Воин древнего мира - Ламли Брайан - Страница 31

• Предыдущая
• 31/73
• Следующая

В комнате, кроме Гомбы, оказался кушит примерно одних лет с Кхайем и такого же роста. В этот момент он как раз раздевался. В кухне при свете небольшой масляной лампы было видно, что каменную плиту снова подняли, открыв потайную яму. Пока Кхай стряхивал с себя пыль и вычесывал паутину из волос, Гомба помог второму юноше спуститься в дыру в полу. Перед тем, как нубиец задвинул камень на место, Кхай подошел к отверстию и встал перед ним на колени.

— Спасибо, — поблагодарил он скорчившегося внизу юношу.

Затем Гомба водрузил плиту на место и забросал трещины между нею и другими плитами грязью и кусочками земли.

— Надевай его тряпье поверх одежды, — приказал нубиец. — И побыстрее. Не нужно было тебе чиститься.

Теперь мне придется натереть пылью твое лицо. И вот еще что...

Адонда Гомба достал откуда-то уголек и умело нарисовал анк на лбу Кхайя.

— Нельзя забывать про отметку раба. Вот этим обвяжи голову, а то твои золотые волосы уж больно бросаются в глаза. — Гомба внимательно оглядел результат своих трудов, — Ну вот. Раб как раб, только немного поупитаннее других... ладно, пошли.

— А солдаты останавливали кушита, когда он шел сюда? — поинтересовался Кхай у Гомбы, оказавшись на темной грязной улице.

— Да, как я и предполагал. Двое солдат всю ночь наблюдали за моим домом. Наверное, те самые, что меня будили. Не исключено, что они и сейчас следят за нами" правда, маловероятно, что станут проверять нас еще раз.

Ведь теперь они знают, что ты — кушит, явившийся меня разбудить, чтобы я расшевелил других рабов!

«Другие рабы», о которых говорил нубиец, оказались сотней мужчин, получивших задание неделю трудиться в каменоломнях, расположенных вниз по реке. Планировалось, что баржа отвезет их до второго порога, потом они, высадившись на берег, пешком обойдут водопады, сядут на другое судно и проплывут вниз по реке еще около семидесяти миль до самых каменоломен, расположенных на восточном берегу Нила. Рабов будет девяносто девять, Кхай станет сотым, но задолго до того, как баржа дойдет до причала возле порога, Кхай сбежит.

Если, конечно, все пойдет по плану.

Это будет не первый побег раба. Многие пытались осуществить подобное в то или иное время. Обычно рабы бежали, когда находились далеко от Асорбеса, там, откуда можно было быстро добраться до враждебных Кемету земель или затеряться в лесах и болотах.

Иногда попытки были удачны, но в большинстве случаев рабов ловили и публично зверски убивали, давая наглядный урок остальным. Несчастному отрубали голову и надевали ее на шест, выставленный на всеобщее обозрение в квартале рабов. Кроме того, болота кишели голодными крокодилами, а в траве водилось множество ядовитых змей...

Кхай с Адондой Гомбой спешили по пустынным, заваленным мусором улицам. На востоке небо начало светлеть. Царь рабов громко стучал в двери хижин и закрытые ставни, называя имена рабов, которым предстояло ехать в каменоломни. В скором времени собралась толпа людей, одетых в лохмотья — сто сильных мужчин, которые вскоре покинули квартал рабов и вышли в город, где их уже поджидал небольшой отряд из шести воинов-кеметов. Солдаты выстроили рабов в колонну, по четыре в ряд, а сами пошли по бокам — по трое с каждой стороны. Заговорщики тихо проскользнули по еще спящим улицам Асорбеса, по тем, где в дневные часы ни один раб не осмелился бы появиться, и приблизились к окружающей город стене возле огромной арки восточных ворот.

Этой части дерзкого побега Кхай боялся больше всего. Он знал, что начальник стражи лично должен был пересчитать рабов по головам, сверяя со списком, представленным Гомбой, перед тем, как отворить ворота. Однако, к удивлению Кхайя, все прошло гладко.

Сонный сержант — начальник караула не всматривался в лица рабов. Он пересчитал их, велев предварительно выстроиться по десять человек в ряд. Быстро закончив работу, он приказал открыть ворота, и рабы покинули город.

