Весьма опасная игра - Лайл Гэвин - Страница 38
- Предыдущая
- 38/55
- Следующая
– Так, в чем дело? – повторил я.
Джад сказал:
– Есть некий человек по ту сторону границы, его мы предполагали забрать сегодня ночью. Я собирался воспользоваться "Остером". Теперь меня интересует, не возьмешься ли ты?
В хижине воцарилась тишина, какая возникает при находке в вашем присутствии неразорвавшейся бомбы.
Миссис Бикман осведомилась:
– Вы предлагаете ему лететь через русскую границу?
– Э...да. Правильно, – и он ей улыбнулся и добавил. – Это не так уж сложно.
Я отрицательно покачал головой.
– Не вижу в этом смысла. Зачем нужно забрасывать человека через границу для выполнения этой задачи? Вы не можете перекрыть русскую часть канала, что бы не предпринимали.
– Это очень длинная история, – он взмахнул рукой, чтобы показать, что он искренне хочет рассказать ее, но слишком ограничен временем. – Но вам понятны мои трудности?
– Да уловил, – ответил я. – И вижу еще одну: лететь я не собираюсь.
Он кивнул.
– Вопрос жизни и смерти, вы же знаете.
– Но не для меня.
– Вы решительно против?
– Да, я против. И кое-что еще: ты видимо просил Лондон навести справки обо мне, прежде чем обратиться с этим предложением.
– Я сделал это. Мы обнаружили, что раньше вы были одним из нас. Недурное совпадение, верно?
Некоторое время никто не произносил ни слова.
Джад внимательно рассматривал свой кофе. Миссис Бикман с любопытством меня изучала, словно я был образчиком новой весенней моды, а она не уверена, что поймала его основную идею.
– А я думала, что ты просто раскаявшийся контрабандист или что-то в этом роде, – заявила она. – Ты же, оказывается, скрытная бестия с двойным дном, Кери.
Джад захихикал.
– Приятно слышать.
Он встал и еще налил себе кофе.
– Напомни о золотых днях молодости – угрюмо бросил я.
– Так же ли весело сверкает солнце, отражаясь от массивных моноклей чиновников, устремляющих свой взор через Сент-Джеймс-парк? Они все еще заведение называют "Фирмой", и тебя – купцом, а людей дома – запасными игроками?
Джад улыбнулся.
– Там хранят старые традиции.
Миссис Бикман:
– Ты был шпионом?
Джад замигал и я вспомнил извечную ненависть к этому слову.
– Не совсем так. Во время войны я был одним из их пилотов, доставляющих агентов в любую точку Европы и забирающих их обратно.
Миссис Бикман спросила:
– И что случилось?
– Я сгорел.
– Почему?
– Спроси его, – ответил я. – Он только что получил сообщение из Лондона.
Джад улыбнулся мне скупой печальной улыбкой, затем стал излагать быстро и без выражения:
– Когда-то давно он доставил агента в Финляндию, а потом отказался лететь и привезти его обратно, заявляя, что агент был "двойником", перебежавший к немцам.
Так что пришлось послать еще кого-то, и тот уже никогда обратно не вернулся. После этого решили, что Кери был пойман немцами и выкупил свою свободу, предав агента, которого только что доставил.
– Известно, что такие вещи случались – добавил он.
Я кивнул.
Миссис Бикман взглянула на меня:
– И что? Что действительно случилось.
– Теперь это не имеет значения. Все было очень, очень давно.
– Это имеет значение для меня! – Подбородок вздернут, глаза мечут молнии.
Я взглянул на Джада. Тот медленно пожал плечами.
– Продолжайте, если хотите. Мне самому хотелось бы послушать.
Он взглянул на часы.
– У нас есть время.
– У нас есть время, причем ничем на белом свете не ограниченное.
Он улыбнулся.
Меня прорвало:
– Это случилось во времена осуществления операции "Противовес", чуть раньше, чем наступило твое время, Джад, хотя, возможно, ты о ней слышал.
Он вежливо кивнул, а я продолжал:
– Это была идея Министерства иностранных дел Британии, противодействовать расширению сферы влияния России после войны.
