История Петербурга в городском анекдоте - Синдаловский Наум Александрович - Страница 52

• Предыдущая
• 52/75
• Следующая

Две старушки в хвосте огромной очереди в продовольственный магазин:

— Выстояли в блокаду, выстоим и за хлебом.

– Лектор сказал, что скоро наступит изобилие. — Ничего, пережили блокаду, Бог даст, переживем и изобилие.

Дурная репутация Сталина в фольклоре возникла давно. Она тесно связана с мистическими слухами, ходившими в народе после падения летом 1908 г. знаменитого Тунгусского метеорита, тайна которого до сих пор будоражит и не дает покоя. Тогда заговорили о том, что это был знак скорого пришествия в Россию антихриста. В поисках подтверждения этих слухов припомнили, что еще при первых арестах Иосифа Джугашвили царская полиция записала…

Предыдущую главу мы начали с перечисления всех войн, обрушившихся на многострадальную Россию в первой половине XX столетия. Однако в этом трагическом списке нет еще одной войны, без упоминания о которой панорама века оказалась бы не только не полной, но и искаженной. А это было бы актом высшей несправедливости по отношению как к людям, героически павшим на ее «полях», так и к тем, кому повезло остаться в живых в те страшные годы. В официальной историографии эта война войной не названа. И это понятно. В ней нет никаких признаков, по которым можно было бы идентифицировать ее как войну — отечественную, захватническую, гражданскую или какую-либо иную, известную человечеству. Это была война особого рода. В многотысячелетней практике народов мира у нее не было аналога. Вот почему специалистами ей подобрано множество других названий. Одно из них — Большой террор — вынесено нами в заголовок этой главы. Но как бы ее ни называли, это была самая настоящая война — необъявленная война, развязанная Сталиным против собственного народа.

Для того чтобы представить «стратегический» размах и масштабы этой войны, обратимся к статистике. Согласно приказу наркома внутренних дел Ежова от 5 августа 1937 г. за № 00447, изданному сразу вслед за решением ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 г., в Советском Союзе началась «операция по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников». Далее в приказе строго определялись методы предстоящей работы. «Наиболее враждебные элементы» подлежали немедленному аресту и расстрелу после рассмотрения их дел «особыми тройками» в составе начальника местного управления НКВД, прокурора области и второго секретаря обкома ВКП(б). «Менее активные, но все же враждебные» подлежали заключению в тюрьмы и лагеря на срок от 8 до 10 лет. Члены семей репрессированных должны были быть выселены из города или заключены в специальные лагеря. Для каждой области был установлен строгий план, невыполнение которого, в свою очередь, грозило репрессиями для исполнителей. Для Ленинградской области этот план на первые четыре месяца работы был определен в 4000 человек, подлежащих расстрелу, и 10 000 — осужденных на тюремное заключение. Понятно, что план был перевыполнен. Так, в 1937 г. в Ленинграде и области было расстреляно 19350 человек, в 1938-м — 20 769, и так далее. Всего с августа 1937 г. по 1954 г. приведено в исполнение 40 485 расстрельных приговоров по политическим обвинениям.

Принято считать, что террор разразился в 1937 г., хотя есть свидетельства тому, что тщательно продуманная подготовка к нему, уже сама по себе похожая на войну, велась едва ли не с октября 1917 г. Эта подготовка носила далеко не теоретический характер. Достаточно вспомнить, что пресловутая Чрезвычайная комиссия, более известная во всем мире по страшноватой аббревиатуре ЧК, родилась в Петербурге, называвшемся в то время Петроградом, сразу после революции. Одно это позволяет признать, что родиной Большого террора является наш город. Именно здесь большевики подхватили знамя террора, выпавшее из рук их предшественников — народовольцев и эсеров. Причем если до революции ленинцы вообще отрицали террор как метод борьбы и осуждали террористов, то, захватив власть и почувствовав силу, они, что называется, вошли во вкус и только заменили малоэффективные индивидуальные убийства, известные истории, неслыханным ранее в России массовым террором. Теория стала практикой. Чем отличается одно от другого, фольклор понял сразу.