— Ему можно простить такое отношение к своим обязанностям, — тихо объяснил Гомба Кхайю. — Этой ночью ему глаз не удалось сомкнуть. Все время ему сообщали о беспорядках и пьяных драках на территории у городских ворот. — Гомба уныло усмехнулся. — Интересно, кто это устроил ему такую веселую ночку?

Это к лучшему: по крайней мере, сейчас его интересует только одно: как бы побыстрее передать дежурство и отправиться домой к своей горячей, толстой женушке, которую он подозревает в связи со своим начальником.

Может, у него и есть для этого основания, а, может, и нет, но для нас это значения не имеет. Для нас самое главное то, что мы покинули город, правда, малыш?

За высокими стенами Асорбеса отряд рабов ждал, пока сопровождавших их кеметов не сменили две дюжины стражников. А потом рабы отправились по мощеной дороге к реке. Солдаты, несшие всю ночь вахту у ворот, устали и не маршировали с обычной военной выправкой, так что толпе рабов было несложно выдерживать их темп.

На рабах не было цепей, их даже не связали веревками. Маловероятно, чтобы кто-то из них попытался совершить попытку к бегству прямо под стенами Асорбеса. На сотни миль вокруг простиралась территория Кемета, кроме того, у каждого раба на лбу был выжжен анк, стереть который невозможно. Четверо стражников состояли в отряде лучников фараона и держали оружие наготове. А бегущий раб был прекрасной мишенью.

Стало светлее, и теперь можно было без труда рассмотреть мрачные лица рабов. Кхай обрадовался, когда они, наконец, добрались до поросших пальмами берегов реки. Рабов провели по каменному причалу к тому месту, где в молочном тумане стояла широкая низкая баржа. Потом их загнали на борт и велели сесть на деревянные скамьи, установленные рядами поперек судна. Затем на борт поднялся капитан баржи Менон Фадал.

Капитан Менон Фадал был вечно недовольным толстым кеметом с маленькими свиными глазками. Он быстро обвел взглядом живой груз и нахмурился еще больше. Подойдя к двери своей маленькой каюты между двумя одинаковыми мачтами, он повернулся, тяжело опустился на скамью, предназначенную для капитана, и крикнул Адонде Гомбе:

— А девочки, Гомба? Никакого удовольствия для Менона Фадала во время долгого путешествия?

— Не в этот раз, господин Фадал, — крикнул в ответ Гомба с причала. — На следующей неделе доставлю...

Даю слово! — Себе же под нос нубиец добавил:

— Жирная свинья!

Царь рабов подумал о рабыне-сидонке, которую однажды вечером три года назад схватили три тиранца — специалиста по бальзамированию. Они были пьяны, забрели в квартал рабов среди ночи, выкрали девушку из дома и заставили исполнять все их грязные прихоти. Она приползла к себе в хижину на следующее утро.

Девушка долгое время находилась при смерти и на грани помешательства.

Наверное, для нее оказалось бы лучше, если бы она умерла, потому что она подхватила «тирскую паршу», от которой нельзя вылечиться. Наружные следы давно прошли, но внутри у несчастной все сгнило. Гомба не сомневался, что Менон Фадал ничего не заметит в тусклом свете своей маленькой каюты, а заражение сифилисом скоро положит конец его омерзительной похоти, особенно после того, как он заразит свою противную жену. Что касается самой девушки-рабыни, то она теперь только смеялась и хихикала. Ее больше не волновало то, что с ней делали мужчины.

— Ловлю тебя на слове, Гомба! — крикнул капитан сквозь туман, обволакивающий баржу.

Гомба улыбнулся и кивнул:

— Да, капитан. Положитесь на меня...

Солдаты бросили жребий, кому сопровождать рабов.

Трое проигравших, постанывая и корча недовольные физиономии, забрались на судно и расселись на носу.

На сто рабов полагалось три стражника, но этого было достаточно, потому что всем рабам пристегнули к запястьям наручники на коротких бронзовых цепях. К ним были прикреплены большие тяжелые камни. Камни стояли между ступнями рабов и весили фунтов девять-десять каждый. Они утащили бы на дно любого, даже самого опытного и, сильного пловца, так что лишь сумасшедший попытался бы бежать с баржи с прикрепленным к запястью камнем такого веса.

• Предыдущая
• 31/73
• Следующая