Подстрекатель - Лайл Холли - Страница 20

• Предыдущая
• 20/116
• Следующая

— Пожалуйста, зарегистрируйте результат голосования, — обратился Великий Магистр к Магистру Исторических Наук.

Тот кивнул и, сделав соответствующую запись в протоколе заседания, доложил:

— Результат голосования зарегистрирован.

— Тогда зарегистрируйте также и вот что. Следуя результатам единодушного голосования членами Совета Драконов в пользу вопроса об использовании человеческих душ в качестве горючего для нужд Империи, 872-й Великий Магистр Совета Драконов представил на рассмотрение Совета уведомление о своей отставке и решении эмигрировать из Империи Харс Тикларим за границу. Данное заявление вступает в силу незамедлительно.

Великий Магистр оглядел присутствующих, по очереди встречаясь взглядом с каждым из них. Когда очередь дошла до Рона, тот почувствовал отвращение Великого Магистра к нему, его неприятие гнусности, содеянной всеми присутствующими. На какое-то мгновение Рон усомнился в целесообразности избранного им и Советом курса.

Но Великий Магистр собрал свои вещи и продолжил:

— Я стыжусь того, что зло свершилось во время моего правления. — Затем повернулся к Рону и сказал: — Ты был третьим после Криссы, и я не сомневаюсь, что она приняла решение о своей отставке столь же глубоко продуманно и искренне, сколь и я. Стало быть, ты становишься действующим Великим Магистром до конца моего срока. Мне остается только надеяться, что вызванный тобой и твоими соратниками кошмар не поглотит в конце концов вас самих.

С этими словами он покинул зал заседаний.

Когда старый Великий Магистр ушел и Рон несколько торопливо уселся в освободившееся кресло, он вдруг понял, что все его сомнения относительно правильности произошедшего улетучились. Совесть его успокоилась. Он находился среди мужчин и женщин, которые понимали, какой путь является наилучшим для предотвращения краха Империи Харс Тикларим, и которые сделают все от них зависящее для того, чтобы вознести Империю к новым вершинам величия.

Крутящиеся в теплых летних течениях бесконечные цепочки фестивальных шаров прочертили море множеством радуг, яркое разноцветье которых привлекло десятки тысяч рыб, казавшихся живыми звездами, пляшущими в жидком небе.

В потоки воды выплескивалась музыка — сладкозвучные напевы романтических баллад, развеселые танцевальные ритмы, бравурные марши военных оркестров, которые остались единственным напоминанием о воинственном прошлом Харс Тикларима. Смешиваясь в воде, многочисленные мелодии не производили диссонанса, но сливались в изумительной гармонии, создавая чудесную и волнующую симфонию, включающую в себя образы жизни, полной надежд и страстей, жизни, которая пытается выразить всю бренность и вместе с тем жизнестойкость человечества.

Через хрустальные арки городских коридоров проходили тысячи людей, облаченных в пышные наряды, созданные специально для этого дня, этого момента, этого места. Женщины, раскрашенные как рыбы, плавающие вверху, мужчины в масках, украшенных драгоценными камнями, словно первобытные морские божества, которых они изображали, — все двигались к Полифоническому Центру на церемонию открытия Фестиваля Первой Недели.

Джесс, с браслетом на запястье левой руки, который свидетельствовал о том, что она на самом деле имеет право посетить Фестиваль, браслетом, подаренным ей подругой из семьи Артис, которая, посетив прошлогодний Фестиваль, поклялась, что впредь ноги ее там больше не будет, двигалась вместе с толпой тех, кто действительно имел право проходить под золотой аркой. На девушке была простая зеленая маска с блестками, головной убор с изящной линией из перьев, идущей со лба на затылок и дальше вниз по спине, и зеленый костюм, усеянный переливчатыми чешуйками. С ней никто не заговаривал. Впрочем, Джесс быстро поняла, что здесь никто ни с кем не разговаривает. Ей показалось странным, что в такой огромной толпе не слышно ни звука, ни шепота, ни сердитого окрика в ответ на случайный толчок локтем или прочее.

Джесс не могла припомнить, чтобы за все годы, проведенные вне Уоррена, ей доводилось присутствовать в обществе людей, двигающихся в таком безмолвии. Но она хорошо помнила, как бесшумно двигались люди там, в Уоррене, и вдруг ощутила у себя на языке острый, горьковатый привкус страха, когда людской поток уносил ее все дальше вперед.

