Лис и империя - Тертлдав Гарри Норман - Страница 29

Араджис, оказывается, способен понять, что если Элабонская империя и не разгромит его, то ослабит его силы настолько, что ему будет очень нелегко противостоять Лису. О, он не глуп, совсем не глуп. Однако ему никогда не придет в голову, что сам он все эти годы неуклонно подводил свои земли как раз к тому состоянию, в какое Элабонская империя может их ввергнуть всего лишь за один военный сезон. Что в глаза не бросается, того он и не видит.

Лучник сказал:

— Но раз ты теперь со мной, Лис, я намерен бить этих имперских ублюдков, чтобы отогнать их как можно дальше на юг. А о тебе могу сказать вот что. После того как ты дал обещание воевать со мной бок о бок, я не думаю, что ты нападешь на меня, вместо того чтобы драться с нашим общим противником. Хотя кое к кому в северных землях я не стал бы поворачиваться спиной.

Джерин слегка поклонился. В оценке событий, касавшихся ближайшего будущего, Араджису не было равных, кроме, пожалуй, его самого. Может ли он доверять Араджису? Время от времени — вот единственное, что пришло ему на ум. Вслух он сказал:

— Правильный выбор врага — кропотливое дело, но оно того стоит.

— О, несомненно. — Араджис обнажил зубы, демонстрируя одну из своих пугающих улыбок. — Но разве я не положился на тебя, в надежде, что ты поймешь, что Элабонская империя представляет для нас обоих большую опасность, чем мы с тобой друг для друга? Разве я не отдал свою жизнь в твои руки, полагаясь лишь на твое понимание и более ни на что?

— Йо, это верно.

Джерин задумался над тем, поступил бы он так же, если бы, например, гради были близки к тому, чтобы разгромить его пять лет назад? Может быть, да. А может, и нет. Поскольку Араджис живет лишь настоящим моментом и рассматривает только ближайшие перспективы, любой кризис ставит его на грань жизни и смерти. Он же, Джерин, умеет ждать. Терпения у него много больше, чем у его порывистого собрата.

— Значит, мы бросим вызов в лицо врагу и разобьем войско империи на поле брани.

Глаза Араджиса, хищные глаза сокола, свирепо поблескивали. Он горячо верил в каждое произнесенное им слово.

Возможно, благодаря этой вере его мечты воплотятся в реальность. Быть может, благодаря ей он сделает даже больше того, на что способен на деле. Джерин пожал плечами. Вскоре он это узнает.

Когда показались колесницы посла Элабонской империи и его свиты, Джерин почувствовал (уже не в первый раз после отъезда из Лисьей крепости), будто вернулся в прошлое, перелистнув назад добрую половину жизни. В последний раз он видел людей в ниспадающих тогах, какие предпочитали носить за Хай Керс все знатные элабонцы, более двадцати лет назад.

Вождь дикарей тоже увидел посланцев, хотя мало что понял.

— Что, империя теперь стала посылать на переговоры женщин? — спросил он.

— Нет, просто у них там такая манера одеваться, — пояснил Лис. — А еще они бреют не только щеки и подбородки, как вы, трокмуа, но и верхнюю губу тоже. И я так делал, когда жил в столице.

— Но у тебя хватило ума вернуться к нормальному облику, — сказал Адиатанус.

Джерин покачал головой:

— Иногда другое — это просто другое, ни больше ни меньше.

Он огляделся по сторонам в поисках Фердулфа и, найдя глазами маленького полубога, махнул рукой, подзывая его к себе. Фердулф приблизился. Вид у него был настороженный. Обычно Джерин всегда прогонял его прочь. По крайней мере, пытался.

— Чего ты хочешь? — спросил Фердулф.

— Видишь тех молодцев впереди? — Лис показал на них. — Это посол Элабонской империи со своими друзьями.

Фердулф презрительно скривил губы:

— И что? Ты хочешь, чтобы я с ними что-нибудь сделал? С этими жалкими имперскими…

Его речь перешла в неразборчивое сердитое бормотание.

Этого Джерин и добивался.

— Скорее всего, ты им не понравишься, — сказал он со скрытой усмешкой. — Ведь это они подчинили себе Ситонию, и все ситонийцы им не по душе.

