Противостояние - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 12

   Сейчас "спецы" вышли к самой границе - и Скворцов собрал всех на курултай****, чтобы изложить свой замысел. Когда же он им его изложил - даже опытные, не один год отпахавшие пузом по горам бойцы лишились дара речи...

   - Ну, ты дал, старшой... - наконец его замок Шило - даже если мы выберемся из этой говнотерки живыми, в чем я сильно, кстати, сомневаюсь - нам за самовольный переход границы такой скотоклизм вставят! Усремся! Тут и погоны полетят, не то, что чего...

   - А ты что, за погоны опасаешься?

   - Да нет. Наши-то погоны - и срывать смысла нет. А вот если у начальства сорвут - они-то на нас потом отоспятся...

   - Еще кто что скажет...- лейтенант окинул взглядом бойцов - но они молча смотрели на него, подозревая, что их командир опять задумал какую то подлянку...

   - Теперь смотрите... - лейтенант с улыбкой вытащил откуда то из под разгрузки нечто, напоминающее карту, но не советскую - вот эту карту на прошлой операции взяли у духов. Ни для кого не секрет, что граница между Афганистаном и Пакистаном никак не делимитирована. Да и как ее обозначишь, в горах то. Видите? Вот этот кусок местности - запомнили?

   - Ну и что? - спросил Шило.

   - А вот что! Теперь на афганскую карту взглянем - лейтенант достал оттуда же еще одну карту - видите. Тот же самый квадрат. Ну?

   - На афганской карте он афганский, а на пакистанской - пакистанский!

   - Вот именно! И какими картами будут пользоваться духи, когда погонят караван?

   - Пакистанскими, естественно... Не афганскими же...

   - Вот именно! Они будут здесь идти как по своей земле, особо не опасаясь засады, не опасаясь вертолетов - они прекрасно знают, что нашим метлам***** строго-настрого запрещено пересекать нитку******! Ни маскироваться, ни дробить караван они не будут - наоборот будут спешить! Тут-то мы их и возьмем за вымя! А если что - мы просто предъявим в штабе афганскую карту и скажем, что границу не переходили. Вот и все.

   - Ты прикидываешь, старшой, какой это может быть караван? - после нескольких секунд молчания спросил Шило

   - А что, ты думаешь, что мы все идем на пять ослов******* поохотиться? Я хочу забить большой караван, чтобы в старости было о чем вспомнить.

   - Если эта старость у тебя будет... - проворчал Шило, чтобы хоть что-то сказать - как располагаемся?

   - А что тут мудрить? Видишь, ущелье хорошее. Отсюда дорога - переход границы и прямой ход на Гошту - его уже восстановили и Тангай - его мы еще не грохнули. Пулеметы здесь, здесь и здесь, остальные - широким фронтом по этому вот балкону. Сюда ставим МОНку - она рубанет их по ногам, завалит весь головной дозор. После чего свободная охота. Какой бы ни был караван - здесь мы будем на пятьдесят метров выше тропы. Минируем растяжками и картошкой******** осыпь - ни одна сволочь не подберется. Так и забьем.

   - А вытаскивать как?

   - А смысл? Посмотрим чего там ценного из легкого, все подорвем - и руки-ноги оттуда. Пришел - нагадил - отвалил. Все как всегда...

   * прим автора - реальный исторический персонаж, служивший в тех краях. Отличался крайне высокой эффективностью действий и мрачным юмором. Командир 173 ООСН.

   ** пиждачное происхождение - то есть человек пришел в армию после военной кафедры, а не рос "от солдата"

   *** лейтенант

   **** курултай - в САС это называется "китайский парламент" - сбор всех членов группы, на котором они могут обсуждать операцию и вносить предложения. Участвуют все бойцы группы, потому что важен опыт каждого. Хорошая традиция спецназа.

   ***** метла - слэнговое название транспортного вертолета

   ****** нитка - так называли либо границу либо дорогу, в зависимости от контекста разговора

   ******* местный прикол. Как-то раз спецназовцам надоело сидеть в засаде и чтобы не возвращаться с пустыми руками они забили караван всего в пять ослов, еще и пустой, без оружия и наркотиков, взяв на этом четыре автомата и один пулемет. И все. Выход стал поводом для насмешек

   ******** растяжка - граната с привязанной к чеке леской, это все уже знают. А картошка - это граната с выдернутой чекой, присыпанная землей или камнями так, чтобы спусковой рычаг на честном слове держался. Неосторожно ногой задел - взрыв.

