Матрос Специального Назначения - Загорцев Андрей Владимирович - Страница 29

• Предыдущая
• 29/79
• Следующая

— Мелочи по сколько копеек?

— Двушками да копейками.

— Ха, вы чо — телефонный аппарат грабанули?

У меня сердце ёкнуло. Откуда он мог узнать, неужто по городу уже розыск идёт? Потом по ухмылке понял, что он спросил просто так, подначивая.

— Да нет, карасю одному брат меньший прислал, он у него в бутылке их собирал, а чего теперь с ними делать он и не знает, вот и попросил этот вопрос порешать.

— Да без проблем, два рубля с десятки — мне! если расценки устраивают, после общего построения подгребайте к парку к КТП (контрольно-технический пункт), мы там на инструктаж будем строиться, гоните башли, а на ужине я отдам бумажки. Есть у меня армян-киосочник знакомый, мелочь берет не считая, так что вопрос говно, но я-то за работу тоже должен иметь.

— Ого, давай рубль, мне, сам понимаешь, тоже с карася надо слупить чутка — хочу в субботу к вам на видик прийти.

— Хитёр бобёр, давай рубль, тебе скидка.

На том и порешали. Сразу всю мелочь отдавать не решались, мало ли что, вдруг обманет, потом придётся разбираться, а может и драться, а мы после воскресной драки ещё не отошли. Я его заинтересовал материально, намекнув, что мелочь еще не вся и наверняка придётся менять еще. После построения, Поповских поставил мне задачу взять нарисованный плакат и прибыть с ним к штабу, он там будет меня ждать у входа. Поэтому пришлось закидать одиннадцать пакетиков по рублю в противогазную сумку и с озабоченным видом и бешеными глазами, сломя голову, мчаться через всю часть к парку. Водители, собирающиеся возле КТП, мирно покуривали и на передачу «золотого запаса» не обратили никакого внимания. Наверняка, такие «передачи» различного характера и содержания здесь происходят постоянно. Через пять минут, я, взмыленный, с плакатом под мышкой стоял возле штаба и, как заведённый, вскидывал руку к пилотке, отдавая честь заходившим в штаб офицерам. Поповских подошёл и потащил меня за собой. В штабе я был в первый раз и с интересом пялился на дежурного за стеклянной перегородкой, бравых матросов в парадных форменках, стоявших штабную вахту. Поднявшись по трапу на второй этаж, капитан-лейтенант завёл меня в какой-то кабинет, уставленный столами и увешанный плакатами. Офицеры, работавшие за столами, приветствовали каплейта довольно фривольно:

— Привет, Володя! ну что, утверждать пришёл? Давай, показывай свои мазилки, сейчас шеф подойдёт — смотреть будет.

У меня в животе захолодело. Поповских так и не удосужился проверить мою «мазилку», а вдруг я сделал что-то не так. Подводить командира не хотелось. Возьмёт и заберет обратно подаренные мне сутки к отпуску. Каплейт мне кивнул, и я дрожащими ручонками развернул плакат и вытянул руки с рейкой повыше, чтобы всем было видно получше. Все находившиеся в кабинете подошли и стали рассматривать плакат. На некоторое время офицеры замолчали. Я начал мандражировать как перед парашютным прыжком.

— Зашибисссь, — произнёс какой-то из офицеров, — давай, согласую и пойдём к шефу, — плакат у меня выдернули из рук, разложили на столе, расписались, еще раз бегло осмотрели.

— Володенька, — приторно сладким голосом сказал офицер расписывающийся на плакате, — а кто это рисовал? неужто ты сам? ни за что не поверю — ты обычно к штабной культуре относился наплевательски.

— Кто-кто, сам неделю мучался, — нагло улыбнувшись, ответил каплейт, — весь по уши в ластиках и карандашах сидел.

— Дааа, ну ладно-ладно, пойдём к заму по боевой, не ерепенься.

Поповских взял плакат и, оглянувшись на меня, скомандовал:

— Стоять здесь, у двери! шаг влево-вправо — расстрел через повешенье! вспоминайте условия выполнения стрельб, или занятия по иностранным армиям! Приду — спрошу! Понял, матрос?

