Противостояние - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 17
- Предыдущая
- 17/71
- Следующая
С биомехами так лихо справиться не удалось, тамбур постоянно подбрасывал техносу пополнение, но года через три Орден более-менее решил и эту проблему. Биомехи были вытеснены на периферию локации, а стабилизированные мнемотехниками Ордена непроходимые заросли из автонов образовали нечто вроде зоны безопасности между Цитаделью и тамбуром. Некоторое время биомехи пытались вернуть отвоеванные людьми территории, но Орден мужественно выдержал все атаки, и в конце концов местный технос успокоился, занялся другими делами. Например, строительством Городищ – сооружений, напоминающих исполинские птичьи гнезда, только сделанных из сплетений автонов, внутри которых технос, предположительно, «ковал новые кадры». В Феодосии было выстроено, пожалуй, самое крупное железное гнездо во всей Зоне, а ближе к Керченскому проливу, на траверзе Марьевки, прямо в Черном море, гидроботы выстроили нечто и вовсе уникальное – Городище-на-дне.
Но все это не мешало узловикам чувствовать себя в Крыму, словно у себя дома. Вернее, как в надежной крепости. Спокойно и уверенно.
Брат Рихтер поначалу так себя и чувствовал. Но минуло полгода, организм пришел в норму, и Рихтера вместе с десятком прочих молодых братьев призвал к себе Командор.
Рихтер до сих пор помнил, какое впечатление произвел на него этот великий человек. Худощавый, седой, покрытый шрамами и каким-то мистическим налетом величия и вечной славы. Внушительный, как монумент, и будто бы светящийся изнутри, как посланник из другого, лучшего и более справедливого мира.
Примерно такая белиберда изначально пришла в голову Рихтеру, поднаторевшему в агитационных метафорах.
На самом деле брат Рихтер понимал, что видит перед собой пожилого, нездорового человека, фанатично преданного своим идеям и глубоко переживающего по этому прискорбному поводу. Переживающего, что он предан именно идеям, а не чему-то материальному. Например, семье, дому, Родине. Нет, семья у Командора была, о его дочери, боевой и смелой девице по прозвищу Титановая Лоза, ходили легенды, зачастую более невероятные, чем эпические саги о ее отце. Но Командор был велик не только в своих делах, он был велик и в своем отречении от материального мира в пользу идеи спасения человечества.
Да, в этом плане «агитки» не врали. Спасение человечества – ни больше ни меньше – такой была сверхзадача Командора Хантера. И ради ее реализации он готов был пожертвовать всем на свете, даже собственной дочерью, если потребуется. Что уж говорить о жизнях десятков тысяч чужих людей. В том числе братьев по Ордену.
К чему этот намек? Да к тому, что первое посещение апартаментов Командора стало для Рихтера последним. И не только последним посещением этой части Цитадели, а вообще последним эпизодом сладкой жизни.
Великий Командор возложил изуродованную «заразой» клешню поочередно на голову каждому из десяти молодых братьев, а затем толкнул патетическую речь, из которой следовало, что не Цитаделью единой жив Орден и что контролировать он должен всю Зону, а не только ее пятую часть. Но для этого некоторым братьям придется пожертвовать приятной жизнью в безопасном гнездышке и улететь в опасный мир большой Зоны. Нет, не для того, чтобы сеять зерна истины в заблудшие души сталкеров и военных, а чтобы «работать под прикрытием», как говорят герои полицейских сетевых интерактивов. А грубо говоря, чтобы шпионить.
Рихтер не возражал против смены деятельности, нести в М-сети идеологический бред ему порядком надоело. Но и отправляться в Зону под видом какого-то сталкера, добровольно обрекать себя на лишения, подвергать риску свою жизнь ему тоже не очень-то хотелось. Впрочем, ни о какой добровольной отправке речь не шла. Командор лично раздал братьям конверты с легендами и приказал немедленно отправляться по местам новой службы.
Вот так брат Рихтер стал военным. Нет, он и раньше, до Ордена, был военным, поэтому ничего особенно трудного в задании не было. Однако Рихтера тяготила неопределенность. Надолго ли он застрял в тылу у врага, сколько еще ему жить в этой роли? Если честно, не для того в 2054 году Рихтер дезертировал из армии, чтобы в 2056 вернуться к тому, от чего бежал.
