Против лома нет вампира (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 17

• Предыдущая
• 17/162
• Следующая

Поэтому дралась я насмерть, но с трезвым расчетом. Если сразу не убьют — может перевербовать попробуют. А что не смерть — то шанс.

Если бы дед в свое время морально не поиздевался над фашистами (они узнали мно-ого нового о происхождении арийского народа и это новое резко расходилось с гитлеровскими доктринами, напоминая пособие по садо-мазо для зоологов-извращенцев)… Так вот! Если бы дед так не сделал, его бы просто расстреляли. С пулями не подергаешься и не побегаешь. Но его фашисты решили помучить. И спустили в прорубь. И дед выжил.

И именно этот вариант я просчитывала для себя. Жестоко? Зато я останусь жива. И моих родных возможно не тронут. Могут и тронуть, но в любом случае у меня будет больше шансов изменить положение вещей.

Даже если вас скушали — у вас всегда есть два выхода, не считая язвы с прободением.

Мне на голову обрушилось ведро с водой.

— Очнулась, ….!?

Это уже Дюшка. Какие нехорошие слова! И это в присутствии нежной, хрупкой, чувствительной женщины, девушки… Хам трамвайный, даром что вампир. Что ж, дальше притворяться не имеет смысла. А вот открыть глаза и осмотреться — более чем. Еще одно ведро воды заставило меня открыть глаза, тряхнуть головой (гудела она, как целая пасека шершней) и оглядеться вокруг.

Я сидела в большом кресле, в полностью пустой комнате. Ну не совсем пустой. Это у меня еще снотворное не выветрилось. Мозги постепенно приходили в норму и я воспринимала все больше деталей. Самым значимым предметом обстановки в комнате была кровать. Огромная и роскошная. Этакий сексодром. Темно-синее белье, чертова прорва белых подушечек в форме разных зверей. И ковры на полу и на стенах в голубых и синих тонах. Стенной шкаф-купе в виде зеркала. Рядом с кроватью — небольшие тумбочки. У шкафа — столик на котором (Ура! Ура!! Ура!!!) сложено мое добро. Ну и мое насквозь промокшее кресло. А под ним расплывалась большая грязная лужа.

Я осмотрела себя. Руки были крепко примотаны к подлокотникам толстой веревкой. А вот ноги были свободны. Это хорошо. И ботинки с меня не сняли. Как приятно, когда тебя недооценивают! А вот браслетов я лишилась. Как и крестика. Как и внутренних запасов святой воды. Интересно, а проволоку они нашли? Будем надеяться, что нет. Не хотелось бы.

Из-за кресла вышли двое. Дюшка. И Катя. Подруга шла как марионетка на ниточках. Резкие, дерганные, движения, неестественная улыбка, широко, по-кукольному, раскрытые глаза, растрепанные волосы, которые она даже не поправила. Дюшка тоже был потрепан и поглодан. Моими, моими стараниями! Я ощутила искреннюю гордость за себя. Не каждому удается ТАК потрепать здорового мужика, а уж если он еще и вампир…

Дюшка выглядел так, словно я его царской водкой полила. Пол-морды, плечо и часть груди просто изъедены, как картофелина — колорадским жуком (вот уж где натуральная американская диверсия из штата Колорадо! А мы все: шпиёны, разведчики, холодная война, экономические санкции! За всю страну не скажу, а только моим соседям по даче от колорадского жука в сто раз больше проблем, чем от всего НАТО вместе взятого). И смотрит на меня Дюшка, как на врага народа. Ну да мне не привыкать! А вот я его сейчас еще удивлю!

— Что, доволен, козел!? — Грубо, но зато полностью отвечает моим чувствам. — Справился с сопливой девчонкой и решил повесить себе медаль за боевые заслуги!? Чтоб ты сдох! Скотина!

Вампир оскалился, как мечта стоматолога — зубы мудрости — и те показал.

— Я пока недоволен. Пока… Но к конце этой ночи у меня будет намного больше причин для радости!

— Что, пластику сделаешь?

Ой, а это я зря. Или нет? Но Дюшке мои слова были хуже салата из редьки, хрена и черного перца.

— Сделаю, — прошипел он. — Знаешь, вампирам не надо долго заживлять раны. Я могу это сделать очень быстро. С помощью человеческой крови. Твоей крови. И крови твоей подруги. Ты уничтожила одну из моих служанок — и займешь ее место.

— Размечтался, — прошипела я. — Если я стану вампиром, то меньше, чем на твое место я не соглашусь, понял, сырок плавленый?

