Лососи, бобры, каланы - Кусто Жак-Ив - Страница 36

• Предыдущая
• 36/50
• Следующая

И никаких угроз, враждебных жестов, никаких боевых кликов!

Необходимость поддерживать мех в отличной сохранности привела калана к необходимости адаптаций — индивидуальных и общих для всех, — очень важных адаптаций, известных под общим названием „уход за мехом“ (grooming).

По-английски grooming — „чистка лошадей“. Специалисты по поведению животных (этологи) взяли этот термин на вооружение, придав ему смысл „индивидуальной и коллективной чистки кожи“. У обезьян, к примеру, существует их знаменитый ритуал „выискивания вшей“, чья социальная функция по отношению к организации и поддержанию иерархии в стаде весьма существенна.

У каланов забота о мехе — первое условие выживания — равным образом имеет социальные и поведенческие черты — особенно в отношениях между малышами и матерями. Чистый мех — это непромокаемая и изолирующая одежда: необходимость в ней столь насущна, что она „запрограммирована“ в хромосомах, являясь частью генетического наследия вида в целом. Новорожденный, едва покинув материнское лоно, уже делает попытки пригладить и расчесать свой мех… Пока он еще не способен правильно вычистить мех сам, мать поддерживает его шкурку в состоянии невероятной чистоты. Если детеныш измажется фекалиями, мать тут же моет ему попку. Время от времени, между погружениями, она кладет его себе на грудь и тщательно умывает, поворачивая его то так, то сяк — прямо как блин на сковородке, она вылизывает дитя от головы до хвоста, затем обсушивает его и долго расчесывает передними лапами.

Взрослый калан уделяет уходу за мехом значительную часть своего времени (по подсчетам). В неволе, когда животное ничего не делает и просто умирает от скуки, этот труд по уходу за своим мехом становится навязчивой идеей — нередко за непрерывным умыванием и расчесыванием меха проходит больше чем полдня.

На свободе, несмотря на бесчисленные дела (поиски пищи, заботы о молодняке, любовные игры…), уход за мехом всегда отнимает более 10 % времени бодрствования животного.

Содержание меха в полном порядке не подразумевает вычесывание его — каланы никогда не бывают заражены ни вшами, ни блохами. Оно осуществляется в два приема. Первое умывание, очень энергичное, что называется „по необходимости“, предпринимается сразу же после ныряния за пищей и еды. После этого животное засыпает. И именно после такой сиесты начинается второе умывание — оно подобно первому, но на сей раз животное умывается „для удовольствия“.

Калан, гибкий до невероятности, проделывает эту процедуру исключительно двумя передними лапами — тщательно, участок за участком, вымывает он все свое тело: это „намыливание — полоскание“ не допускает никаких упущений. Растирание происходит в такой последовательности: морда, грудь, хвост, живот, затем спина. Затем животное с великим тщанием расчесывается — участок за участком, не забывая пройтись ни по одной шерстинке. Если калан решил выйти на берег, он методично обсушивается. Если он остается в воде, то аэрация меха (обновление изолирующего слоя газа) производится двумя способами: либо сильным взбиванием воды в пену при помощи передних лап, либо впрямую, то есть погрузив голову в воду.

На борту „Калипсо“ мы можем предоставить в распоряжение наших плененных каланов только лишь самое необходимое — немного воды, келпа и пищи. А этого „насущного“ вовсе недостаточно для животного, привыкшего к свободе. Мы рискуем травмировать их, и вообще это не тот способ, которым мы можем что-либо узнать о них. Сердце сжимается, когда я вижу их в бассейне, боязливо прижавшихся друг к другу, — а в глазах ужас, несмотря на нашу тихую речь и дружелюбные жесты.

Я решаю немедля отвезти пленников на их родной Черни Рифс. Мы будем изучать их поведение в условиях полусвободы, в окружении, гораздо более дружественном для них.

Через узкую бухту, обычное местообитание каланов, мы протянем сеть, которая помешает двум нашим красавцам быстро ускользнуть от нас. Там, на вполне достаточной территории, в идеальных условиях мы сможем снимать их сколько душе угодно.

Пока экипаж „Калипсо“ занят установкой сетчатой преграды, морские птицы кружатся в небе, то залетая в распадки берега, то задевая воду крылом. Сколько же видов их представлено здесь? Затрудняюсь сказать: вблизи видны чайки и поморники, чуть поодаль глупыши и буревестники, не считая качурок и десятка других видов птиц, трудно различимых на расстоянии.

Бухточка ограничена с одной стороны маленьким пляжем с легким уклоном, на котором мы ставим палатку для наблюдений. Над песком вздымается обрывистый утес, где гнездятся десятка два топорков. Эти птицы облетают нашу сеть и пикируют прямо в воду в поисках рыбы, которой они лакомятся. Бесконечный воздушный танец…

Но наиболее впечатляющим пернатым этих краев является краснолицый баклан со смешным двухлопастным пучком перьев. Этот кузен пеликана плавает в холодных водах Аляски в поисках пищи. Он может нырнуть на 40 метров и удачно загарпунить рыбу своим крючковидным клювом. Очень прожорливый, он съедает за день добычу, равную по весу его собственному телу. Усевшись на скале, он проявляет характерную для своего рода особенность: полураспускает крылья, пока перья не просохнут на ветру и солнце.

Мы полезем на утесы (с риском сломать себе шею) снимать гнезда краснолицых бакланов — приняв все предосторожности, чтобы не помешать этим птицам. Но до этого мы поместим наших каланов в большой загон, который мы для них приготовили.

Минута волнений… И паника! Животные пытаются убежать, бросаются то в одну сторону, то в другую. Я боюсь, как бы они не поранились. И только через некоторое время они обретают покой.

Ныряльщики „Калипсо“ в воде, камеры заряжены (мирно) на полную катушку. Сейчас они снимут первые кадры, которые еще никогда не делались, — калан Аляски в своей естественной среде. Если на твердой земле животное кажется неловким и даже потерявшим ориентацию, то в воде это — само изящество и грация. Его веретенообразное тело, закругленная голова, его тонкие и длинные мышцы — все призвано, чтобы сделать из него изумительное водное создание.

Калан — самое мелкое из всех морских млекопитающих, но и самое свободное и гибкое. Он плавает так, как это делают тюлени, дельфины и киты, его дальние родственники — производя вертикальные волнообразные колебания задней частью тела. Хвост и плавательные перепонки, как правило, играют лишь вспомогательную роль. Они пускаются в ход для изменения направления, но могут быть использованы и при перемещении на короткие расстояния.

Их основное назначение — постоянное поддержание подвижного равновесия животного в воде.

Калан способен на бесшабашную удаль, если ему хочется показать свою гибкость и разворотливость. Он крутится туда-сюда без малейшего усилия, делает виражи на месте, погружается и всплывает на поверхность с легкостью, повергающей пловцов „Калипсо“ в сладкие грезы… но в заплыве по прямой калан, наоборот, не очень быстр: немногим больше 4 километров в час. Скорость при бегстве не превышает 15 километров в час, при том, что калан способен выдержать такой ритм едва десять минут.

• Предыдущая
• 36/50
• Следующая