Они догадывались, что неизбежно случится: каждая страна, которая будет освобождена от немцев Россией, в результате окажется в коммунистическом блоке. Так что во второй половине 1943 приступили к осуществлению операции "Противовес".
Забрасывая агентов в страны, куда русские вероятнее всего должны были вторгнуться, им поручалось установить контакты с наиболее консервативными кругами и нацелить их на готовность первыми образовать правительство. При этом гарантировалось, что Британия немедленно признает это правительство и так далее.
Миссис Бикман сказала:
– Не очень-то это было эффективным, правда?
Я пожал плечами.
– Ну почему же, Австрия могла отойти в коммунистический блок. Может быть и Финляндия. Именно здесь я и появился.
Я прибыл со Шпицбергена на стареньком "нурдине" норвежского производства, самолете с лыжным шасси, мобилизованном из Канадской легкой авиации. Без радио, без радара, с одним магнитным компасом, который в этих широтах показывал что угодно, мо не направление меридиана. Но все же был десятисантиметровый радарный приемник.
Посадку мне было предписано осуществить в заливчике замерзшего озера Инари. Человек, которого я должен был доставить, мне был известен под именем Хартман.
Вследствие того, что нас собрались направлять в суровую, дикую страну, SIS[5] сподобилась и послала нас пройти кое-какие курсы Исполнителей специальных операций (ИСО). Там мы изучали приемы выживания в дикой местности, быструю стрельбу, приемы саботажа и искусство общения с местным населением.
Традиционно выпускники курсов ИСО, которые в сущности были частью содействия структурам сопротивления во Франции и прочих странах, считались в SIS неотесанными и грубоватыми.
Специалисты SIS не взрывают мостов, они только наблюдают за ними и оценивают, когда, каких и сколько через них прошло войск, и из этого они делают вывод о том... почти обо всем, что могло вас интересовать.
И все же эти умники не смогли вычислить, что Хартман столь же прямолинеен, как скрепка для бумаги. Ребята из ИСО не слишком доверяли ему, но никто их мнения не спрашивал.
Я тоже не доверял ему, но и меня никто не спрашивал. А вышло, что я был прав. Однако обнаружилось, что правоты недостаточно.
Полет в Финляндию в феврале 1944 года был бесконечно длинным мероприятием, осуществлявшимся в жутком холоде и темноте. В это время года солнце вообще не появляется весь день, и единственный промежуток, которого надлежало избегать – это пара часов сумерек около полудня. В это время вряд ли кто отваживается летать туда-сюда, и все-таки появился и стал нас сопровождать ночной истребитель Люфтваффе. Больше всего меня беспокоило, что он не пытался нас атаковать, хотя считалось, что в войну стреляют.
Я все еще был не в своей тарелке, когда достиг Инари, и потому при посадке не стал приближаться к берегу вплотную. Самолет остановился в сотне ярдов от него, и Хартман как раз начал выбираться из машины, когда нас атаковали.
Они бы должны были стрелять – на расстоянии сотни ярдов огонь из пулемета накрыл бы моего "норвежца", как рождественскую индейку, и Хартману следовало прыгать обратно. Тем не менее он бросился прямо в руки гестапо и они не стреляли.
Стрелял я. Я выпустил очередь из "стена", которая разнесла окно кабины, расщепила расчалки левого борта и уложила полдюжины немцев. Но в Хартмана я не попал. Потом я стал выбираться из этого ада.
На этот раз ночной истребитель попытался меня достать, но он не был в таком отчаянном положении, как я, и не готов был спуститься в этой темноте до двадцати футов над морем и что-то еще делать на такой высоте.
Я закурил.
– Итак, когда я вернулся, мне просто вежливо отказались поверить. И когда месяцем позже я отказался отправиться за Хартманом, – это подкрепило недоверие. И погубило парня, посланного вместо меня.
Я встал и хотел налить еще виски, но не стал. Эта попытка заглушить память о мальчишке-норвежце восемнадцати лет мне бы не помогла.
5
Сикрет Интеллидженс Сервис – британская секретная служба
- Предыдущая
- 38/55
- Следующая