Память Света (Память огня) - Джордан Роберт - Страница 24

Ранд улыбнулся, и на краю его сознания возникла мысль.

— Я безумен, Перрин. Мое сумасшествие в этих воспоминаниях и намерениях. Льюс Тэрин пытался взять верх. Я был двумя людьми, которые боролись за контроль надо мной. И один из них был совершенно безумен.

— О, Свет! — прошептал Перрин. — Звучит жутко.

— Приятного мало. Но…вот в чём дело, Перрин. Я всё больше уверяюсь, что мне была необходима эта память. Льюс Тэрин был хорошим человеком. "Я" был хорошим человеком, но что-то пошло не так — и я стал слишком высокомерным, решил, что смогу сам со всем справиться. Мне надо было об этом вспомнить; если бы не сумасшествие…без этих воспоминаний я мог бы снова взвалить всё на себя одного.

— Так ты собираешься работать вместе с остальными? — спросил Перрин, глядя туда, где располагался лагерь Эгвейн и Белой Башни. — Ужасно похоже на то, что армии здесь собрались ради битвы друг с другом.

— Я сделаю так, чтобы Эгвейн поняла, — сказал Ранд. — Я прав, Перрин. Нам надо разбить печати. Не понимаю, почему она отказывается.

— Она — Амерлин, теперь. — Перрин почесал подбородок. — Она является Блюстительницей печатей, Ранд. Это ее обязанность следить за тем, чтобы с ними ничего не случилось.

— Так оно и есть. Поэтому мне надо убедить ее, что мои планы относительно них составлены верно.

— Ты уверен насчет того, чтобы сломать их, Ранд? — спросил Перрин. — Абсолютно уверен?

— Вот скажи мне, Перрин. Если металлический инструмент или оружие разбивается вдребезги, можешь ты его опять склеить воедино и заставить работать должным образом?

— Ну, вообще-то можно, — отозвался Перрин. — Но лучше так не делать. Ведь структура стали… ну, полностью перековать — это почти всегда лучше. Расплавить и начать с нуля.

— Здесь похожая ситуация. Печати расколоты словно меч. Мы не можем просто взять и залатать эти обломки. Из этого ничего не выйдет. Мы должны удалить эти осколки и создать что-нибудь новое, что могло работать вместо них. Что-то лучшее.

— Ранд, — произнес Перрин, — это самое разумное из того, что кто-либо говорил на эту тему. Эгвейн ты объяснял это также как и мне?

— Но она же не кузнец, друг мой, — улыбнулся Ранд.

— Она сообразительная, Ранд. Сообразительнее любого из нас. Она поймёт, если ты ей доходчиво все объяснишь.

— Будет видно, — изрек Ранд. — Завтра.

Перрин остановился, и его лицо озарилось светом шара, созданного Рандом с помощью Единой Силы. Его лагерь и без группировки Ранда, вмещал в себя войско, не уступающее по силе любому другому на этом поле. Ранду по-прежнему казалось невероятным, что Перрин собрал столь многих, включая — подумать только! — белоплащников. «Глаза и уши» Ранда заявляли, что всякий человек в лагере Перрина считался преданным ему. Даже находящиеся при нем хранительницы мудрости и Айз Седай чаще предпочитали делать то, что Перрин говорит, а не наоборот.

Несомненно — как ветер или небо, — Перрин стал королём. Не таким как Ранд — королём для своих людей, живущим среди них. Ранду такой путь не подходил. Перрин мог оставаться человеком. Ранд ещё на некоторое время должен был быть чем-то большим. Символом, силой, на которую каждый мог положиться.

Это ужасно утомляло. Не только физически, усталость была глубже. Быть тем, в ком нуждались люди, изнуряло, подтачивало его так же, как река — гору. В итоге река всегда побеждала.

— Я поддержу тебя, Ранд, — сказал Перрин. — Но мне надо, чтобы ты пообещал, что не позволишь начаться борьбе. Я не стану сражаться с Илэйн. Ещё хуже будет выступить против Айз Седай. Мы не можем позволить себе ссор.

— Сражения не будет.

— Пообещай мне, — лицо Перрина стало настолько твёрдым, что, казалось, об него можно было сломать камень. — Дай мне слово, Ранд.

— Обещаю, друг мой. На Последнюю битву я поведу вас объединившимися.

— Так и сделай. — Перрин вошёл в лагерь, кивая часовым. Оба двуреченцы — Рид Солен и Керт Вагонер. Они поприветствовали Перрин, затем перевели взгляд на Ранда и несколько неловко поклонились.