— Точно так, тщ каплей. ант? — браво гаркнул я.

Командир ушёл, я, стоя по стойке «смирно», начал перебирать в памяти условия выполнения стрельб с «воды», разработанные самим Поповских. «Береговой патруль, цель групповая состоит из… две ростовых фигуры на расстоянии… стоп, а по иностранным армиям, что вспоминать мы же свои штатные структуры учили, что у нас там отделение, взвод, рота, батальон, полк… всего в полку… на хрена он мне это напомнил?»

Ко мне подошли два штабных офицера и начали осматривать, словно какое-то заморское диво.

— Маатросиик, а кто плакатик рисовал — не ты случайно? — начали очень вежливо допрашивать меня. Сейчас, того гляди, и баночку под задницу предложат, и чаем напоят. Вон у них какой красивый электрический чайник, и заварничек фарфоровый, нам бы такой в баталерку.

— Матросик, не стой столбом, не бойся, твоего капитана еще минут десять будут мурыжить, — и тут же резкий переход к командному рыку, — отвечай! кто рисовал плакат!

Я от неожиданности вздрогнул, открыл рот, и, наконец-то догадался, что значит «вспоминай иностранные армии».

— Капитан-лейтенант Поповских всю неделю сидел в баталерке! два листа ватмана испортил! — гаркнул я.

— А не ты это случайно рисовал или другой какой матрос? — продолжили штабные допрос.

— Никак нет, капитан-лейтенант лично рисовал! я вообще не видел, я рукопашкой занимался, и… — я намеренно начал сбиваться и пучить в глаза, изображая усиленную мозговую деятельность.

— Ага, оно и видно, вся морда вон как изрисована, ты не пугайся матрос, передай тому, кто рисовал, что нам чертёжник нужен, служба здесь — халява! ни бегать, ни прыгать…

— Точно так, я передам капитану-лейтенанту Поповских, что служба здесь халява!

— Тьфу, действительно в голову ударенный, иди за дверь — жди там своего командира.

Я развернулся через левое плечо и строевым шагом вышел из кабинета, краем уха услышав обрывок фразы:

— По-моему, пиздит…

В той самой бухте, где мы проводили первые стрельбы на пляже, уже находилась группа «годков», выставивших оцепления и надувавших баллоном акваланга резиновую лодку.

Спуститься по тропинке Поповских нам не дал, пришлось лезть опять по скальному карнизу и спрыгивать вниз, сохраняя боевой порядок, ползать по песку и перекатываться. Тело нещадно ныло, ломило суставы. Все разведчики в группе постанывали, покряхтывали, словно столетние старички. Чего добивается Поповских, заставив нас снова напрягаться, когда можно было спокойно спуститься по тропинке? Наверное первым догадался Федос:

— Кхе… уй, мля, сейчас бы махом спустились, если бы шкертик какой был или веревка.

Ну, точно! второй раз здесь, а в голову прийти не могло, что «мы лёгких путей не ищем».

Сам Поповских, даже не снимая рюкзака, держа автомат в руке, просто спрыгнул вниз, сразу же перекувыркнулся и был уже на ногах.

Проинструктировались, надели спасательные жилеты, пристегнули автоматы по «морскому». Разведчики с «ночными» автоматами пристегнули прицелы, обернули полиэтиленовыми пакетами и обмотали изолентой. Ничего более умного пока не придумали. Поговаривали, что есть штатные водонепроницаемые чехлы, да только не в нашей армии. Снова отрабатывали сначала из положения по пояс в воде. Я получил ПББС (прибор бесшумной беспламенной стрельбы) и стрелял по мишеням патронами УС (уменьшенной силы). Опять у меня с точной стрельбой ничего не вышло. Я помнил особенности про то, как вода скрадывает расстояние, но опять бил мимо. Когда в боевом порядке выходили на берег и рассыпались по сторонам, один из «киевлян» показал мне взглядом на «глушак», а потом показал на прицельную планку и кивнул. Чего он кивает?

