Изумрудные объятия - Дрейк Шеннон - Страница 47

— Все хорошо. Клянусь вам, все будет хорошо. — Он стер пальцами грязь с ее щеки и прошептал: — Я отнесу вас к ручью.

У Брайана и в мыслях не было, что она пойдет сама. Он подхватил ее на руки и понес. Она молчала.

Лэрд Кригэна хорошо знал свои леса, он без труда находил все тропинки даже в темноте чащи, даже ночью. Казалось, они совсем не двигались или двигались совсем недолго, их взгляды были прикованы друг к другу, он бережно держал ее в сильных руках, она обвивала его шею. И вот уже Мартиса услышала тихое мелодичное журчание ручья, звук почти сливался с шелестом листвы на ветру. Лес больше не казался ей кошмарным местом, напротив, это был зеленый рай, полный сладкой тайной магии.

Внутренний голос предостерегал Мартису, что Брайан мог ей лгать, что он мог быть воплощением зла. Но Мартиса в это не верила. Сердце отказывалось в это верить. Особенно сейчас, когда он нес ее на руках, когда его глаза смотрели в ее глаза, когда на небе взошла почти полная луна и весь мир окрасился в богатые изумрудно-зеленые тона. Когда ветерок ласкал ее лицо, а его руки держали ее с такой нежностью.

Брайан опустил ее на ковер из густой травы возле узкого, прихотливо извивающегося ручья, затем снял с себя плащ и расстелил его рядом с ней. Сняв с шеи шарф, он намочил его в ручье, сел на корточки перед Мартисой и стал аккуратно стирать шарфом грязь с ее лица и рук.

Их взгляды встретились. Брайан сел на расстеленный плащ и заключил Мартису в объятия. А затем она сама коснулась его губ своими. Он ответил на ее поцелуй, и его язык ворвался в глубину ее рта, сметая всякую защиту. Мягкая нежность прикосновений уступила место страсти. Брайан уложил Мартису на плащ и снова стал ее целовать. Она чуть заметно задрожала. Он приподнялся над ней и прошептал:

— Все хорошо. Я здесь.

—Даже во тьме ночи, — прошептала Мартиса.

Она мечтательно улыбнулась, ее нежные губы были еще влажными от его поцелуя, и их изгиб показался Брайану таким обольстительным, что он вдруг содрогнулся от непереносимой силы желания.

— Даже во тьме ночи, — торжественно пообещал он.

Не отводя взгляда от ее глаз, он медленно расстегнул крючки на ее корсаже и развязал ленты ее нижней рубашки. Ее пышная грудь обнажилась. В лунном свете ее белизна казалась алебастровой. Темные отвердевшие соски манили его как запретный плод. Он дотронулся до ее кожи и снова почувствовал, что его руки дрожат. Сначала он коснулся ее соска ладонью, потом сомкнул пальцы вокруг ее округлой груди, лаская обнаженную красоту подушечкой большого пальца.

Дыхание вырывалось из груди Мартисы короткими тихими вздохами. Она неотрывно смотрела в глаза Брайана. Он обхватил ее грудь рукой, медленно опустил голову и сомкнул губы вокруг твердого соска. Мартиса со стоном погрузила пальцы в его волосы, разглаживая черные как смоль пряди. Она недоумевала, почему, когда Брайан ласкает ее грудь, она чувствует жар во всем теле. И теперь, когда она ощутила жар между бедрами, ей хотелось почувствовать его прикосновение и там. И она знала, что это случится. Лаская ее губами и языком, Брайан одновременно сдвинул юбку выше, рука проникла под одежду, и Мартиса почувствовала его ласкающие прикосновения на своем животе, потом между бедрами. Пальцы Брайана нашли влажное средоточие ее женственности, и она ахнула. Его дразнящие ласки были легкими, как прикосновение ветерка, и такими умелыми, что Мартиса вся запылала и беспокойно заметалась под ним, желая большего.

Он всмотрелся в ее лицо в лунном свете, заметил, как изменились ее глаза, как участилось дыхание. Издав хриплый стон, он снова припал к ее губам, в то же самое время его пальцы вдруг проникли глубоко в нее. Он ласкал ее ритмичными движениями, то и дело возвращаясь и лаская крошечный бугорок. Ее стоны больше не были тихими, нежными, они стали неистовыми и громкими.

Её волосы разметались вокруг медным водопадом.

