Вызов (СИ) - Гайя Антонин - Страница 70

• Предыдущая
• 70/103
• Следующая

   Итак, начнем с самого начала. Был ноябрь. Мы совсем недавно отпраздновали день рождения Гайи, Люцию тошнило, а Лука подрался с... Неважно. На той пьянке у меня снова разыгралась гнойная ангина, на следующий день появились опять несколько болячек во рту, как пару недель назад, потом снова пошла кровь из носа... Я потащился к терапевту... В общем, меня раздели, обсмотрели, общупали и послали сдавать кровь. Я уже пожалел, что пошел в эту долбаную больницу, вечно как пойдешь - без пяти-шести диагнозов не выйдешь. С детства ненавидел эти профосмотры, лет с 16 категорически отказался на них ходить, хотя мама продолжала гонять всю нашу семью по врачам раз в полгода...

   В общем, эпопея с анализами закончилась тем, что меня послали на пункцию костного мозга. А эта эпопея закончилась тем, что я в полном а...уе упал на скамью на первом этаже онкологической клиники.

   Я не помню, сколько часов просидел тогда в том гиблом месте. Кажется, успело стемнеть, бабка с ведром и шваброй погнала меня из здания.

   Домой идти не хотелось. Вообще ничего не хотелось. В тот раз, когда мне делали пункцию, мама наорала - где шлялся, зараза, сил моих на тебя нет!.. Так хотелось сказать: мама, мама, а у меня нет сил вообще справляться со знанием того, что я уже не жилец! Но я смолчал. Больше всего не хотелось, чтобы семья узнала о моей болезни.

   Врач, которого мне назначили, с ходу рассказал мне о том, что лейкоз нынче лечится, правда, жаль, что я так поздно обратился, но шанс еще есть... Я наотрез сразу отказался от химиотерапии. Что я скажу своей семье, когда облысею?..

   Врач, тезка моего брата - Виктор Валерьевич - успел кое-что разузнать обо мне.

   - Ты ведь сын Валерия Антонина, профессора из Академии имени Ярослава Мудрого?

   - Да.

   - Почему твоя семья не должна знать? Мы в силах помочь тебе, продержав болезнь на том уровне, что она сейчас.

   Я видел в его глазах лишь надежду на то, что удастся с семьи безнадежно больного выкачать неслабую сумму бабла.

   - Моя семья отказалась от меня давно. Они не станут мне помогать.

   А вот так вот, доктор, возьметесь ли вы лечить несчастного изгоя?..

   Не взялся. Поскучнел. Не стал даже напирать на то, что мои родные подымут кипиш, начнут изыскивать средства и пытаться продлить мое никчемное существование еще на несколько месяцев.

   - У меня есть некоторая сумма, но она не так велика. Скажите, Виктор Валерьевич, есть ли смысл меня облучать? Больше денег я вряд ли достану...

   И он рассказал мне все, как есть. К х...евому доктору я попал, что поделать. Некоторые молчат партизански до последнего, поддерживая в пациенте веру в исцеление. А этот без обиняков мне заявил, что я пришел в больницу слишком поздно. И что мне остается месяца три от силы. Но за мои деньги мне некоторыми лекарствами могут помочь без боли и страданий отойти в мир иной... Он имел в виду всякие наркотики и обезболивающие.

   Я дал согласие, в самом деле, в последние дни я начал чувствовать себя все хуже. И раньше было несладко, где-то с весны я болел почти без перерыва - то ангины, то еще что-то. Почему я не заподозрил неладное? А кто в 19 лет может заподозрить?..

   Рассказать, каково это - понимать, что ты уже мертвец? Рассказать, каково это - пытаться веселиться с друзьями, словно ничего не произошло, и знать - ты не увидишь больше ни одной весны, уйдешь с вешними водами в землю... Понимать, что и после моей смерти планета будет все так же вращаться, друзья все так же жить и веселиться, понимать, что уже все - все для меня закончено... Только алкоголь помогал как-то забыться, только наркота спасала от боли. Мне все стало параллельно. Я не мылся, не ел, стал избегать домашних и друзей. Мне было невыносимо рядом с живыми. Я уже не принадлежал их миру... Я забросил музыку, из группы меня попросили. Из универа тоже, потому что деньги, данные мне на обучение, я потратил на то, чтобы облегчить свои страдания.

