Дипломатия Волков - Лайл Холли - Страница 49

• Предыдущая
• 49/84
• Следующая

— А что я буду с этого иметь?

— Плату за проезд — ты назовешь мне разумную цену, и я заплачу. Процент от всего обнаруженного нами… обещаю, что ты не окажешься внакладе. Повторные путешествия — под моим контролем. Место в… — Представив в уме продолжение фразы, она улыбнулась и пожала плечами. — Скажем так, пока я не вправе обещать тебе ничего, кроме города и груза. Но, как я уже говорила, недовольным ты не останешься.

Он кивнул.

— Что касается платы за проезд…

Ян не хотел назначать много — иначе у нее может не хватить денег… Хотелось бы знать, какими средствами она располагает. Однако нельзя было и продешевить, чтобы не вызвать у нее подозрений.

— Десять больших солидов. Наличными.

Сумма была большая, однако вполне разумная, учитывая расстояние и опасность путешествия.

Она вздрогнула.

Ян выжидал. Если он запросил слишком много, нетрудно понемногу снизить сумму до приемлемой.

Она вздохнула и, посмотрев на свои ноги, кивнула.

— Какими монетами ты предпочитаешь?

— Доктиираки иногда портят свои золотые серебром… мне не нужны чеканные даки. Лучше всех фарны и прейды, однако золото всегда остается золотом.

Девушка согласилась.

— По рукам.

Неплохо. Однако она не спорила, а значит, он мог запросить больше. Впрочем, он получит в свое распоряжение город — чего еще можно пожелать?

— Что еще должен я знать, чтобы мы вышли из гавани живыми?

Она не стала тратить попусту время, изображая непонимание.

— Нам нужно действовать быстро и оставить за собой ложный след. Если у тебя не хватает припасов, лучше добрать остальное не здесь. Не стоит и упоминать о том, что и где мы намерены искать.

Он пожал плечами.

— Я так и думал. Кого именно ты хочешь избежать?

Вырвавшийся у нее отрывистый смешок поверг его в дрожь.

— Если ты поддерживаешь тесные отношения с Пятью Семьями, не упоминай меня, ладно?

Теперь он был воистину удивлен.

— Всеми пятью?

Он даже и не подозревал, в какую основательную историю впутался.

— Галвеи, Сабиры и Доктиираки не дадут за мою жизнь и ломаного гроша. Масшэнки, дружественные Сабирам и Доктииракам, тоже. А Кейрны, союзники Галвеев, выдадут меня за любое вознаграждение. Так что лучше избегать всех пятерых.

Ян ощутил известную долю восхищения. Он впервые видел человека, искренне утверждавшего, что является врагом всех Пяти Семейств.

— Я сделаю все возможное.

— Скоро ты будешь готов к отплытию?

— Жди меня на берегу возле верфи, когда колокола прозвонят Хульд.

Женщина посмотрела на небо, и он заметил, как она ищет среди звезд Белую Госпожу, и прикидывает расстояние, отделяющее ее от горизонта. Красный Охотник, дающий знак об окончании стоянки Телт и начале Хульд, еще не скоро присоединится к ней.

— Хорошо, — сказала женщина. — У меня еще есть время закончить необходимые дела.

— Он поверил.

И Кейт заторопилась к пляжу. Никаких важных дел у нее не было; следовало только не попасться никому на глаза, а верфь, возле которой она выбралась из моря, представляла надежное укрытие.

Конечно, поверил. Скажи кому-нибудь немыслимую ложь и приделай к ней вполне вероятный вывод; твой собеседник почти наверняка продерется сквозь ложь к выводу, решит, что отыскал истину, и не станет больше выжидать. Амели с усмешкой переменила тему. Капитан, вне сомнения, увлечен тобою.

Добравшись до пляжа, Кейт повернула к линии невысоких кустов и травы, тянувшейся к северу от верфи.

— Это потому, что я — Карнея. Его интерес не имеет никакого отношения ко мне лично.

Амели молчала, пока Кейт искала удобную и незаметную точку, из которой можно было наблюдать за гаванью. А когда она устроилась там и притихла, пра — и так далее — бабушка спросила: Что ты хочешь сказать этим? Да, ты Карнея, но ты очаровательна, и он не мог не заметить этого.

