Хоккей на высшем уровне - Драйден Кен - Страница 27

Кульминацией матча, по крайней мере по мнению «золотого» запаса, была реклама, которую демонстрировали на льду в перерывах между периодами. В зале гас свет, и гигантский проектор посылал на лед рекламные картинки. Особым успехом пользовалась весьма привлекательная полуобнаженная девица, призывающая принимать какие-то таблетки.

На утренней тренировке «золотого» запаса ко мне подкатил Гарри и сказал: «Ты играешь». И тут же я едва не получил нокаут. У ворот возникла свалка, я упал и ударился головой о перекладину. Если бы не моя новая маска, лежать бы мне на льду без сознания, а так на маске появилась лишь царапина.

Сказав, что я буду «играть», Гарри имел в виду поставить меня запасным к основному вратарю Эдди Джонстону. Ничего хорошего для меня из этого не вышло. Из-за высокого борта и низкой скамьи мне почти не было видно поля.

Я попробовал стоять, но это оказалось слишком утомительным. Тогда я принес из раздевалки стул и поставил его на скамью, но из этого тоже ничего не получилось. Кончил я тем, что целых два утомительных часа простоял на скамье на коленях.

Вчера мы играли неважно, а сегодня и того хуже. Гарри и Ферги ввели в игру почти весь «золотой» запас, который не играл чуть ли не с марта или апреля. Мы заработали много ненужных штрафов и, естественно, подняли шум по этому поводу. Но по правде говоря, восемьдесят процентов удалений мы заслужили, даже судьи НХЛ дали бы их нам. Тем не менее мы стали спорить с судьями и в итоге потеряли над игрой контроль. Не сыграй так здорово Эдди Джонстон, шведы разгромили бы нас в пух и прах. А так, при игре в меньшинстве, на последней минуте Филу Эспозито удалось забить гол, сделав счет 4:4.

Пора, пожалуй, перестать сетовать на судейство европейских рефери. Правила НХЛ и международные правила практически ничем не отличаются друг от друга – вся разница в их толковании. Вполне естественно поэтому, что судьи, работающие в разных хоккейных организациях, по-разному их толкуют. Даже в американском студенческом хоккее, например, судьи из западных штатов разрешают более грубую игру, чем судьи из восточных. Просто надо это учитывать, вот и все.

Наибольшая разница – в толковании правила об атаке игрока, не владеющего шайбой (блокировке). В НХЛ игрок за это неизменно получает двухминутный штраф, а в международном хоккее на это часто смотрят сквозь пальцы. Возможно, европейские судьи и не так уж хороши, но зато они столь же последовательны, как и их североамериканские коллеги. И уж если это удаление, то удаление. Мы заранее знали, что проводить игру в Стокгольме и Москве будут европейские судьи, и были на это согласны. За последствия мы должны отвечать сами. Канадские команды жалуются на европейское судейство с тех пор, как начали проводиться международные встречи. Пора бы привыкнуть к мысли, что европейские судьи не станут приспосабливаться к нашей манере игры.

Однако приведу классический пример, показывающий, что принятая в Европе система – когда на поле двое судей, обладающих равными правами, – не совсем разумна. Жан Рателль сбил с ног шведского игрока в углу поля. Вполне возможно, Рателль и сделал ему подножку. Однако ближайший к месту инцидента судья развел руки в сторону, традиционным жестом показав, что нарушения не было. Второй же судья, находившийся в противоположном конце льда, футах в пятидесяти, левой рукой указал на Рателля, а правую поднял вверх, что означало: как только шайбой овладеет команда Канады, Рателль будет удален с поля.

Естественно, мы затеяли бурный спор с судьями. Почему один из них показал, что нарушения нет, а второй потребовал удаления? Будь первый судья посообразительней, он не торопился бы со своим жестом.

Эта игра дает множество примеров различного подхода к хоккею шведских и канадских хоккеистов. Вот два из них.

1. У североамериканских профессионалов принято скрывать боль, а не показывать ее. Травмы воспринимаются ими как часть игры и не дают повода изображать из себя жертв. Когда в бейсболе подающий попадает в отбивающего мячом, последний не станет потирать ушибленное место, чтобы не дать противнику повода для злорадства. В хоккее то же самое. Серж Савар однажды уехал с поля с переломом голени, а Бобби Баун из «Торонто мэйпл лифе» играл два периода матча на Кубок Стэнли с переломом лодыжки.