— Чем бы таким мне их поприветствовать? — проворчал, хмурясь, Фердулф, уже, казалось, напрочь забывший, что является также и элабонцем.

Дагреф с бесстрастной физиономией оглянулся через плечо. Лис предпочел бы, чтобы он стоял, как стоял, опасаясь, как бы это движение не навело Фердулфа на мысль, что им манипулируют. Но раз уж ему так приспичило обернуться, то мог бы этот умник, по крайней мере, хоть каким-нибудь образом поддержать своего отца. Как-никак, уже выяснилось, что именно он лучше кого бы то ни было умел справляться с Фердулфом.

Элабонские колесницы приближались. На головной между лошадьми был вскинут шест со щитом, раскрашенный в зеленые и белые полосы — знак перемирия. Эта колесница и следующая за ней отделились от остальных и подъехали к армии Лиса.

— Я — Эфилнет Важный, — выкрикнул малый, облаченный в самое крикливое одеяние, — посол его величества Кребига Первого, императора Элабона. Я вижу, здесь присутствует Араджис Лучник, который осмеливается ошибочно называть себя королем. Судя по слухам, в вашей провинции есть и другие столь же опрометчивые бароны. Присутствует ли тут кто-либо из них, с кем я мог бы вступить в переговоры, дабы единовременно отделаться от всех остальных ложных претендентов на власть?

— Я — Джерин Лис, — заявил Джерин, — король Севера. Я здесь в качестве союзника упомянутого Араджиса. Замечу, Эфилнет, что если ты называешь наши притязания ложными и заранее готов их отклонить, то все, что сейчас происходит, переговорами назвать нельзя. Ты просто избавляешься от проблем. Замечу также, что от них, как и от нас, тебе не удастся так скоро избавиться.

Интересно, кто такой этот Кребиг Первый? Когда Лис в последний раз был в городе Элабон, там правил Хилдор Третий — вялое и ленивое подобие монарха. Каковы бы ни были недостатки Кребига (как у любого человека, у него не могло их не быть), вялость и леность явно в их число не входили.

— Поскольку Элабонская империя не признает эту землю самостоятельным государством, а лишь своей провинцией, значит, мы, естественно, не можем признать и никаких претендентов на королевский титул. Они могут называться только мятежниками и предателями, — заявил Эфилнет.

Араджис Лучник проворчал себе под нос что-то гневное. Джерин собрался было выразить свой гнев чуть погромче, как вдруг его взгляд случайно упал на человека, стоявшего во второй колеснице. Тот ничем особенным не выделялся из прочих — не слишком высок, не слишком толст, не слишком красив. Платье на нем было вполне обычное для столичного жителя. Тем не менее то ли по его манере держаться, то ли по определенному выражению его глаз Джерин догадался, что перед ним маг из Школы чародеев.

Маг тоже выделил Лиса из общей массы, правда, не как равного себе, а как того, кто прошел через те же труды, но не дошел до конца. Его странные, притягивающие взгляд глаза чуть расширились. Он явно не ожидал встретить в северных краях человека, обладающего хотя бы частичкой магических знаний и знакомого с практикой колдовства. Лису это было понятно. Все элабонцы, обитавшие южнее Хай Керс, считали северные территории захолустьем, где обитают одни невежды и дикари. Он знал, что они отчасти правы, но все же не настолько, как им это представлялось.

Он улыбнулся волшебнику: открытое выражение признания и одновременно предостережения. Загадочный элабонец вылез из колесницы и поспешил к повозке Эфилнета. Он что-то шепнул на ухо послу. Что бы ни сказал маг (хотя Лис прекрасно знал, что он сказал), Эфилнет остался невозмутим.

— Мужлан есть мужлан в любом виде, — ответил он с явным презрением в голосе.

— О Фердулф, — ласково кликнул Джерин, — сходи поздоровайся с этими милыми людьми, будь уж так добр.

— С какими еще милыми? — огрызнулся Фердулф. — Я вижу лишь горстку элабонских зазнаек, считающих себя умнее, чем они есть на деле, а на деле они — слабоумные олухи.

Словно его густого баритона было недостаточно, чтобы насторожить южан и дать им понять, что он не такой, как другие, Фердулф поднялся над землей и прошелся по воздуху. Эфилнет смотрел на него, раскрыв рот. Маг тоже смотрел, хотя и по-другому — более пристально и внимательно.