— Поверь мне, это не важно. Одним из последствий проклятия является то, что Карней или Карнея привлекает к себе лиц противоположного — и собственного — пола, чем-то вроде… ну, не знаю… запаха, что ли. Так, наверное, цветок привлекает пчелу. И пчеле не нужен цветок, и человеку не нужна Карнея… им нужна вещь, которая производит запах. Эффект был подтвержден документально еще четыре века назад. — Кейт вздохнула. — Мои родители умудрились втайне собрать уйму материалов о моей породе. И заставили меня прочитать их, чтобы я могла понять свою суть.

Она не стала добавлять, что, поступая таким образом, родители ужасно рисковали. Или то, что, пытаясь представить своей дочери любые средства, позволяющие ей уцелеть в этом мире, они ставили на кон и собственные жизни, и жизни других детей. Кейт знала, что такое любовь; родители и уцелевшие братья и сестры любили ее — не задавая вопросов и не сдерживая себя. Она попросту не сумеет еще раз встретить такую любовь.

Так, значит, тебя хотят все мужчины?

— Почти все. И многие женщины. Правда, воздействие сильнее сказывается на мужчинах. Впрочем, некоторые люди, похоже, нечувствительны к этому запаху — или наркотику, — который я испускаю. Впрочем, таких немного.

Последовало долгое молчание.

О, как это, наверное, восхитительно!

— Ты думаешь? Представь себе, что тебе точно известно: никто из хотевших тебя на самом деле тебя не хотел. Что, куда бы ты ни пошла, мужчины и женщины будут бегать за тобой, ухаживать, стремиться лечь с тобой… но если б от этого запаха можно было отделаться, передать какому-нибудь псу, они дружно оставили бы тебя и бросились за собакой. Подумай, насколько восхитительно это может быть.

И ты спала с ними?

До чего же занудная и любопытная бабка, подумала Кейт. Если она была такой и при жизни, нечего удивляться тому, что Сабиры принесли ее в жертву.

— Иногда, — призналась Кейт. — Другим проклятием Карней является ненасытность. Во всем. И в физиологической потребности. Я сражаюсь с собой, но иногда проигрываю схватку.

Когда таковое случалось, секс всегда казался ей бессмысленным, пустым занятием. Бесстрастным, лишенным любви упражнением, в котором ей приходилось следить за тем, чтобы телесные радости не ввели ее в Трансформацию. Каждое такое свидание рождало в ней лишь чувство вины и желание избежать следующего. Однако Кейт не могла подолгу сдерживать сексуальный голод — как и потребность в Превращении. Обычно последнее быстрее становилось неотложным — эта потребность была необорима словно прилив. Но Кейт сложно было отрицать животное начало в себе самой.

Девушка зевнула. Похоже, она совершила ошибку — к чему попусту сидеть и ждать? Когда же это она в последний раз спала по-настоящему? Долгое забвение не помогло — она пришла в сознание утомленной, даже изможденной.

Страх, ярость и надежда одолевали усталость — пока она искала способ помочь собственной Семье, а потом спасала собственную жизнь. Теперь, однако, утомление отягощало ее конечности, а веки невозможно было поднять. Сон манил ее; бог раскрывал ей свои объятия, желанные, как ничто другое. Она прилегла на песок и вдруг заметила, что может удобно устроить голову на нижней ветке куста, изогнувшейся плавной дугой.

Амели и знать не хотела о ее усталости. Она все трещала о том, как прекрасно быть Карнеей.

Просто чудесно. Колоссальный сексуальный аппетит и возможность удовлетворять его со множеством партнеров. Моя дорогая, как жаль, что я не была Карнеей. Какая власть… Какой контроль…

Кейт вновь подумала с симпатией о давно усопших Сабирах, принесших в жертву старуху. Пожалуй, застань она сию особу в живых, испытывала бы искушение отправить ее на тот свет тем же путем. Кейт снова зевнула и обнаружила, что глаза ее закрылись… при этом она не знала, как долго они находятся в таком положении. Она заставила себя разжать их.

— Ты можешь бодрствовать, пока я сплю?

Дитя, я не спала целую ты… Целых двести лет.

— А ты можешь вовремя разбудить меня, если я засну?

• Предыдущая
• 49/84
• Следующая