Тревожный месяц май - Миксон Илья Львович - Страница 29

• Предыдущая
• 29/32
• Следующая

- Они! И там…

- Беги! Взорвется!!! - совсем диким голосом заорал Январев и подтолкнул в спину мальчишку, но тот извернулся и намертво вцепился в гимнастерку.

- Нельзя взрывать! Там мины! Целый склад!

Январев на миг оцепенел, потом с силой оттолкнул от себя Антона и прыгнул в штольню.

Подскочил Филимонов и силком уволок Антона от гибельного места.

Они не отбежали и двадцати шагов, как позади глухо ударил подземный взрыв.

- Ложись! - выдохнул Филимонов и прикрыл собою ребенка.

Он был тяжелый, этот солдат, Антон заерзал, пытаясь высвободиться.

- Лежи. Сейчас еще рванет!

Но взрывов больше не последовало.

Прошло несколько томительных минут, и сразу, будто обвал в горах, загудело, закричало, двинулось… Толпа прорвала жидкую цепь охранения, и сами солдаты, и милиционеры хлынули к месту катастрофы.

Впереди всех бежал прораб Градов, но его оттерли, обогнали. Трудно сказать, чем бы это кончилось, многие покалечились бы на бетонных обломках с ржавыми крючьями арматуры. Но вдруг прогремел выстрел.

Начальник милиции держал над головой пистолет.

- Сто-о-ой!

Все остановились. Охрана опомнилась и потеснила людей назад.

Вскоре порядок был восстановлен. Саперы лихорадочно разбирали обвалившуюся штольню. Потом к ним присоединились рабочие.

По указке Антона извлекли на свет Алену и Ростика. Они так и стояли втроем, никому сейчас не нужные и, казалось, забытые.

Под грудой бетона остался в штольне старший лейтенант Январев. Он не успел разрядить один фугас, последний. Но последнюю свою боевую работу Январев выполнил до конца - и ювелирно.

Филимонова колотило, он не мог работать и все повторял:

- Толкнул меня: «Назад!» А сам - туда. Видно, не успел. Не все, видно, успел. Если бы все ахнули, мины бы те сдетонировали. Как пить дать. А он толкнул меня: «Назад!» А сам - туда.

Маму Антона не остановили ни солдаты, ни милиция. Она ничего не видела от страха и горя.

- Где он? Где?! Покажите мне его, хоть убитого! - страшным голосом причитала она. - Где? Где он?!

- Здесь я, мама, - деревянным голосом сказал за ее спиной Антон. Он не плакал, не трясся - омертвел от пережитого.

- Антошенька!…

Мать бросилась к сыну, прижала к себе, исступленно обцеловала лицо, голову. Потом разрыдалась и отвесила такую затрещину, что Антон едва устоял на ногах.

- Ирод окаянный!

Отец, пробравшийся вслед за матерью, схватил ее за руки.

Воспользовавшись моментом, Антон улизнул и смешался с толпой. Благополучно выбравшись из людской толчеи, хотел уже припустить подальше, но почти натолкнулся на Светлану Васильевну.

Она сидела на камне, по-сиротски обхватив руками плечи, одинокая, потерянная. И такая она была сейчас несчастная, беззащитная, что Антон вспомнил свое обещание повиниться за все неприятности, которые причинил ей.

- Светлана Васильевна, - хрипло сказал Антон, - извините меня…

- Да, да-да, - механическим голосом отозвалась разнесчастная Светлана Васильевна, глядя как бы сквозь Антона.

Неизвестно откуда появился старший лейтенант Осипов. На Антона и внимания не обратил, робко положил руку на плечо Светланы Васильевны.

- Штольню сдавило.

- Совсем?!

Осипов протяжно вздохнул, выпятив губу; усы оттопорщились и запрыгали ежиком.

- Работа не прекращается, - сказал он в утешение и ушел, так и не взглянув на Антона.

Солдаты, милиционеры, гражданские работали с ожесточением. Подогнали бульдозеры и автокран, но им пока делать было нечего. И Антону тут нечего было делать. Зачем он только остался на свете!

Он покосился на людей, толпившихся за линией оцепления, и подумал вдруг, что, сдетонируй подземный склад, многие из них пострадали бы. И все стекла в округе повылетели…

Выходит, не зазря они все-таки рисковали?

А Январев? Он не рисковал, не геройничал, выполнил служебный долг - и погиб героем. В мирное время!

