Ночь оборотней - Тертлдав Гарри Норман - Страница 7

Движения на главной дороге вдоль Ниффет почти не было. Единственным путешественником, которого Джерин и Вэн встретили за весь день пути, оказался странствующий торговец. Худой, печальный мужчина мрачно кивнул им, он направлялся на север. На плече у него сидела тощая кошка с разноцветными глазами и одним-единственным ухом. Когда они разъезжались, она внимательно посмотрела на Джерина.

Ближе к ночи фермер с придорожного хутора принес пару птиц. Вэн качал головой, глядя, как его друг торгуется с селянином.

— Почему бы тебе просто не взять у него все, что нужно, ведь ты господин? — спросил он, — Этот сквалыга — твой подданный, в конце концов.

— Верно, но он мне не раб. Барон, который обращается со своими крепостными, как со скотом, не успеет и глазом моргнуть, как потеряет все после первого же недорода. Так что обращайся с ними повежливее, дурак.

Когда они наконец сделали привал на ночь, Джерин свернул курице шею и выжал из нее кровь в вырытую в черной почве ямку.

— Это — бродячим духам, — пояснил он. После чего ощипал птицу, выпотрошил и насадил на вертел, чтобы запечь над бивачным костром.

— Главное, чтобы им после этого не захотелось попробовать нашу кровь, — заметил Вэн. — Да, капитан, на равнинах Шанды призраки обладают нешуточными клыками и не боятся огня. Лишь шаманы кочевников в силах держать их на расстоянии, да и то не всегда. Особенно когда большинство лун не светит. Нехорошие там места.

Джерин не усомнился в его словах ни на йоту. Места, способные внушить беспокойство столь бравому малому, действительно нехорошие, их следует избегать.

Кинули жребий, кому первому нести караул. Не прошло и нескольких секунд, как Вэн уже повалился на свое спальное место и раскатисто захрапел. Джерин в быстро сгущавшихся сумерках наблюдал, как серпики Тайваз и Мэт следом за солнцем спускаются к горизонту. Когда они скрылись, взошла полная Нотос. В ее слабом тускло-сером свете и леса, и поля стали казаться чем-то несуществующим, нереальным. Вокруг пищали и жужжали ночные букашки. А когда от костра остались одни угольки, появились и призраки.

Как и всегда, глаз не мог уловить их очертания, они ускользали прочь, словно прямой взгляд давил на них. И опять возвращались к лужице крови, будто громадные навозные мухи. Вскоре сознание Джерина заполнил гул их голосов. Некоторые что-то выкрикивали на таких древних языках, что даже их названия уже позабылись. Других он почти понимал, но не мог различить слов. Один шум и горестные стенания об утраченном счастье.

Он знал, что стоит ему попытаться схватить хотя бы одну из порхающих вокруг теней, и она просочится сквозь пальцы. Словно туман. Ведь они представляли собой лишь мертвенно-бледные подобия чего-то живого. В благодарность за принесенный дар — кровь — призраки старались дать щедрому человеку полезные, на их взгляд, советы, но в голове Джерина все это сливалось в немолчную какофонию, родственную вою ветра. Если бы он не откупился от них и сидел без огня, они наверняка свели бы его с ума.

Он пробыл на посту до полуночи, глядя на звезды, полную Нотос и едва заметные очертания духов, пока Эллеб, от медного диска которой осталась лишь половинка, не выдвинулась из-за полоски темнеющих на горизонте лесов. За это время его никто не побеспокоил: мало находится смельчаков, рискующих путешествовать ночью.

Вэн проснулся мгновенно. Бывалый воин, что тут говорить.

— Духи сегодня особенно беспокойны, — пробормотал, засыпая, Джерин.

И пробудился от вопля Вэна. Столь громогласного, что он подскочил. И, пытаясь открыть глаза, пробормотал:

— Такое ощущение, будто моя голова набита песком. Фраза «разбуди меня утром» и фраза «разбуди меня пораньше» — одно и то же для тебя, да?

— Но ведь час до полудня — это уже утро, не так ли?

— Йо, это верно, но жутко раннее. Вспоминая деньки, проведенные в столице, могу сказать, что ни один из мудрецов, с которыми я общался, даже не думал раскрывать рот до двенадцати часов дня.