Рид и Керт. Он был знаком с ними обоими — Свет, он смотрел с почтением на них, когда был ребёнком, — но Ранд уже привык к людям, которых он знал и которые относились к нему как к чужаку.

— Милорд Дракон, — сказал Керт. — Неужто мы…в смысле… — Он сглотнул и посмотрел на небо, на тучи, которые кажется сползались к ним, несмотря на присутствие Ранда. — Скверно выглядит, да?

— Бури часто бывают скверными, Керт, — ответил Ранд. — Но двуреченцы переживут их. Снова, как и прежде.

— Но… — опять начал Керт. — Это плохо выглядит. Испепели меня Свет, так оно и есть.

— Будет так, как сплетёт Колесо, — произнёс Ранд, глядя на север. — Мир, Керт, Рид, — тихо сказал он. — Почти все Пророчества исполнились. Этот день был предсказан, и испытания для нас известны. Мы не встретим их неподготовленными.

Ранд не обещал, что они победят или выживут, но оба мужчины выпрямились и закивали с улыбкой. Людям нравилось знать, что существует план. Весть о том, что есть кто-то, кто всем управляет, была лучшей поддержкой, какую Ранд им мог предложить.

— Хватит докучать Лорду Дракону со своими вопросами, — сказал Перрин. — Убедитесь, что этот пост хорошо охраняется — и никакого сна, Керт, и никакой игры в кости.

Оба снова отдали честь, когда Перрин и Ранд прошли в лагерь. Он был приветливей, чем все остальные, расположенные на поле. Походные костры казались чуть ярче, смех немного громче. Так, словно каким-то образом народ Двуречья принёс с собой дом.

— Ты отлично ими руководишь, — тихо сказал Ранд, быстро идущий позади Перрина, который кивал сидевшим снаружи.

— Им не должны быть нужны мои указания, что делать, вот и всё. — Однако, когда в лагерь прибежал посыльный, Перрин сразу же вернулся к своим обязанностям. Он назвал худого парня по имени, и заметив, что у того от страха перед Рандом кровь прилила к лицу и задрожали ноги, отвёл его в сторону, где тихо, но твёрдо расспросил мальчишку.

Перрин отослал парня на поиски леди Фэйли, после чего вернулся.

— Мне вновь надо поговорить с Рандом.

— Ты с ним и говоришь…

— Мне нужен настоящий Ранд, а не человек, который научился говорить как Айз Седай.

Ранд вздохнул.

— Это действительно я, Перрин, — возразил он. — Я стал самим собой так, как не был целую вечность.

— Ну, ладно, мне не нравится разговаривать с тобой, когда ты скрываешь свои чувства.

Проходившая мимо группа двуреченцев отсалютовала им. Ранд внезапно почувствовал укол холодного одиночества при виде этих людей, понимая, что он больше никогда не станет одним из них. Это было самое сложное с двуреченцами. Но ради Перрина он позволил себе немного расслабиться.

— Так в чём дело? — спросил он. — Что сказал посланник?

— Ты был прав, что забеспокоился, — ответил Перрин. — Ранд, Кеймлин пал. Кишит троллоками.

Лицо Ранда окаменело.

— Ты не удивился, — сказал Перрин. — Ты взволнован, но не удивлён.

— Нет, — признал Ранд. — Я предполагал, что они ударят на юге — слышал о тамошних троллоковых шпионах, и я почти уверен, что это дело рук Демандреда. Без армии ему всегда было неуютно. Но Кеймлин…да, умный ход. Как я говорил, они попытаются отвлечь нас. Если им удастся разделить Андор и оттянуть её силы, мой союз станет весьма шатким.

Перрин посмотрел в сторону лагеря Илэйн, разбитого рядом с лагерем Эгвейн.

— Но разве для тебя не будет удобней, если Илэйн уйдёт? В этом противостоянии она на другой стороне.

— Нет другой стороны, Перрин. Есть только одна, с разногласиями относительно того, что делать дальше. Если Илэйн не будет частью встречи, это подорвёт всё, чего я пытаюсь достигнуть. Она, вероятно, самая могущественная из правителей.

Разумеется, Ранд мог чувствовать её через узы. Всплеск тревоги от неё дал знать, что и она получила это сообщение. Должен ли он пойти к ней? Наверно, ему стоило послать Мин. Она уже встала и двигалась прочь от палатки, где он её оставил. И…