— Чем отличается ЦК от ЧК?

— ЦК цыкает, а ЧК чикает.

В 1920-х гг. питерские интеллигенты, не покинувшие страну, не сгинувшие в подвалах ЧК и сумевшие сохранить дореволюционное чувство юмора, превратили старую рыцарскую формулу приветствия «Честь имею кланяться!» в аббревиатуру и при встречах обменивались друг с другом тремя зловещими звуками: «ЧИК», вкладывая в них совершенно особый и хорошо понятный смысл.

Вот почему многие считают, что Большой террор начался задолго до трагического 37-го года. Тем более для Ленинграда. В совокупной памяти ленинградцев 37-му году предшествовал и 1917 г. с последовавшим за ним пресловутым красным террором, объявленным большевиками против врагов революции, и 1934 г. — год убийства Кирова и связанного с этим трагическим событием чудовищного шквала репрессий, обрушившего на город.

Но и 1917 г. в этом смысле имеет свою предысторию. В контексте нашего повествования было бы неплохо заглянуть в эпоху императора Александра II, которая характерна еще и тем, что ознаменовала собой начало применения в России такого уродливого средства достижения политических целей, как индивидуальный террор. Вспомним еще раз самое первое из восьми покушений на императора. Оно произошло 4 апреля 1866 г. в Петербурге, в Летнем саду. Стрелял в царя дворянин по происхождению Дмитрий Каракозов. Покушение не удалось. По иронии судьбы спас царя крестьянин Костромской губернии Осип Иванович Комиссаров.

Сразу же после этого судьба нечаянно оказавшегося в нужном месте и в нужное время крестьянина резко изменилась. Уже 13 апреля вышел указ императора о присвоении Комиссарову потомственного дворянского титула. По этому поводу в Петербурге распространился анекдот, родившийся, как это следует из некоторых стилистических признаков, за рубежами нашего Отечества.

— Вы слышали, что в Петербурге в русского царя стреляли?

— Да, слышал. А не знаете ли, кто стрелял?

— Дворянин.

— А кто его спас?

— Крестьянин.

— Чем же его наградили за это?

— Сделали дворянином.

Но вернемся в Ленинград 1934 г. Как известно, 1 декабря этого года в коридоре Смольного был убит первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б), как в то время называлась большевистская партия, Сергей Миронович Киров.

Настоящая фамилия этого видного деятеля большевистской партии Костриков. Он родился в маленьком городке Вятской губернии Уржуме. После октября 1917 г. возглавил борьбу за советскую власть на Кавказе, а с февраля 1926 г. был направлен в Ленинград. Киров считался любимцем партии и народа. Согласно официальным советским источникам, которые, кстати, не противоречат многочисленным свидетельствам самих ленинградцев, время, когда Киров руководил городом, было одним из самых ярких периодов в жизни социалистического Ленинграда. Киров заботился о горожанах, любил город, много сделал для его восстановления после хозяйственной разрухи 1920-х гг. «Наш Мироныч», — с уважением называли его ленинградцы.

Являясь членом Политбюро ЦК ВКП(б), Киров в партийной иерархии считался одним из главных претендентов на руководство партии и государства. Злодейское убийство Кирова, которое произошло 1 декабря 1934 г. в коридоре Смольного, фольклор связывает в первую очередь именно с этим обстоятельством. Как известно, Сталин конкурентов не жаловал.

То, что убийство Кирова было санкционировано и организовано Москвой, ленинградский фольклор сомнению не подвергал. С мрачным юмором в ленинградских коммуналках рассказывали анекдот:

На следующий день после убийства, на заседании президиума ЦК ВКП(б) Сталин невнятно и с сильным грузинским акцентом проговорил:

• Предыдущая
• 52/75
• Следующая