Лососи, бобры, каланы - Кусто Жак-Ив - Страница 31

• Предыдущая
• 31/50
• Следующая

Посадите на утонченное и веретенообразное тело (очень плохо передвигающееся по твердой земле, но зато изумительно приспособленное для плавания) широкую голову на короткой шее и лапы, тонкие и короткие. На морде расположите 150 „усиков“, или вибрисс (чувствительных шерстинок), ориентируемых по желанию, благодаря которым животное (независимо от пола и возраста) было окрещено англичанами „морским стариком“. Осветите эту физиономию большими черными глазами, которые кажутся всегда смеющимися. На макушке расположите маленькие уши, похожие на уши котиков, которые функционируют при погружении, как створки (под водой они опускаются и закрывают слуховой канал). Горизонтально уплощите хвост, так, чтобы он служил превосходным рулем и движителем, на лапах добавьте перепонку между пальцами, чтобы получились два отличных весла. Снабдите втягивающимися когтями [29] передние лапы (только передние!) и сделайте из них тончайшие рабочие инструменты, пригодные для того, чтобы чистить и разглаживать мех, заботиться о малышах и ласкать их, собирать пищу на дне морском и разбивать самые твердые раковины. Наконец, под каждую переднюю лапу приспособьте по куску шкуры, образующему подобие кармана, чтобы животное могло складывать в нее свою добычу на глубине, сохраняя ее для последующей дегустации на покое, сладко растянувшись на спине на поверхности вод…

И проделав все это, вы получите портрет наяды.

Калан, хоть и охраняемый законом в большинстве мест своего обитания, остается еще под угрозой. Отсрочка… Одна из многих, скажете вы. Да! Мы сами сделали это, мы, люди, кто разрушает все нас окружающее, то ли по неведению, то ли из-за жажды наживы.

Причиной исчезновения калана является его мех — мягкий, темный, блестящий, необыкновенно теплый и тонкий, который позволяет ему выживать в самых холодных водах.

И именно потому, что мех его стоит целое состояние, калан очень и очень прочно связан с историей открытия самых больших территорий по северным берегам Тихого океана.

Императоры и мандарины Старого Китая, аристократы Японии платили полновесным золотом за удовольствие закутать свои драгоценные тела в мех этого красивого животного. Когда в 1733 году испанцы (миссионеры и торговцы одновременно) в первый раз купили шкурки каланов у индейцев Южной Калифорнии, они были далеки от того, чтобы усомниться в той цене, которая называлась тогда на рынках Востока.

В Европе, к несчастью для этого красивого хищника, калан появился на арене после злосчастного 1741 года, когда экипаж исследователя Витуса Беринга вынужден был зазимовать на одном из Командорских островов (ныне — остров Беринга). Члены затерянной экспедиции выжили во льдах и буранах только благодаря калану — мясо его шло им в пищу, а шкурой они укрывали тело. Натуралист экспедиции, Георг Вильгельм Стеллер, впервые описал этот вид для науки. Моряки привезли мех для своего обогащения. Это было началом бойни.

По возвращении Беринга русские (на которых он работал) ринулись на штурм этой неизведанной удачи, этого сумасшествия, этого живого золота моря, которое они называли каланом [30]. Они уничтожили за несколько лет наиболее доступные колонии животных на Камчатке и Аляске, дойдя до Алеутской гряды. Нет сомнения в том, что именно из-за калана они продвинулись в своих исследованиях на юг, вплоть до Калифорнии, где основали в 1812 году Форт-Росс.

В конце XVIII века Екатерина Великая, соблазнившись невероятно мягким и сверкающим мехом, который охотники доставляли с берегов и затерянных островов Тихого океана, повелела сшить себе легендарную мантию, ниспадавшую с ее плеч до самой земли…

Англичане устремились на промысел калана после того, как члены экспедиции Джеймса Кука в 1779 году в северной части Тихого океана приобрели в Кантоне (за очень дорогую плату) шкурки этих животных, пойманных на берегах острова Ванкувер.

