Михаэль Шумахер – номер один - Аллен Джеймс (2) - Страница 16

Победа, одержанная пилотом в гонке, победить в которой ему по всем признакам не суждено, потому что его конкурентами являются гонщики на более быстрых машинах, — безошибочный признак того, что перед вами настоящий ас. Но только тем пилотам, которые претендуют на звание «великих», удавалось делать это постоянно. И во главе этого списка – Шумахер и Сенна.

Но что сделало Шумахера таким быстрым? Ведь быть быстрым в Формуле-1 – значит чувствовать предел и уметь на нем удержаться. Таким образом, вы способны выжать максимум из машины и условий на трассе. Гоночный болид находится на пределе, когда в повороте сила G, уводящая машину в сторону, почти достигает пункта, при котором становится сильнее силы двигателя, толкающего машину вперед. Это очень тонкая грань, и как только вы переходите ее, болид сносит с трассы. Если вы далеки от этой грани, машина проходит поворот без намека на занос, но вы показываете медленный круг. Разница между великим гонщиком и тем, кто едва ли задержится на страницах истории, заключается именно в этом умении оставаться на пределе – не пару поворотов, а на протяжении гонки.

Искусство гонщика в наши дни по большому счету определяется техникой, и ему необходимо хорошо разбираться в технической составляющей, во «внутренностях» болида. Однако ключевым в умении оставаться на пределе является то же свойство, что и во времена Нуволари или Фанхио: чувствительная задница. Болид движется под пилотом, и последний должен чувствовать момент, когда его начинает сносить с траектории.

В начале работы с командой Ferrari, особенно в 1996 году, от Шумахера требовали, чтобы он укротил плохо управляемую машину и выжал из нее нормальный результат. И ему, как гонщику уникальному, это в принципе удалось. Иногда ему приходилось слишком сильно атаковать.

Росс Браун вспоминает квалификационный круг в Будапеште 1998 года, который прекрасно иллюстрирует вышесказанное:

«Если вы пристально наблюдали за болидом, вы могли заметить, что Михаэль входит в каждый поворот так, словно сейчас вылетит с трассы. Я задержал дыхание: задний мост сносило перед входом в каждый поворот, однако Михаэль умудрялся ловить машину и держать скорость. Он просто «дал всем прикурить». Возможно, в Формуле-1 есть несколько пилотов, которые могут показать нечто подобное в паре поворотов, но не думаю, что кому-то удалось бы делать это на протяжении всего квалификационного круга.

Сенна был таким же. Наблюдая за тем, как он проходит квалификационный круг, вы видели, насколько машина нестабильна, но ему тем не менее удавалось выжать из нее результат».

Идти на пределе также означает чувствовать сцепление с трассой и подстраиваться под нее так, чтобы быть на грани, но не переходить ее. Нужно интуитивно чувствовать уровень сцепления, и так как дорожное полотно постоянно меняет свойства, выделяя при определенных температурах природные масла, то за какие-то минуты уровень сцепления может резко поменяться. Гонщик должен чувствовать подобного рода изменения трассы. Скорость – это не только умение показать быстрый результат, но и способность круг за кругом, на протяжении всей гонки, идти на максимуме. Шумахер вспоминает:

«Самое важное для меня – ощущать, что я на пределе, подгонять себя, улучшать свой результат, ставить рекорд за рекордом. Например, на квалификации в Судзуке в 2001 году я проехал круг на восемь десятых секунды быстрее, чем позволяла машина согласно показаниям компьютера. У меня было чувство, что я превзошел сам себя, словно открылось второе дыхание. Это стало для меня мощным стимулом.

Логически мыслящий пилот всегда старается идти на пределе, но не переходить грань. Иначе будешь ехать медленнее, потому что машину сносит в поворотах, от этого разрушаются покрышки. Кроме того, рискуешь сойти с трассы. Я в каждом повороте ищу грань, я ее просто чувствую – и все. Но чтобы найти эту грань, я должен на входе в поворот быть быстрее, чем это кажется возможным. Только так я могу найти апекс и доказать себе, что могу показать лучший результат, чем прежде. Разумеется, я не самоубийца. Я не стану игнорировать возможности своей машины и рисковать жизнью. Чего я хочу – это выжать из машины максимум.