   Барьялай был удачливым...

   Удача была с ним всегда, по ней он не уступал даже легендарному Ахмад Шаху по прозвищу Масуд.* Только удачей можно было объяснить то, что в семьдесят шестом он свалился с дизентерией и не приехал в Кабул. А те, кто приехал - были расстреляны даудовской охранкой за подготовку исламистского государственного переворота. Бежать удалось тогда немногим - Раббани, Масуду... Еще ему. Он выжил и в страшные месяцы правления Амина - тогда людей хватали по одному подозрению, пытали, сбрасывали ямы с хлорной известью. Патологически жестокий и подозрительный Амин придумал новый, еще невиданный для Афганистана способ казни. Советские друзья поставляли старые самолеты Ан-12 для афганской армии - сами-то советские перевооружались на Ил-76. Вот и загружали в просторный десантный отсек "аннушки" человек семьдесят, взлетали - а потом где-нибудь над горными хребтами Гиндукуша открывали рампу. Это так и называлось - "десант". Однажды за малейшее неповиновение режиму в кишлак пришли войска, командовал которым дядя Амина - и сбросили всех мужчин - часть живых, а часть расстрелянных - в шахту. Барьялай уважал Амина - он был последним настоящим руководителем Афганистана, пусть и безбожником - не то, что сейчас. На Востоке уважают силу.

   В Пакистан Барьялай попал в семьдесят девятом - первый год, когда беженцы из Афганистана хлынули в соседнюю страну не тонким ручейком - а полноводной рекой. Он уже был исламистом со стажем, полноправным членом запрещенной организации "Джаванан-и-муслимен"**, по сути афганского филиала движения "Братья-мусульмане" - и поэтому довольно легко выбился в люди, стал полевым командиром. В Пакистан его отряд - тогда от больше чем ста человек в живых осталось двадцать, их сильно потрепали вертолеты и самолеты-штурмовики - вернулся четыре месяца назад. Здесь он пополнился новыми, прибывшими со всего света моджахедами, в чьих сердцах горело фанатичное желание убивать шурави, перевооружился - американцы как раз доставили новые гранатометы, автоматы АКМ египетского производства и "Стингеры" - и готов был вновь идти в бой. Сам же Барьялай наведался в банк в Пешаваре и с удовлетворением убедился, что американцы не обманули - его счет сильно пополнился. Еще один - два выхода, и он уйдет на покой, уважаемым человеком, купит несколько лавок, возьмет себе пару молоденьких жен и проживет остаток жизни в довольстве и спокойствии.

   Последний выход Барьялая в Афганистан был не таким удачным как все предыдущие, он потерял в тяжелых боях почти весь свой отряд. Вышел он, в тот проклятый поход конечно же не для того чтобы воевать с шурави - последний дурак пойдет воевать с шурави. Шурави - это настоящая армия, с танками, с пушками, с вертолетами и самолетами. Попробуешь воевать с ними в открытую - ляжешь без вариантов, тебя просто размажут по скалам, не останется даже могилы. С шурави воевали в основном наемники, да конченные фанатики, которым промыли мозги в медресе. Вот они воевали, убивали и гибли сами - тысячами. Моджахеды же ходили воевать с афганцами, многие из них афганцами не были и не испытывали никакого сожаления вырезали кишлаки - а кто-то настолько ошалел от крови, что воевал с собственным народом, с такими же афганцами как он сам. Они шли убивать, грабить, вырезать партядра***, уничтожать учителей и врачей. Благословением Аллаха было, если на дороге попадется русский врач или учитель - за их головы платили очень много. Иногда вступали в стычки с отрядами афганской армии и царандоя - те бойцами были трусливыми... даже не трусливыми, просто многие считали грехом стрелять в своих братьев по крови. А вот прямых стычек с русскими моджахеды избегали и воевали всерьез только тогда, когда не было иного выхода, когда надо было защищать укрепленный район, когда выдалась возможность забить колонну, выпустить мины и ракетные снаряды по позициям шурави, или какое то другое дело - быстрое и относительно безопасное. Еще всерьез сражались с щурави племенные ополчения, с которыми не было договоренности о прекращении огня - но только на своей земле, и не за ислам, а за землю. В остальных случаях, столкнувшись с шурави, моджахеды предпочитали бежать.