Джерин принялся глодать черствый хлеб, взятый в дорогу, сушеные фрукты и копченую колбасу, запивая все это горьким пивом. Хлеб ему пришлось прямо таки проталкивать в горло. Удовольствие ниже среднего. Кстати, жучкам, ползающим вокруг, этот завтрак понравился не больше, чем ему самому.

Джерин вздохнул, потянулся и принялся напяливать доспехи. Надевая шлем, он скривился от боли. Железо задело ухо, оставшееся навсегда оттопыренным после удара дубинкой. Очень давнего.

— Птицы светят, солнце щебечет, так на что же мне жаловаться?

Вэн удивленно взглянул на приятеля.

— Эй, капитан, с тобой все в порядке? — спросил он с неподдельной тревогой.

— И да, и нет, — задумчиво отозвался Джерин, — Однако впервые с тех пор, как я вернулся из южных земель, это не имеет значения. На какое-то время я отошел от всех дел. Если в моих владениях что-нибудь произойдет… ну что ж, Дуину придется расхлебывать все без меня. Знаешь, это такое странное чувство. С одной стороны, я рад, что вырвался на свободу, с другой — боюсь, как бы в мое отсутствие все не развалилось. Похоже на длинный забег: ты бежишь, бежишь и внезапно останавливаешься. Я привык к постоянному напряжению, и теперь мне его не хватает.

Их продвижение на юг было неуклонным, однако не безмолвным. Вэн извлек из дорожной сумки глиняную флейту, чем превратил дорогу в сущий кошмар. Джерин вежливо поинтересовался, не брал ли он уроков музыки у призраков, но тот только пожал массивными плечами и продолжил свои упражнения.

На границе земель Джерина и Пэлина Орла стояла пара караульных постов. Оба отряда солдат смешались и заполонили проезжую часть, убивая время за игрой в кости. Услышав скрип повозки, они оторвались от своего занятия и потянулись к оружию.

Джерин покосился на настороженных лучников.

— Привет! — крикнул он. — Что же вы не были так бдительны прошлым летом и позволили Вачо со своими разбойниками проскользнуть мимо вас? Даже не попытались что-нибудь сделать.

Начальник караула смущенно зашаркал ногами.

— Господин, откуда ж мне было знать, что он подделал свою подорожную?

— Ты мог бы и догадаться, поглядев на каракули. Этот неотесанный олух писать не горазд. Теперь уже поздно, но если подобное повторится, вам придется искать себе нового господина. Возможно, в преисподней. Ну что, нам можно проехать?

— Разумеется, господин.

И стражник взмахнул рукой, пропуская повозку. Проезжая мимо межевого камня, отделявшего его владения от земель Пэлина, Джерин приобнажил свой меч. Стража Пэлина ответила ему приветственным салютом. Уже не одно поколение оба дома сосуществовали в мире и согласии. Валун, весь потрескавшийся, покрытый серо-зеленым мхом, наполовину врос в рыхлую почву.

Когда наконец оба поста исчезли из виду, Вэн повернулся к Джерину и сказал:

— Знаешь, Лис, когда-то, впервые попав в твои земли, я решил, что Пэлин Орел — замечательный воин. Судя по прозвищу, которое ему дал народ. Откуда мне было знать, что имелся в виду его нос?

— Он, конечно, не Карлан, это верно, — прыснул Джерин. — Но и он, и его вассалы поддерживают у себя такой порядок, что я ничуть не боюсь провести ночь-другую на его землях. Ни под открытым небом, ни у кого-либо из его подданных.

— Значит, ты не хочешь остановиться прямо у него?

— Нет. С ним живет незамужняя сестра, которой сейчас уже наверное к сорока. Она в отчаянии, бедная девушка. Но и это еще не все. Она сама ему стряпает, и прескверно. В последний раз после трапезы с Пэлином я думал, у меня будет заворот кишок.

В итоге наши путники остановились на ночлег в ветхой крепости одного из вассалов Пэлина, Рафа Проворного. Плотный, незыблемый, как скала, он был человеком старого склада и носил раздвоенную бороду, доходившую ему почти до пояса. Его могучая стать напоминала Лису о Драго, наряду с другой, менее приятной особенностью: презрением к чистоте.

Зато угощение у него было что надо. В тот день он забил корову, но кроме говядины подавали еще жаркое из лягушек и мидий, выловленных в соседнем пруду, свежеиспеченный хлеб, чернику и черничный пирог и, наконец, славный ореховый эль, чтобы все это запить.