Джесс надеялась отыскать Рейта и, будучи переодетой до неузнаваемости, хотела понаблюдать за ним, не выдавая своего присутствия. Ей не хотелось, чтобы он узнал, что она прибыла на Фестиваль, чтобы шпионить за ним. Джесс стыдилась своей ревности, своего желания постоянно видеть его и быть рядом с ним, желания, которое она скрывала, потому что Рейт никогда не смотрел на нее как на кого-то более близкого, чем друг. Он относился к ней с какой-то забавной терпимостью, а иногда и с жалостью. Джесс было стыдно, но она боялась, что Рейт познакомится на Фестивале с кем-то, кто ему понравится. Что он будет танцевать с женщиной, которая увидит в нем все то прекрасное, что первой разглядела сама Джесс, и что Рейт, увлеченный новым лицом, довольный какой-нибудь умной фразой со стороны новой знакомой, уйдет навсегда и больше уже никогда не вернется. Джесс не знала, что она предпримет в случае, если увидит, как Рейт танцует или разговаривает с какой-нибудь незнакомкой, но ей было мучительно неприятно оставаться в неведении.

Она, однако, не предполагала присутствия на Фестивале такого огромного количества людей. Детские Фестивали были гораздо малочисленнее, хотя Джесс всегда казались грандиозными по своим масштабам — несколько сотен детей собирались в одном месте, как правило, без надзора со стороны взрослых. Но каждая семья проводила свой отдельный детский фестиваль. Для взрослых существовал только этот общий фестиваль, и, судя по всему, каждый взрослый горожанин принимал в нем участие.

«И как, скажите на милость, я найду Рейта в этой невообразимой людской массе?» — в отчаянии спросила себя девушка.

Откуда-то спереди донесся ровный тихий перезвон колокола, и вскоре Джесс увидела перед собой красивую золотую арку и поняла, что приближается к месту назначения. Звон колокола постепенно становился все громче. Несколько человек, находившихся перед Джесс, неожиданно подняли левые руки навстречу арке, и девушка увидела, как на их браслетах заплясали крошечные огоньки. Она сделала то же самое и ощутила легкое покалывание на коже. А потом прошла под сводами арки.

Толпа заметно поредела. Полифонический Центр, похожий на колоссальный улей, растянувшийся на несколько фарлонгов во все стороны, будто заглатывал людей, устремляющихся к нему из многочисленных коридоров, и вел их по сотням направлений. Однако казалось, места хватит еще очень многим. Джесс выбрала себе место у перил балкона. Встала там и принялась разглядывать окружающих. Хотя она уже бывала в Полифоническом Центре и раньше, ей никогда не доводилось входить в громадный Триумфальный Зал, используемый только для проведения Фестивалей да иногда для официальных государственных мероприятий.

Джесс казалось, что она стоит в сияющем сердце ограненного драгоценного камня. Дальние стены, прозрачные и гладкие, открывали перед ней панораму освещенного иллюминацией моря, в котором плавали как ангелы, так и демоны всей водной вселенной. Все они, вызванные к жизни вьющимися, сплетающимися и пляшущими сполохами разноцветных огней, изгибались и делали всевозможные кульбиты, то прячась в темноте, то снова появляясь, когда свет, лаская их, спиралью обвивался вокруг этих эфемерных созданий. Все они бесшумно двигались с неописуемым изяществом.

Даже если бы эта огромная стена купола была единственным украшением Фестиваля, Джесс сочла бы его вполне достаточным. Однако ближе к ней сверкали и танцевали в воздухе еще и фонтаны, подсвеченные изнутри красными, золотистыми, зелеными, серебряными и голубыми огнями. Пол, искусно украшенный богатой каменной мозаикой, изображавшей подводные пейзажи, прекрасно гармонировал со стенами, но люди, движущиеся по его великолепной поверхности, казались насекомыми. Ароматы летних цветов, лугов, листьев и журчащих ручьев наполняли ветерок, нежно ласкавший кожу Джесс. Между фрагментами мозаики зеленели поросшие травой поляны, окруженные цветущими деревьями. Там же стояли скамьи и беседки. Небольшие сады с клумбами, кустарниками и деревьями будто предлагали уединение для парочек и групп людей в своих лабиринтах, а плавательные бассейны позволяли купаться и резвиться в них, словно люди были морскими обитателями. Джесс видела парящие в воздухе танцплощадки, столы с закусками и напитками и чем-то еще, назначения чего она не могла понять.

• Предыдущая
• 20/116
• Следующая