Точно, я толи зевал, толи пропустил мимо ушей на занятиях, когда изучали глушитель. У меня, завернутая в вощёную бумажку, в нагрудном кармане лежала еще одна планка, которая шла в комплекте к ПББС. Её надо ставить, когда стреляешь с глушителем. Перекатившись за камень, и, делая вид, что наблюдаю, быстренько поменял прицельное приспособление, встал на колено, и, как-будто бы ничего не произошло, начал осматривать местность. Команда — «отбой, осмотреть мишени». А чего её осматривать! И так ясно, что не попал. Проковырять что ли дырку в фанере? И всё-таки, когда стреляли уже с положения по грудь, я попал и нашёл удобное положение для стрельбы. Получилось у меня это инстинктивно. Стараясь привстать на цыпочки и не упасть от волн прибоя, я вытягивал руки, чтобы не замочить магазин и в момент прицеливания просто повернул автомат боком, рамочный приклад АКМ-Са я просто положил на предплечья и, сориентировавшись по первому выстрелу с нормального положения, выстрелил пару одиночных, уже целясь просто по направлению ствола. Попал! Мне даже показалось, что ростовая мишень в моём секторе немного дёрнулась от попавших в неё пуль. Я запомнил положение рук, и в грудную мишень стрелял точно также. Нормальное положение рук, прицеливаюсь, локоть касается воды, вывернул руки — огонь! Есть! Главное, запомнить положение рук. Пусть ноги перебирают по дну, и всё туловище вихляется под волнами прибоя — главное, чтобы руки запомнили положение при прицеле. Можно сказать, это даже своеобразное электробуги (разновидность брейк-данса): всего мотыляет, а руки на месте. Кто-то из группы заметил мои выкрутасы с автоматом и попытался повторить. Выход на берег, досмотр. Снова к мишеням. На этот раз я с гордостью похлопал «убиённый» лист фанеры и заткнул пробоины обломками веточек. Следующий заход в воду. Вот тут уже будут стрелять только разведчики с ночными автоматами и с глушаками. Зашли по колено, по грудь, по шейку. Когда же каплейт нас остановит? Всё, уже идти невозможно. Поплыли. Головной дозор уже положил автоматы на затылок, засунув пристёгнутые магазины за воротники спасжилетов, и потихоньку гребёт. Хуже всех приходиться разведчикам с ночными прицелами. Попробуйте поплавать с такой бандурой, со снаряжённым магазином и тяжеленным прицелом на спине. Вот уже и тыловой дозор не идёт, а плывёт. Наконец-то команда — разворот в боевую линию для выхода на берег. Головной дозор загребает вправо. Я второй в головном дозоре и гребу за Зелёным. Федос теперь, как замкомгруппы, ходит в тыловом дозоре. У Зеленова «ночник» торчит над надувным воротником и бьёт прицелом при особенно мощных гребках по затылку. Матрос гребёт мощно, словно пароход, не обращая на неудобство внимания. Может достать небольшой обрезок парашютной стропы и карабинчиком пристёгиваться к Зелёному пусть меня буксирует. Вот Поповских, всё ему неймётся! Сам он плывёт на спине, высунувшись из воды по пояс и положив автомат на грудь. Ему хорошо — он в ластах, а мы босиком. Всё развернулись в линию и тихим ходом приближаемся к берегу. Мне стрелять не надо в этот заплыв. Но задача у меня не менее ответственная. Еще на берегу мы сами договорились, что вторые номера «ночников» будут служить опорой для стрельбы. Заплываю чуть вперёд Зеленова, тот хватает меня рукой за пояс жилета. Несмотря на мечты, теперь мне приходиться его буксировать. На плечо мне бухается «ночник», приходиться наклонять лицо чуть ли не в самую воду. Придавленный тяжестью, мой автомат больно врезается в шею, магазин давит на позвонок, мелкая волна норовит забрызгать глаза. Зеленому неудобно держаться одной рукой за пояс моего спасжилета, а другой держать тяжеленный автомат.

• Предыдущая
• 29/79
• Следующая