Будни тёмного мага (СИ) - Романовская Ольга - Страница 69

• Предыдущая
• 69/75
• Следующая

Семья — это святое.

Прошлась рукой по спине супруга, прошептав, как я его люблю и какая я глупая. И что никогда больше не стану вмешиваться в его дела.

— Что подлизываешься? Ты хотя бы понимаешь, что чуть детей сиротами не сделала? Одана, никогда и ни за что не открывай мои книги и не пытайся колдовать.

Я пообещала и воспользовалась старым способом прекращения ссор.

Поцелуй мне не вернули, хотя согласились, что книга проигрывает в сравнении со мной.

Но в постели муж и не думал заниматься любовью, банально завалился на бок спать.

— Лэрзен, что с тобой происходит? Ты всё же сердишься? Раньше, вернувшись, ты первым делом…

— Я уже говорил: не устраиваю — найди любовника.

— Значит, я некрасивая?

Лэрзен сел и задумчиво уставился на меня:

— Вообще или для меня?

— Понятно, — я поджала губы и потянулась за ночной рубашкой. Теперь и мне расхотелось. Разговор отложу до утра: после кофе он тоже благодушен.

Лэрзен со вздохом потрепал меня по волосам и привлёк к себе, то ли с сожалением, то ли с досадой на себя прошептал:

— Да простил я, простил. И для меня ты красивая. А так… так миленькая. Ладно, если меня хотят, то давай тряхнём стариной.

И, усмехнувшись, добавил:

— А бельё симпатичное. Особенно тоненькие полосочки кружев.

Лэрзен на себя наговаривал: мне хватило. Хотя он, зараза, предпочёл изображать ленивого кота, дабы я могла долго просить прощения. Простые способы его не устраивали, поэтому в ход пошли мамины приёмы. После них муж таки сдался и окончательно простил.

Мы лежали рядом. Моя голова покоилась на его плече.

Я устала, но усталость была приятной. Даже с примесью гордости: довела супруга до состояния «я всё сделаю, только продолжай». С годами как-то легче получалось: то ли практики прибавилось, то ли что-то во мне изменилось.

Теперь, пожалуй, можно завести нужный разговор.

— Лэрзен, ты ведь мне поможешь?

Что-то нечленораздельное, но одобрительное.

— Мне нужно помочь племяннику. Ты же некромант?

Задумался, пришлось поцеловать.

— Я прочитала, есть один ритуал… Словом, я умру, найду Манала, а ты нас вытащишь.

Лэрзен подскочил, как ошпаренный, встряхнул за плечи:

— Ты с ума сошла! Я не стану!

— Лэрзен, я должна. Ты же сильный, умный…

— Одана, ни за что! И думать забудь!

Муж зверем заметался по комнате, даже затеплил свечу: видимо, хотел убедиться, что я не больна. Так и есть: пристально смотрит, осуждающе. Но я отступать не намерена, для себя всё решила.

— Хорошо, либо грань, либо четвёртый ребёнок. Выбирай!

Я демонстративно погладила живот. А что, я давно средство не пила за ненадобностью, вполне могу забеременеть. Да и нашему браку новый ребёнок не повредит.

Задумалась — даже самой захотелось.

У Лэрзена, похоже, было другое мнение на этот счёт.

Сначала мне показалось, что он захлебнулся воздухом. Потом уставился на меня так, будто я сообщила ему нечто ужасное и простонал:

— Мне троих хватает! Думай обо мне, что хочешь, но я этого ребёнка не желаю.

— Почему? — мысль о беременности мгновенно стала ещё соблазнительнее. Хотя бы потому, что отвлечёт от дурных мыслей. Новая жизнь, новые маленькие ручки, ножки, кроха, о которой нужно заботиться… Пожалуй, рожу четвёртого.

— Потому. Я не потяну.

— Я пойду работать. Подумай, Лэрзен, разве тебе неприятно будет держать на руках очередное маленькое чудо? Как можно не любить собственного ребёнка? Ты хочешь, чтобы я избавилась от него? Тогда сделай это сам.

Молчание. Тягостное молчание.

Муж стоял ко мне спиной.

Чувствовала его напряжение, сама волновалась.

А вдруг я действительно беременна? Значит, так он бы отнёсся к этой новости, поспешил бы убить неродившееся дитя?

— Допустим, можно браться и за грязную работу, но его или её нужно выучить. Я столько не проживу. Это здравый смысл, Одана, ничего больше. Но если уж ты… Решай сама, но моё мнение ты знаешь.