А дальше все пошло очень быстро. Десятки, сотни тысяч каланов были убиты и ободраны за весь XIX век на Камчатке, на островах Беринга и в Калифорнии, то есть там, где они были еще изобильны (особенно около мелких островов Фаралон, а также в заливе Сан-Франциско, в проливе Санта-Барбара и в различных точках южного побережья Северной Америки).

Но самые страшные бойни были организованы на Аляске и Алеутских островах: несколько цифр достаточно, чтобы подтвердить это. По частичной переписи натуралиста Эдны Фишер (1940), за период от 1740 по 1916 год там было „собрано“ 359 375 шкур каланов. По сведениям Американского бюро рыболовства (U. S. Bureau of Fisheries), которое подсчитало только лишь перевоз мехов, там за период с 1745 по 1910 год было убито 368 151 животное (1745–1867: 260 790; 1868–1905: 107 121; 1906–1910: всего 240, что свидетельствует о том, насколько уменьшилась популяция). А если прибавить к этому цифры (приблизительные) отлова каланов русскими и канадцами, то окажется, что по меньшей мере 500 000 каланов (некоторые натуралисты увеличивают эту цифру до 900 000) пали жертвой жестокой резни на Аляске и Алеутских островах, чтобы стать шубами и шапками наших совсем недалеких предков. Почти полное истребление животного на этих берегах привело, как говорят, русских к решению продать всю эту территорию Соединенным Штатам Америки в 1867 году за смехотворную сумму в 7 200 000 долларов.

К 1750 году шкурка калана стоила 20 рублей (10 долларов) на Камчатке и 100 рублей (50 долларов) на китайской границе. Та же шкурка в Лондоне (1880 г.) продавалась по цене от 100 до 165 долларов (в зависимости от качества). В 1900 году цена поднялась уже до 1000 долларов за шкурку. Между 1920 и 1930 каждая шкурка шла уже по цене от 2500 до 3000 долларов.

Страшная инфляция; она свидетельствует о драматическом уменьшении наличного состава вида.

Пока „Калипсо“ проникает в ледяные воды Аляски, я размышляю об этих убийствах…

Вдали снежные пики, что образуют северную оконечность великой трансамериканской горной цепи, вырисовываются на безоблачном лазурном небе с четкостью восточной гравюры. Сверкающие ледники спадают в темные воды. Вчера еще кровь струилась по скалистым берегам, где птицы чертят в воздухе свои арабески. Обманчиво мирный пейзаж…

Мы идем старым морским путем охотников за мехами. Мы отошли от мыса, взяв направление к Алеутским островам, этому гигантскому ожерелью девственных земель, которые перегораживают Тихий океан от оконечности Аляски до Камчатки.

Найдем ли мы каланов? Кто знает, полюбят ли они нас или хотя бы не будут ненавидеть? Мы идем, без сомнения, во всеоружии наилучших в мире побуждений. Увы! Хотим мы того или нет, но мы принадлежим к породе убийц. Надо констатировать, что и здесь, на открытой природе, в этом кажущемся девственным пейзаже, в десятках километров от ближайшего порта, человек утвердил свою репутацию существа, ненавидимого всем остальным животным царством.

Любой кораблик — и уже паника: кроме любителей каланов, здесь не одно десятилетие небезуспешно орудовали еще и охотники на тюленей и китобои. Кровь, как я уже упоминал ранее, густо текла по склонам прямо в заливы.

„Калипсо“ перевозит только друзей животных, о чем последние не ведают — и имеют полное право не ведать (осторожность — мать безопасности). Так, стадо котиков Стеллера, которое мы застали при нашем прибытии на Амчитку, один из Алеутских островов, рассыпается через мгновение при нашем приближении. Тревожные крики, хлопки массивных ласт, и вот вся компания в воде — подвижная гидродинамическая форма, вызывающая наше восхищение своими гармоничными движениями.

• Предыдущая
• 31/50
• Следующая