Месть Драконов - Лайл Холли - Страница 54

• Предыдущая
• 54/82
• Следующая

— Я не хочу жить, — прошептала она, удивляясь тому, насколько очевидным был выход из этой ситуации. В самом деле, она ведь может убить себя, жизнью заплатить за совершенное ею зло и тем самым остановить Луэркаса.

— Нет, ты не сумеешь этого сделать. — Тоненький младенческий голосок звучал столь нежно, что мерзкие интонации, отчетливо различаемые в нем, казались просто немыслимыми. — Я не позволю тебе убить себя — так же как и меня. Ты попалась, Даня. Теперь ты неразлучна со мной. И ты будешь делать то, что мне нужно, — добровольно или по принуждению. Я вполне могу заставить тебя делать все, что я захочу. Так или иначе, я все равно получу то, чего добиваюсь, и ты не станешь противиться моему желанию. В конечном счете ты можешь оказаться или моей союзницей, или рабой.

Даня поникла.

— А теперь возьми меня на руки и дай грудь, — приказал Луэркас. — Я голоден. А когда я усну, отнесешь меня в деревню. Кстати, тебе придется как-то объяснить Карганам свой новый облик. По-моему, они недолюбливают людей.

Он вновь рассмеялся.

— Но если ты будешь хорошей девочкой и не станешь досаждать мне, я, быть может, исправлю два твоих пальца.

Даня взяла младенца на руки, желая ему смерти. И себе тоже.

Кейт забралась в оставленное ею открытым окно и со вздохом облегчения повалилась на пол. Если ей суждено когда-нибудь обзавестись вещами, способными соблазнить вора, возможно, однажды она и пожалеет об этом, однако скверная привычка оставлять окно открытым время от времени выручала ее… И сегодня ночью Кейт чувствовала удовлетворение: ведь иначе ей пришлось бы голой идти через таверну, занимавшую первый этаж гостиницы, мимо мужчин и женщин, утоляющих голод и жажду, мимо двух плясунов, круживших на сцене в продымленном воздухе в такт ритму барабанов-тала.

Однако для вознесения благодарности богам у нее было всего лишь мгновение. Кейт почувствовала, что в комнате кто-то есть, и за одно биение сердца услышала его дыхание, ощутила запах и определила — шестым чувством, которое вполне можно назвать магическим, — что притаившаяся в самом темном углу неосвещенной комнаты тень зовется именем Ри. Он ожидал, и предвкушение неизбежного окутывало его плотным облаком удовольствия.

Замерев на месте, она посмотрела в угол.

— Ри, почему ты находишься в моей комнате?

— Праздную… ты уцелела, и я счастлив, — раздался бархатный голос, заставивший чаще забиться ее сердце. — Хочу поздравить с благополучным возвращением. До твоего появления мне пришлось радоваться в одиночестве, поскольку твой дядя, Хасмаль и поганец Ян убеждены в твоей кончине. И мое веселье они воспринимали как оскорбление.

— Но как… — начала было Кейт и, уже произнеся эти два слова, поняла, каким образом Ри сумел узнать о том, что она жива. Часть его самого была неразлучна с нею — как ее собственная душа. Она глубоко вздохнула. — Я… спасибо за то, что ждал меня. Я потрясена тем, что уцелела… Прыгая с башни, я не рассчитывала на это.

Поднявшись, он шагнул к ней. В ответ Кейт немедленно сделала шаг назад.

— Ты отважна, — произнес Ри. — Не знаю, сумел бы я даже под угрозой пытки прыгнуть с башни, чтобы не предать товарищей. — Он умолк. — Впрочем, мне приятно думать , что я сумел бы повторить твой поступок. Но пока в списке моих собственных подвигов столь удивительных деяний не значится.

Кейт вдруг поняла, что он видит ее куда более отчетливо, чем она его… Ри находился в тени, но за окном сияли луна и звезды, и силуэт ее четко обрисовывался на этом светлом фоне. Почувствовав, как запылали ее щеки, она сказала:

— Мне нужно сообщить всем остальным о своем возвращении. Выйди, пожалуйста, я оденусь, потом мы сможем снова поговорить.

— Конечно, — согласился Ри, даже не шевельнувшись. Кейт ждала. Он по-прежнему оставался на месте. Кашлянув, она сказала:

— Моя одежда в сундуке за твоей спиной, но я не могу подойти к ней, пока ты стоишь там.