Вернулся в постель, но лёг так, чтобы не касаться меня.

— А ритуал?

— Какой тебе, беременной, ритуал?

— Либо ритуал, либо беременность. Лэрзен, в конце концов, это твоя работа! Неужели ты не можешь помочь родственникам? Хоть раз не за деньги! И успокойся, я не беременна. Пока что, но теперь точно задумаюсь об этом.

Ответила зло, резко, но так уж он разозлил меня.

Лэрзен ответил не менее эмоционально, обозвав идиоткой, прошёлся по моей матери, демонам и оркам, после чего демонстративно улёгся на самом краю постели.

Утро опять прошло в молчании. Обоюдном. Хотя, так даже лучше: никто не станет отговаривать от «безумной затеи».

Я готовилась: решила, что это будет сегодня. Тянуть дальше нельзя: Манал и так давно умер, а каждый день промедления стирает память души.

Попросила Сира принести нужную книгу, заучивала описание артефакта. Сын объяснил пару непонятных моментов, хотя в некромантии он понимал не многим больше меня: отец только начал его обучать. Зато без проблем переводил заумные колдовские фразы на человеческий язык.

Ничего, я справлюсь. Возьму амулет, попытаюсь сохранить ментальную связь с мужем… Он мне нужен, очень нужен, но, похоже, придётся обойтись без его наставлений.

Нож возьму у Сира. Главное, суметь нанести удар. Один, в сердце.

Страшно? Конечно, страшно, но я ведь ненадолго умру. Как бы Лэрзен на меня ни дулся, он вытащит, непременно вытащит. И обязательно помешает, если я попытаюсь сделать это на его глазах.

Пожалуй, попрошу Сира помочь. Он подстрахует, поправит руку и отца после позовёт, объяснит всё.

Сын отнёсся к моей затее с большим пониманием, нежели муж, но в восторг тоже не пришёл. Покачал головой, сказал, что слишком опасно, а он меня любит. Пришлось объяснить, что мой поступок — дело чести.

— Только отцу не говори раньше времени. Приходи в сад на закате, нож захвати. Тебя, — вздох, — тебя папа учил удары наносить?

Конечно, учил. Может, лучше ему доверить? Я на колени встану, а он нож вонзит. Я же промахнусь, не смогу, потому что банально испугаюсь.

Весь день всё валилось из рук, кусок не лез в горло.

На всякий случай попрощалась с детьми, в игривой форме дала им наказ. Отшутилась, что надолго уезжаю в Медир, помогать кузену. Потом заперлась в спальне и разрыдалась.

Я ведь могу их больше никогда не увидеть…

Но я решилась. Я должна помочь тем, кого люблю, кому могу помочь. В крайнем случае, буду в виде духа общаться с домашними.

Помолилась Светоносному, написала покаянное письмо мужу, оставила на туалетном столике. Переоделась в то, что не жалко испачкать (всё равно в этом не похоронят, если я просчиталась), и медленно, через силу, спустилась вниз, стараясь ничем не выдать своих намерений.

Вымученно улыбнулась Анже, спросила о какой-то мелочи.

А в голове только бешенный страх смерти.

Это оказалось сложнее, нежели я предполагала. Я смалодушничала, даже убежала из сада, но потом вернулась.

Сир уже ждал. Переминался с ноги на ноги, потупившись, роя землю носком сапога.

Теперь я точно знала, что не смогу сама: дрожали руки. Даже пытаться не стала, попросила сына. Но он отказался. Принялась уговаривать его, но всё напрасно.

И тут появился Лэрзен.

Предчувствуя реакцию мужа, решилав воспрепятствовать попыткам помешать мне, выхватила у Сира нож и занесла руку для удара.

— Дана!

Пальцы сковало судорогой, но я мужественно сражалась за оружие, не выпуская его из рук.

— Всё будет хорошо, ты сможешь.

— Одана, я не позволю! Что за дурацкая идея? — Его голос слегка подрагивал от волнения. — Хадершет, какого арка? Это не игрушки!

— Помоги. Сир отказался — сделай ты.

Я шагнула к нему, и магия ослабла, отпустила. Протянула нож — так будет лучше.

— Ты… ты представляешь, о чём просишь? Убить собственную жену? Ты… Я… А если я не вытащу? Я же не прощу себе никогда, я жить с этим не смогу. Дождусь совершеннолетия Сира, убью кого-нибудь и сдамся светлым — пусть сжигают.

• Предыдущая
• 69/75
• Следующая