   Нет, я не смогу передать и сотой доли того горя и отчаяния, что захлестывали меня каждую минуту моей жизни.

   И еще кое-что еще терзало меня, будто мне было мало.

   То есть, пока я не знал, что умираю, это было досадно... Когда узнал, что умираю - стало еще хуже. У меня должен был родиться ребенок.

   С его матерью, моей бывшей одноклассницей, все вышло случайно. На какой-то вечеринке напились, утром проснулись вместе. Я знал, что Лина была влюблена в меня еще со школы, но скажите - а какая вообще девчонка из наших трех выпускных классов не была?..

   Мой мастер читает эти строки и улыбается. Я рад, что еще способен заставить кого-то улыбаться. Ты обещал мне клятвенно, мой мастер.... И странно, но вера в тебя и вера тебе - как первые лучи восходящего после кошмарной ночи солнца. Ты поклялся, что не оставишь его никогда - моего сына, родившегося в тот вечер, когда я покончил с собой...

   Гайя

   Я увидела Ману, который склонился над Северусом. Хлопая сонными глазами, думаю, как бы не разреветься от радости лицезреть зеленоглазого. Но когда он посмотрел на меня, выпрямившись, я не выдержала.

   - Мана!.. - я прижала ладонь к глазам. Не видеть его, не плакать, не видеть, не плакать...

   - Что, окончательно от наркоты съехал с катушек, м?

   Холодный, чуть презрительный голос помогает взять себя в руки. Отнимаю руку от лица, жалея, что у меня нет с собой ни салфеток, ни платка. Мана достает из кармана белого пальто шелковый платок и протягивает мне. Брезгливо и недовольно указывает ладонью на меня:

   - Ты себя в зеркале видела?

   - У Северуса рак. Он скрывал это ото всех, - не обращая внимание на слова вампира, промакиваю слезы. - Кроме того, у него сегодня сын родился... Этого тоже никто не знал - ну, что у него вообще будет ребенок скоро... Сева узнал об этом и... - не выдержав, опять ударяюсь в слезы.

   Брезгливость на лице Маны сменяется изумлением, а затем - пониманием. Он снова наклоняется над Северусом и, вынув иглу капельницы из его вены, слизывает каплю крови, кривится.

   - Фу...

   Я встаю со стула, подхожу к вампиру. Знаю, что неправильно, знаю, что не должна...

   - Мана, если бы речь шла обо мне, я бы лучше умерла, но не стала тревожить тебя...

   Вампир угрюмо глядит на меня.

   - Как-то неправильно ты собираешься попросить.

   - Прости!.. - хватаю его за рукав, словно он пытается убежать, но он не пытается, лишь глядит на меня без каких бы то ни было эмоций теперь. - Я хочу сказать, что мне брат дороже себя самой. Пожалуйста - обрати его... Не дай ему умереть.

   - Это и значит умереть...

   - Я имею в виду...

   - Я понял. Ты уверена, что он сам хотел бы этого? - Мана сощурился, переводя взгляд на моего белого, как мел, брата. - Помнится, у нас с ним общение не заладилось...

   Волна паники по новой окатывает меня. С него станется отказать мне. Прийти сюда, в больницу, поманить призрачной надеждой и... От жалости к себе и Северусу опять начинаю плакать, в отчаянии быстро прижимаюсь лбом к плечу Маны, обхватываю его руками и шепчу срывающимся голосом:

   - Пожалуйста... Умоляю...

   Кажется, я никогда не понимала до конца, насколько много значит для меня моя родня. Пусть и не кровная... Я могла бы прекратить общение с ними, чтобы не подвергать их опасности, но мне было бы достаточно и того, что они живут и здравствуют.

   Я сползла на пол, обхватывая бедра Маны руками и прижимаясь щекой к его животу, рыдая и шепча:

   - Пожалуйста... пожалуйста...

   - Гайя!

   Он хватает меня за руку и пытается оторвать от себя. В тот момент мне казалось, что не отпустить вампира - самая важная задача в мире. И только от этого зависит, будет ли Северус жить...

   - Гайя, прошу тебя, встань! - из резкого и раздраженного его голос становится терпеливым, но настойчивым.

• Предыдущая
• 70/103
• Следующая