Я бы и еще добавила, но зачем? Он и так все понял!

— Увы, — Дюшка ухватил меня за свитер и приподнял вверх. Вместе с креслом. Так, чтобы мы были глаза в глаза. Свитер затрещал, но выдержал. Качество, однако! — Ты у меня, сучка сто раз о смерти попросишь…

Может, он и хотел что-то еще сказать но не успел.

Не поднимайте никого за грудки, если у этого кого-то не привязаны ноги. Мне даже сильно замахиваться не потребовалось. Шлепок получился смачный. Аккурат носком ботинка по чему-то мягкому. И я убедилась, что чувствительность у вампиров не пониженная.

Не льщу себе — целься я туда специально — не попала бы и через год. Я целилась в колено и надеялась выбить сустав. А вместо сустава взбила омлет. Гм…

Дюшка последовательно уронил меня с креслом на пол — и я чуть не взвизгнула от радости — одна из ножек явно треснула. Хотя и завизжала бы — рядом с его воплем это и рядом не стояло. Вампир согнулся в три погибели и так, поскуливая уже тише, стек на ковер. Аккурат у моих ботинок.

И я не удержалась. Язык мой, враг мой. Был бы он короче, была бы жизнь длиннее.

— А теперь поцелуй мне туфельку, заинька… А то опять по попке нашлепаю… если попаду!

Дюшка подхватился и взлетел с ковра, как ужаленный. И почему он меня срезу не убил? Бог весть…

Хотя я и так знала ответ. Если убить сразу — никакого удовольствия он бы не получил. Это, как с теми немцами. Дед тогда сказал, что им не просто смерть была нужна, они еще и помучить хотели. Вот и Дюшка так же. В животе стало холодно и мерзко от этой мысли. И кресло я не испортила только потому, что нечем было. Но — умри, гусар, но чести не утрать.

Дюшка предусмотрительно не стал мне больше трогать руками. Вместо этого он прошептал где-то над моим плечом. И голос был сладким — сладким, как мед с ядом.

— Ты будешь преклоняться передо мной и полностью подчиняться моим словам! Меня это очень развлечет. А потом, когда ты смиришься…

Слово «смирение» подействовало на меня не хуже хлыста. Даже страх куда-то убрался. Я — Леоверенская! Я тебе не какая-то дурочка с переулочка! Я — русская баба! И коня на скаку остановлю, а уж козла типа тебя… Ну, я тебе покажу смирение! Я извернулась и попыталась цапнуть его за нос. Вампир увернулся — только зубы лязгнули. А жаль! Я бы сейчас с удовольствием проверила — прирастет у него нос обратно или нет. Но и так было неплохо.

— Облезешь, гнида! — силы воли хватало только на короткие реплики.

Голубые глаза вспыхнули настоящим бешенством.

— Ну все, девчонка, прощайся с жизнью…

— Господин, прошу вас, господин, — запричитал испуганный мужской голос из-за моего плеча.

— Что!? — рявкнул Андрэ. Хорошо так рявкнул, душевно, я чуть не описалась.

— Не убивайте ее сейчас, господин! Нам же надо узнать, как она убила Мишель!

Дюшка оскалился еще сильнее и сделал резкий жест рукой. Откуда-то сзади послышался стон боли.

— Ты слишком много себе позволяешь, тварь!

— Накажите меня, господин, но ее все равно надо сначала расспросить! Вы сами потом себе не простите!

А уж как я-то не прощу, если меня убьют! Интересно, если есть вампиры — есть ли призраки? А то у меня есть ощутимый шанс испохабить Дюшке всю жизнь. Каждую ночь являться и выть буду!

— Хорош-ш-ш-шо, — прошипел Дюшка, отходя от меня. — Только расспрашивай ее сам, а то я ей шею сверну.

— Как прикажете, господин.

Неизвестный голос вышел из-за спины и оказался симпатичным молодым парнем лет двадцати на вид. Этакий «лапочка» и «душечка». Вроде бы ничего особенного, растрепанные темные волосы, цвета спелого каштана, голубые глаза, курносый нос, чуть оттопыренные уши, смешная щербинка между зубами — наверное, он когда-то любил грызть семечки. Этакий плюшевый мишка. Обычно такие лица производят сногсшибательное впечатление на всех женщин. И даже мне пришлось вспомнить, что у этого мишки — клыки в два пальца. И вообще, биологи знают, что самые опасные животные часто выглядят наиболее безобидно — нельзя же жертву отпугивать…

• Предыдущая
• 17/162
• Следующая