Обычно я интуитивно чувствую, насколько быстро могу ехать, нахожу свой предел и веду болид на пределе, и затем я выбираю одно из двух: либо «могу поднажать», либо «нет, все хорошо, что хорошо кончается». Мне не требуется много времени, чтобы это понять.

Через сиденье, спиной, я чувствую, как ведет себя машина. Мне также помогает то, что мой пульс на сорок ударов в минуту медленнее, чем у остальных пилотов, — таким образом, я спокойнее и лучше концентрируюсь.

Я становлюсь единым целым с машиной. Иногда я чувствую, что она такой же человек, как и я. Порой во время гонки я разговариваю с ней: «Останься со мной, пожалуйста!» или «Давай, вперед, сделай это!». Мне нужно строить с ней отношения, говорить с ней.

Когда я на пределе, я испытываю удовлетворение, так как понимаю, что вряд ли смог бы сделать это лучше. Удовлетворение от гонки – это одно, но когда речь идет о вождении на пределе, имеет значение только результат. Я всегда сражался со временем. В кокпите видишь только цифры, и чем меньше эти цифры, тем больше удовлетворения получаешь. Я чувствую, когда прохожу поворот хорошо, а затем цифры подтверждают это».

В первом сезоне за Ferrari судьба свела Михаэля с Джор-джио Асканелли, в прошлом гоночным инженером Сенны в McLaren. Асканелли довелось работать с обоими гонщиками, когда они уже многого добились, и он доподлинно знает, чем они отличаются. «Он думает быстрее остальных и водит машину на грани аута. Он всегда на пределе, вплоть до дискомфорта. Михаэль будет вести жестко все, что вы ему дадите, в то время как Сенна порой отказывался бороться, если машина не соответствовала его запросам. Михаэль делает то, на что у остальных кишка тонка».

Публика и ждет от гонщика, что он будет рисковать и делать то, на что у остальных кишка тонка. Если бы это было так просто, все бы этим занимались. На заре своей карьеры в Формуле-1 Шумахер обратил на себя внимание великого Хуана Мануэля Фанхио, который становился чемпионом мира пять раз в 1950-х годах. Незадолго до своей смерти в 1995 году Фанхио дал интервью немецкому журналу, в котором высказал свое мнение о Шумахере как о гонщике:

«Есть те, кто старается избежать неприятностей, и есть авантюристы. Мы, гонщики, авантюристы; чем сложнее что-то, тем сильнее нас это привлекает. один из самых талантливых гонщиков среди авантюристов. Для меня это стало очевидно уже в самом начале. Я видел, что все остальные – Бергеры, Мэнселлы или Алези – водят агрессивно и часто переходят грань, а Шумахер водит как прирожденный чемпион – быстро, стабильно, сбалансированно. Он инстинктивно чувствует машину. Такой стиль езды позволяет ему постоянно быть на пределе, 1 но не переходить грань допустимого.

Сложно сказать, действительно ли он великий гонщик. I Он еще так молод. Настоящее мастерство проявится только через несколько лет. Ему еще многому предстоит научиться. Меня особенно поразил эпизод после столкновения, которое он спровоцировал с Айртоном Сенной [Гран-при Франции, 1992 год]. Нельзя делать такие вещи. Так же как настоящий чемпион не будет продолжать гонку, когда ему показывают черный флаг, вне зависимости от того, какова позиция команды [Шумахер поступил так в Сильверстоуне в 1994 году и был дисквалифицирован на три гонки].

У Михаэля Шумахера такой характер, он все впитывает в себя, стремится развиваться. И на каком-то этапе он станет еще хладнокровнее, будет совершать меньше ошибок».

Так и оказалось. Представление Фанхио о гонщиках как об авантюристах весьма привлекательно, и если бы чемпион дожил до окончания карьеры Шумахера, он, вероятно, окрестил бы Михаэля самым великим авантюристом в истории автоспорта – так долго немец оставался на вершине.

Инстинктивная способность Шумахера вести машину на пределе – природный талант, но это имело и негативные стороны.