Ответ последовал отнюдь не сразу. Наконец он неторопливо произнес:

— Я это знаю, — и шелковистый, глубокий голос Ри заставил еще быстрее заколотиться ее сердце, а по коже ее забегали мурашки.

Утомленное Трансформацией, требующее пищи, измученное всем пережитым тело ее все-таки откликалось на огонь, бушевавший в ее собеседнике. Каждый звук сделался теперь более отчетливым для ушей ее, каждый запах обострился и стал еще более настойчивым… Все вокруг в этой комнате точно зажглось внутренним, собственным светом. Долгое воздержание лишь усиливало ее желание, но еще более воспламеняло Кейт присутствие Ри в этой комнате. Она хотела его… как хотела и в то самое мгновение, когда запах Ри впервые коснулся ее ноздрей, и тело ее запело в предвкушении.

— О нет, — прошептала Кейт.

— Почему же нет, Кейт? Почему я всегда слышу — нет? Когда я плыл следом за тобой через океан, каждую ночь мне снилось, что мы с тобой танцуем… ты и я. Что мы летим над садами, полями, лесами — нагие — в объятиях друг друга; что я обнимаю тебя, и оба мы движемся в такт неслышной музыке, которую мы ощущаем телами. Каждую ночь во сне я чувствовал прикосновение твоей кожи к моему телу и каждое утро просыпался, не находя тебя рядом.

— Я знаю это, — мгновение спустя ответила Кейт.

— Это был вовсе не сон, — проговорил Ри. — Это было на самом деле. По-настоящему. Мы с тобой созданы друг для друга. Мы две половинки одной души, и когда мы спим, они тянутся друг к другу, стремясь соединиться. Так что в наших сновидениях мы бываем вместе потому, что должны навсегда соединиться.

Кейт качнула головой.

Во тьме блеснули его зубы, обнажившиеся в быстрой упрямой улыбке.

— Да. И тебе это отлично известно. Ты тоже знаешь это. Но тем не менее ты отказываешься разделить со мной… дар, ниспосланный нам богами… несмотря на то что от твоего отказа хуже станет лишь тебе и мне.

— Но ты Сабир .

— А ты из Галвеев . И мне все равно. Мне было все равно, когда родители сказали, что я не могу взять тебя в Дом. Мне было все равно, когда мать объявила мне, что объявит меня барзанном , если я последую за тобой вместо того, чтобы стать главой Волков Сабиров. Если честно… — Он помедлил. — Меня это задело, но я все-таки последовал за тобой. И мне безразлично, что сейчас думают обо мне в Семье. И что подумают там обо мне в будущем. Я всю жизнь искал тебя.

И он негромко — без всякой радости — рассмеялся.

— Все это время было для меня временем воздержания и мучительной борьбы… Отчасти потому, что я хотел избежать судьбы, которую уготовили мне в Семействе, но отчасти и потому, что знал: где-то на свете ты ждешь меня, и не хотел связывать себя с кем бы то ни было, не попытавшись найти тебя.

Кейт разом ощутила на своих плечах всю громаду собственного прошлого.

— Ну, я не была настолько… предусмотрительной.

— Ян? — Она услышала в голосе Ри неприязнь: он попытался скрыть ее, но не смог.

— Не только Ян.

Ответом ей стал вздох.

— Я знаю это и принимаю твое прошлое. Меня учили контролировать побуждения Карнея с самого рождения. Тебя, очевидно, некому было учить.

— Если бы обо мне узнали, Семья потребовала бы, чтобы меня принесли в жертву в день Гаэрвана. Но мои родители спрятали меня и увезли в деревенский дом, где я и выросла. Меня прятали от посторонних глаз, пока не научили — как умели — скрывать мое… проклятие. У матери с отцом были до меня еще двое сыновей-Карнеев, но их убили прямо в колыбели, они не прожили и месяца, поэтому мои родители, по сути дела, ничего не знали о Карнеях и о том, как мне управлять собой. Они прочитали анналы Семьи, извлекли из них все, что было возможно, а остальное узнали методом проб и ошибок. Они научили меня всему, что знали сами. — Кейт пожала плечами. — Насколько мне известно, в живых среди Галвеев таких, как я, больше не было.

Сказав это, Кейт сразу же пожалела о своих словах. Лучше, наверное, чтобы Ри считал, что среди Галвеев может найтись не один Карней — как и среди Сабиров.

• Предыдущая
• 54/82
• Следующая