сделанный из стекла либо наполненный им, оказался бы полезен в автоаварии. Эффект, может, оказался бы довольно забавным, но вот что касается эффективности…)
Я спросил:
— А лет тебе вообще сколько?
— Тринадцать, — ответила Бастилия.
— А тебе, — спросил я, — точно уже можно водить?
— Не вижу причины, почему бы нет, — сказала она.
— Ты слишком маленькая.
— Это кто сказал?
— Так в законе написано.
Я увидел, как сузились ее глаза, а руки еще крепче стиснули руль.
— Закон Библиотекарей? Возможно! — пробормотала она.
«Похоже, эту тему лучше бы оставить», — подумалось мне.
— Ну хорошо, — сказал я, решив подобраться с другой стороны. — А в чем состоит твой Талант?
Бастилия заскрипела зубами. И так уставилась в ветровое стекло, словно хотела испепелить взглядом все впереди.
— Ну и? — сказал я.
— Мог бы и не издеваться надо мной, Смедри! — раздалось в ответ.
Ну вот. Приплыли!
— Так у тебя что… нет никакого Таланта?
— Естественно, — сказала она. — Я же — Кристин!
Я ошалело спросил:
— Кто?..
Бастилия крутанулась ко мне — и я снова забеспокоился, ибо полагал, что лучше было бы ей смотреть на дорогу, — и уставилась на меня так, будто я ляпнул совсем уже несусветную глупость. (На самом деле так оно и было. Я действительно глупость сказал. По счастью, вскоре я ее компенсировал довольно умным поступком. Ну да сами увидите.)
Бастилия снова уставилась на дорогу — и как раз вовремя, чтобы не задавить пешехода, одетого, точно огромный кусок пиццы.
— Так ты вправду тот самый? — спросила она. — О котором старый Смедри все уши нам прожужжал?
Это заинтриговало меня.
— Он правда обо мне говорил?
Бастилия кивнула.
— Мы раза два в год посещали эти места, проверяя и отслеживая, куда ты переехал. Старый Смедри каждый раз умудрялся меня «терять», прежде чем мы действительно добирались до твоего дома. Он, видите ли, утверждает, что я буду «торчать», или типа того. Слушай, а ты что, вправду разнес по камешку дом одной из своих приемных семей?
Я поерзал на сиденье.
— Слухи вообще-то преувеличены, — сказал я затем. — Это был всего лишь сарай.
Бастилия кивнула и прищурилась с таким видом, словно у нее была личная вендетта против всех на свете сараев. Не иначе за то, что те состояли в сговоре с ненавистными Библиотекарями.
— Может, пояснишь, — проговорил я медленно, — как вообще получается, что тринадцатилетняя девчонка — и вдруг рыцарь?
— Это ты к чему? — поинтересовалась Бастилия, с визгом шин вписываясь в очередной поворот.
Вот тут я и совершил тот умный поступок, о котором я вас предупреждал. Я промолчал.
Бастилия, со своей стороны, немного смягчилась.
— Слушай, — сказала она. — Не сердись, а? Ну не умею я с людьми разговаривать. Знал бы ты, как они меня раздражают! Может, поэтому я в итоге и оказалась на должности, которая мне позволяет их время от времени колотить.
Я тихо задался вопросом: «Не слабая разрядочка, а?»
— Ко всему прочему, — продолжала она, — ты — Смедри. А когда имеешь дело со Смедри, жди неприятностей. Они же безбашенные. Вечно бросаются что-нибудь делать, а кашу пускай расхлебывают другие. То есть я. Потому что у меня служба такая — следить, чтобы вы оставались в живых. Вот мне время от времени и начинает казаться, что вы, Смедри, рады сами сунуть голову в петлю, лишь бы меня покрепче достать!
— Постараюсь ни во что такое не влипнуть, — честно пообещал я.
Другое дело, ее слова запустили у меня в мозгах цепочку ассоциаций. Я ведь уже начал более-менее принимать правила игры, которая вокруг меня затевалась. А это значило, что я понемногу привыкал думать о дедушке Смедри как о… ну… моем всамделишном деде. Из чего, в свою очередь, вытекало… «Мои родители. Мои настоящие родители. Они, небось, тут тоже каким-то боком замешаны. Может, это действительно они мне прислали тот мешочек с песком…»
А еще… Коли так, они тоже были из клана Смедри. Следовательно, в некоторый момент «сунули головы в петлю», как изящно выразилась Бастилия. Или…
Или та орава родственников, которую я вдруг у себя обнаружил, не исчерпывалась дедом и двумя кузенами? А вдруг мои предки и не думали погибать и я их еще встречу?..
Такой вот смысложизненный вопросик. Чтобы вы знали, большинство из нас, сирот-приемышей, очень не любит осознавать себя сиротами. Лично я вообще считаю термин «сирота» безнадежно устаревшим. По мне, он уж очень ассоциируется со всякими там уличными оборвышами, воришками, тянущими грязные ручонки за дармовой едой, которую раздают им добренькие монахини. Я, например, сиротой в этом смысле слова никогда не был. Родителей у меня была масса. Другое дело, я ни у одних не задерживался надолго.
- Предыдущая
- 12/48
- Следующая