Сегодня в конце второго периода Кэшмен и Стернер одновременно врезались в лицевой борт. В целях самозащиты Стернер поднял клюшку и угодил ею Кэшу прямо в рот. У того сильно потекла кровь, потому что крюк клюшки поранил ему язык. В зале почти никто не заметил этой травмы. Кэш спокойно подъехал к нашей скамье, дождался там конца периода, а потом со всеми вместе поехал в раздевалку. В перерыве им занялись врачи, и ему пришлось переодеться в свою «цивильную» одежду, чтобы наблюдать дальнейший ход игры из-за борта.

За шесть минут до конца матча Вик Хэдфилд задел клюшкой Ларса Эрика Шёберга по носу. Минут пять Шёберг разыгрывал на льду сцену, достойную Голливуда. Он отмахнулся от массажиста, затем нарочито медленно покатил в направлении своей скамьи, даже не пытаясь остановить кровотечение из носа. Болельщики обрушились на Хэдфилда, уже занявшего к тому времени место на скамье оштрафованных; Шёберг сделал крюк и проехал мимо скамьи. Одной рукой он махнул в сторону Хэдфилда, другой указал на свой кровоточащий нос. Наконец он подъехал к своим запасным, но, прежде чем усесться рядом с ними, он еще какое-то время стоял, прислонившись к борту. Во время следующей остановки игры Шёберг покинул свое место и, как мог медленно, покатился к раздевалке, все время держа полотенце в руке и- даже не прикладывая его к носу. Растроганные зрители аплодисментами проводили его со льда. Но, думаете, представление на этом закончилось? Ничего подобного. Блестяще играя роль героя, Шёберг задержался у выхода из зала, чтобы дать возможность шведским фотографам запечатлеть его нос с самых разных точек.

2. Всю игру шведы устраивали «снегопад» – так в НХЛ язвительно называют резкое торможение, при котором из-под коньков вырывается сноп ледяной крошки. Дело в том, что шведы любой ценой старались избежать столкновения с нашими игроками. У нас такой «снегопад» считается самым последним делом. Но это полностью соответствует шведскому пониманию хоккея. Что ж, действительно, коль скоро они считают нас чересчур агрессивными, то их стремление избегать физических столкновений вполне разумно.

Не трудно догадаться, что все стокгольмские газеты поместили на первых страницах фотографии разбитого носа Ларса Эрика Шёберга. А одна опубликовала целых два снимка: носа и синяка под глазом. Фотографий Кэшмена в газетах не было, хотя Кэш из-за травмы угодил в больницу. За ночь его язык сильно распух, ему трудно было дышать, и кормить его пришлось при помощи вливаний.

Нашему медовому месяцу со шведской прессой определенно пришел конец. Мы снова превратились в животных. Стернер в своей статье обозвал нас «гангстерами». Посол Канады Маргарет Мигер тоже отчитала нас. Она дипломатично заметила, что мы вели себя, как настоящие скоты. Алан Иглсон не очень дипломатично отреагировал на ее замечание, посоветовав ей не вмешиваться не в свое дело.

Забавно прокомментировал все эти события корреспондент «Монреаль газетт» Тед Блэкмен. «Ну и ну, – сказал он мне, – Ваши рукопожатия после вчерашней игры выглядели не без смысла – мол, извини, приятель, что я хотел выбить тебе глаз; прости, друг, что я треснул тебя клюшкой по голове».

Спустя некоторое время я случайно встретил в ресторане Алана Иглсона. Настроение было у меня преотвратное, и не столько из-за себя, сколько из-за ребят. Мы ужасно сыграли со шведами, и, если это повторится в России, нас разгромят. В наш разговор с Иглсоном вмешался какой-то швед, который скорее печальным, нежели гневным голосом спросил, почему мы так грубо играли против его команды. Сомневаюсь, чтобЁ1 кто-нибудь мог вразумительно ответить на этот вопрос, однако Иглсон попытался это сделать. «То, что принято делать в Швеции, не принято в Канаде, – сказал он. – Ваши ребята неплохо владеют клюшкой, особенно когда орудуют ею, словно копьем. У нас принято во время игры применять силу, а у вас нет. Просто мы с вами играем в два разных хоккея».