Антон же с друзьями… Где они? Антон спохватился, что бросил на произвол судьбы своих верных товарищей и родителей, потерявших от страха и переживания всякое самообладание. Материнской трепки испугался! Она же не со злости, мама…

Ни Ростика, ни Алены уже не было. Увели. Раззвонили-раструбили телефоны новость по всему городу, от очистной до ГРЭС и завода.

Куда- то и мать исчезла. Отец участвовал в работе, а мать исчезла. Антон даже наслаждение испытал бы сейчас от ее затрещин. И пусть бы все видели, пусть! Пусть!…

- Ух ты, ракетница! - услыхал вдруг Антон над самой головой. Перед ним, будто тоже из-под земли вылез, стоял Барбос. - Где взял? - И он потянулся к сигнальному пистолету. Антон и забыл о нем. - Дай-ка поглядеть.

Антон мгновенно выхватил пистолет и нацелился на Барбоса:

- Уйди!

И столько было отчаянной решимости в его голосе, что Барбос сразу отступил, как Антон перед ним когда-то.

- Чего ты? И пошутить нельзя.

- Нельзя, - отрезал Антон и, спрятав пистолет за пазуху, побежал к Волхову.

- Все равно отберут! - крикнул вслед Барбос. - Ладненько, Осипову доложим!… - А кончил совсем по-взрослому: - С оружием не шутят. Не игрушки!

Спустившись на береговой песок, Антон несколько минут раздумывал, потом направился к мосту, но вскоре изменил свое намерение и, стараясь быть незамеченным, юркнул в подъезд двенадцатиэтажного дома. Его уже заселяли, зайти в лифт не составляло никакого риска.

Антон благополучно проник на чердак. Здесь его никто не видел, он же видел через бойницы все.

В работу включились бульдозеры, мощными стальными щитами сдвигали в стороны обломки плит и колонн. Но зубастый ковш универсального трактора «Беларусь» ничего не мог поделать с бетонным крошевом завала. Сдавленную взрывом штольню раскапывали вручную, ломами и кирками.

«Если он и живой остался, то все равно задохнется», - подумал Антон, и еще больнее стало за Январева. Такой человек погиб!…

«Минер ошибается только один раз». Январев не ошибся.

Ну почему так не везет в жизни? Стараешься, хочешь сделать хорошее, доброе, а все оборачивается себе и другим во вред. Сколько от него Марь Петровна натерпелась… А Светлана Васильевна?… Она с Январевым пожениться собиралась, и теперь - вроде солдатская вдова.

Лучше умереть, чем встречаться с ней! Никогда она не простит ему своего Январева.

А он простит себе? Лучше сейчас умереть!

Антон не умер, а пристроился в теплом затишке и уснул, да так крепко, что когда встал и опять заглянул в бойницу, на развалинах перед Домом Советов было пустынно и безлюдно.

Избегая нежелательных встреч, Антон сбежал вниз по черной лестнице. Он в мыслях не держал идти к развалинам, но потянуло туда неудержимо.

Было, наверное, уже довольно поздно или совсем рано. На улицах ни мальчишки. И взрослых - один-два.

Солнце присело на синий забор дальнего леса; передохнет - и опять кверху.

Чем ближе подходил Антон к штольне, тем сильнее колотилось сердце. Все здесь неузнаваемо. Будто сработал вулкан, снес хаотические вершины; вместо них образовалась плоская чаша большого кратера. Сюда свободно могли въехать грузовики. На застывшем, словно лава, бетонном дне виднелись глубокие царапины гусеничных траков и отпечатки протекторов автомобильных скатов.

Вход в шахту кратера был закрыт обломанной плитой. Антон обошел ее вокруг: ни щели, ни лазейки. Специально закрыли.

Плита лежала как крышка люка, как надгробие. Антон постоял немного, скорбно наклонив голову над могилой героя, и тихо поплелся прочь от страшного и горького места.

Странно, но есть не хотелось. Даже пить не хотелось. Просто все было безразличным. Не думалось ни о жизни, ни о смерти. Антон не собирался дольше скрываться от родных и знакомых, но домой не торопился. Шел себе по главной улице мимо домов и закрытых магазинов, без цели, без мыслей. А ноги, как это не раз случалось с ним, вели туда, куда надо было прийти.

На поворотном круге у монумента с танком «Т-34» он срезал угол и близко прошел мимо дома, где жили Русаков и Барбос. Но Антон и не вспомнил о них. Подумал лишь почему-то: в этом доме почти все жильцы - заводчане.

• Предыдущая
• 29/32
• Следующая