Брайан приподнялся над ней и стал расстегивать бриджи. Мартиса лежала с закрытыми глазами, но он колебался, все еще колебался, хотя сжигающее его желание стало нестерпимым. И все же, опускаясь на нее, он сумел сдержать страсть и задержался у самого входа во влажное тепло ее тела. Мартиса открыла глаза, ее щеки разрумянились, и он улыбнулся.

— Скажите, леди, вы хотите принять меня как любовника?

Она застонала, обвила его руками и прошептала:

— Неужели надо говорить сейчас? О… пожалуйста…

— Да, надо, — нежно прошептал Брайан, Он ткнулся носом в ее шею и одновременно вошел в нее. — Я не хочу быть каким-то чудовищем Кригэна, или ночи, или леса. Я хочу быть желанным любовником, даже здесь, и я хочу, чтобы, когда я сделаю нас единым целым, ты смотрела на меня.

Она и смотрела. В ее расширенных глазах, голубых как небеса, светилось обещание блаженства. Она даже сумела улыбнуться и прошептать:

— Чудовище, дракон, любовник, демон тьмы… да, лэрд Кригэна, я принимаю вас!

Его губы медленно изогнулись, и он вошел в нее полностью, наполняя своей твердостью. Он вошел так глубоко, что она вскрикнула и затрепетала — в одно его движение она достигла пика наслаждения. Брайан прожигал ее взглядом, в его золотистых глазах светилось удовольствие с примесью лукавства, он снова начал двигаться. Мартиса думала, что она не может принять его всего, что она распадется на части и умрет, но ощущения были восхитительными и невероятно острыми — казалось, изнутри он добирается до самого ее сердца.

Она обхватила его ногами, ее ногти царапали его рубашку, он вознес ее так высоко, что она билась о его грудь и едва не всхлипывала от удовольствия. Но он вернул ее обратно на землю и дал понять, что все только начинается. Казалось, сама земля дрожит в ритме его страсти, его страсть сливается с ночью, с магией ночи. В ней снова стало нарастать напряжение, на этот раз казалось, будто у нее внутри закручивается пружина, и когда эта пружина развернулась, она закричала от наслаждения и сладкой муки, наслаждение пролилось на нее дождем нектара, взрыв был таким сильным, что на несколько мгновений она погрузилась в темноту, содрогаясь в отголосках этого взрыва. Мартисе показалось, что она потеряла сознание, умерла от наслаждения. Но она поняла, что способна чувствовать: она чувствовала землю, вдыхала запах травы и аромат мужского тела. Ее любовника.

Словно сквозь туман Мартиса услышала, как он вскрикнул, и почувствовала, как его тело содрогается. Охрипший и запыхавшийся, он прошептал что-то ей на ухо, его мощное тело снова и снова надвигалось на нее, и она почувствовала, как внутри ее разливается его тепло. Он погрузил пальцы в ее волосы, и она открыла глаза. Темнота, на время поглотившая ее, отступила. Мартиса ответила на его движения своими, вскрикнула еще раз, обняла за шею и прижалась щекой к его груди, чувствуя кожей мягкую ткань его рубашки.

Брайан передвинулся, чтобы освободить ее от тяжести своего тела, но не выпустил из объятий, притянул к себе так, чтобы она лежала рядом, свернувшись клубочком. Он гладил ее волосы, и его дыхание постепенно выравнивалось, сердце возвращалось к нормальному ритму.

Снова стали оживать звуки ночи. Где-то поблизости заухала сова, делясь с лесом древней мудростью на своем языке. Журчание ручья, казалось, стало ближе и слышнее. А ветер, никогда не утихающий ветер Кригэна, стал громче свистеть в деревьях.

— Ты… — прошептал Брайан, приглаживая ее волосы, — самое прекрасное создание, какое мне только доводилось видеть.

Мартиса открыла свои чистые голубые глаза.

— Лэрд Кригэн, но я же не создание, я не более чем женщина, тогда как вы, сэр, дракон, чудовище, творение ночи, и дня, и солнца, и еще больше луны.

Он улыбнулся:

— Ничего подобного. Я и сам всего лишь человек. И ты должна это знать. — Она поежилась, и он крепче обнял ее: — Я должен отвезти тебя домой.

В голосе Брайана послышались нотки сожаления. Ему не хотелось возвращаться к обычной жизни, к свету. Здесь, в темном ночном лесу, было какое-то волшебство, чудо, и при свете свечей или ламп или при бесстрастном свете дня они неизбежно это потеряют.