Время шло, служба в Барьерной армии, как ни странно, складывалась удачно, а определенности так и не было. Не выходи на связь штаб разведки Ордена, не подбрасывай он новые задания, Рихтер мог бы и вовсе забыть, кто вернул его к жизни, вылечил и дал новый шанс сделать карьеру. Но штаб выходил на связь с завидной регулярностью, видимо понимая, что «предатель» – это диагноз и, если не держать руку на пульсе, можно пропустить рецидив «болезни» брата Рихтера.
Приходилось продолжать рискованную игру в шпиона, мечтая в один прекрасный день либо вернуться в Цитадель, либо, наоборот, забыть о службе в Ордене как о досадном недоразумении.
В один прекрасный день. Но явно не сегодня.
Рихтер еще раз тщательно проверил снаряжение и взвесил в руке тяжелый «Страйк». Приказ генерала Антоненко о всеобщей мобилизации несколько подпортил Рихтеру настроение. Рейд в глубь Московской локации в составе чистильщиков не входил в планы шпиона. Но тут уж как сложилось, так сложилось, ничего не изменишь. Да в общем-то это было и неплохо. Задание военного начальства вполне стыковалось с заданием штаба разведки Ордена, которое Рихтер выполнял вот уже вторые сутки кряду, и ничуть не ограничивало шпиона в свободе передвижения и выборе средств для достижения цели.
Имелась только одна сложность. К четверым проверенным бойцам сводной группы (двое из которых были на крючке у Ордена, а один, якобы прикомандированный морпех из Крымской локации, и вовсе был узловиком – вышеупомянутым братом Герасимом) добавлялся проводник, сталкер по прозвищу Щука, он же капитан Галимов. Особой опасности этот факт в себе не таил, в любом случае расклад был в пользу «орденоносцев», четверо против двоих (кроме Галимова к шпионской сети Ордена никакого отношения не имел и сержант Гелашвили), но лучше было бы свести риск к минимуму. Когда в группе был только один «чужой», пусть и такой серьезный боец, как сержант, Рихтер чувствовал себя вполне уверенно. С появлением же Галимова, человека незнакомого и явно опытного, риск разоблачения удваивался.
Рихтер покосился на проводника, который беседовал с Гелашвили об особенностях Московской локации.
«Ничего, будет мешать, избавимся. Главное, чтобы он не заподозрил, что брат Герасим не военный. И чтобы не догадался, кого мы ищем на самом деле. Для него, как и для штаба Барьерной армии, наш объект – Троян. Пусть так и остается».
На имплант-коммуникатор поступил вызов, и Рихтер сосредоточился на связи с братом Герасимом.
– Я готов, брат Рихтер, – сообщил Герасим.
– Вижу. Выходим в пять утра. Как дела у тебя с сигналом?
– Все в порядке. Каспер больше не надевает нейтрализатор, поэтому сигнал стабилен.
– Хорошо. У меня такая же история. Главное, чтобы они не разделились. Ведь наши пеленгаторы ловят только сигнал импланта посредника. Позывных имплантов его спутников в наших базах данных нет, а перехватить их мы никак не можем.
– Да, следить за троими по сигналу только одного импланта рискованно, но я не вижу причин, чтобы эта троица разделялась. У них одинаковые проблемы, и вместе им легче с ними справиться. Думаю, они это отлично понимают.
– Я тоже так думаю, брат Герасим, но мы должны учитывать все возможные варианты. Например, вмешательство Трояна. Если он заставит беглецов броситься врассыпную, это серьезно нарушит наши планы.
– Меня больше беспокоит активность военных и наемников, брат Рихтер.
– Как раз поэтому мы с тобой и работаем в связке, брат Герасим. Военные нам не помешают, можешь положиться на меня.
– А наемники? Кто сдержит их?
– Пока никто. Но ведь ты сам видел, насколько хорош Избранный. Я уверен, если наемники вновь выйдут на его след, он справится с этой проблемой.
– Если он действительно Избранный, – вырвалось у брата Герасима.
– Разве это было не твое предположение? – удивился Рихтер. – Ты хочешь взять свои слова обратно?
- Предыдущая
- 17/71
- Следующая
