Предупреждение Эмблера - Ладлэм Роберт - Страница 23

• Предыдущая
• 23/104
• Следующая

– Что-то мне не нравится этот парень, – рискнул поделиться мнением Эдриан. – Такое чувство, что с ним не все в порядке.

Кастон нахмурился.

– Сколько раз вам повторять? Я готов слушать, если вы предлагаете информацию, логические выводы, обращаете внимание на факты и свидетельства. Хотите поделиться взвешенным мнением – пожалуйста, я ваш. Но только не предлагайте мне ваши «чувства». Я рад, что они у вас есть. Возможно, они есть даже у меня, хотя это небесспорно. Но в этом кабинете чувствам нет места. Мы ведь уже договорились.

– Извините, – сказал Эдриан. – Но когда на свободе оказывается такой вот…

– Долго ему не гулять, – пробормотал себе под нос Кастон. И, помолчав, добавил почти шепотом: – Долго ему не гулять.

Будучи шефом Второго управления Министерства государственной безопасности – управление занималось операциями за границей, – Сяо Тань регулярно бывал в Императорском городе. И все равно каждый раз, когда он приезжал сюда, сердце начинало биться чуточку быстрее. История как будто сконцентрировалась в этом месте: великие надежды и великие разочарования, огромные достижения и такие же провалы. Сяо хорошо знал историю, и она, словно тень, следовала за каждым его шагом.

Императорский город, известный также как Город Озер, представляет собой столицу в столице. Огромный, тщательно охраняемый комплекс, где жили и откуда управляли страной лидеры Китая, служил символом империи с тех самых пор, когда монгольские завоеватели обнесли его стеной во времена династии Юань в четырнадцатом столетии. Последующие династии неоднократно перестраивали город, все выше и выше вознося его стены и башни; некоторые делали это ради возвеличивания своей власти, другие – ради собственного удовольствия. Комплекс дополняли огромные искусственные озера, что придавало ему сходство с некоей безмятежной лесной аркадией. В 1949-м, когда абсолютная власть над страной перешла в руки Мао Цзэдуна, комплекс, пришедший к тому времени в состояние запустения и обветшания, подвергся очередной перестройке. За короткий период новые хозяева страны получили новый дом.

То, что было некогда заботливо сохраняемым ландшафтным подражанием природе, отступило перед практическими потребностями современности: вместо лужаек появились тротуары и парковочные стоянки; изысканное великолепие былого сменилось скучным и тяжеловесным блок-декором Востока. Но произошедшие перемены носили по большей части косметический характер; революционеры остались верны давним и глубоко укоренившимся традициям секретности и изолированности. Сейчас, как считал Сяо, вопрос сводился к тому, устоят ли традиции перед напором вознамерившегося опрокинуть их молодого Председатели Китая, Лю Аня.

Сяо знал, что решение сделать Императорский Город своей резиденцией принимал сам Председатель. Его предшественник жил не в Небесном дворце, а в соседнем, находящемся под бдительной охраной, правительственном комплексе. Однако Лю Ань, руководствуясь вескими причинами, предпочел обосноваться там же, где и остальные лидеры страны. Молодой правитель верил в силу личного обаяния, полагался на свою способность преодолевать сопротивление не силой, не прямым нажимом, а убеждением, в ходе неофициальных визитов, во время прогулок по тенистым рощам, в неспешных беседах за непредусмотренной протоколом чашкой чая.

Сегодняшняя встреча, однако, не была ни неофициальной, ни непротокольной. Фактически Председателю ее навязали, но не противники, а сторонники. Навязали, потому что речь шла о безопасности самого Лю Аня и будущем самой многонаселенной страны мира.

Именно страх свел вместе пять из шести мужчин, рассевшихся вокруг черного лакированного столика на втором этаже резиденции Председателя. Сам же он, несмотря ни на что, отказывался воспринимать угрозу серьезно. Ясный взгляд его, обращенный на собравшихся, словно говорил: «Напуганные, трусливые старики». Здесь, в небольшом, укрывшемся за каменными стенами гранитном строении, Лю Аню было трудно поверить в собственную крайнюю уязвимость. Вот почему его сторонники поставили перед собой цель: заставить Председателя уяснить опасность.

Действительно, поступавшим в отдел разведданным не хватало конкретных фактов, но в сочетании с докладами коллег Сяо из Первого управления, занимавшегося внутренней безопасностью и контрразведкой, они однозначно указывали на то, что тени сгустились, превратившись в черные тучи.

Сидящий справа от Лю Аня узкоплечий, с мягким вкрадчивым голосом мужчина обменялся взглядом с товарищем Сяо и обратился к Председателю:

– Простите за прямоту, но какая польза от всего вашего плана реформ, если вы не доживете до их осуществления! – Человек этот, советник главы страны по вопросам безопасности, имел за спиной опыт работы в МГБ, но не во Втором, как Сяо, управлении, а в Первом. – Кто хочет спокойно купаться в пруду, убирает из него кусачих черепах. Дабы очистить воду, озеро спускают, а со дна убирают грязь. Кто желает наслаждаться цветами в хризантемовом саду, вырубает ядовитый плющ. Кто…

– А кто желает посадить зерно мудрости, прорубается через гущу метафор, – с улыбкой перебил его Ань. – Я знаю, что вы хотите сказать. Уже слышал ваши опасения. И мой ответ остается прежним. – Тон его стал решительным. – Я отказался уступать страху. А сейчас отказываюсь предпринимать какие-либо действия, основываясь только на подозрениях и не имея доказательств вины. Послушавшись ваших советов, я лишь уподоблюсь моим врагам.

– Да твои враги уничтожат тебя, пока ты будешь сидеть здесь, разглагольствуя о высоких идеалах! – вмешался Сяо. – А вот потом ты и впрямь уподобишься им – они станут победителями, а ты окажешься среди побежденных. – Он говорил с присущей ему прямотой и искренностью. Ань всегда требовал от них откровенности, а откровенности всегда сопутствует страсть.

– Среди тех, кто оппонирует мне, есть люди принципиальные, – повысил голос Ань. – Больше всего на свете они ценят стабильность, а меня считают угрозой ей. Когда они увидят, что ошибались, то и сопротивление ослабнет. – Председатель верил, что время на его стороне, что победить в споре можно, если, продвигаясь вперед и реализуя планы реформ, доказывать всем, что прогресс возможен и без социального хаоса.

– Схватка на ножах – не литературный спор, – возразил Сяо. – Эти люди обладают властью, есть они даже в государственных органах, и для них истинный враг – перемены. Любые перемены. – Он не стал вдаваться в детали. Присутствующие знали, о ком идет речь – о сторонниках жесткой линии, тех, кто сопротивлялся любому продвижению к транспарентности, справедливости и эффективности по той простой причине, что отсутствие всего этого позволяло им наслаждаться плодами закрытости, коррупции и самоуправства. Особенно опасны были те, кто, давно находясь наверху – в первую очередь в Народно-освободительной армии Китая и Министерстве государственной безопасности, – некогда сами, пусть и с неохотой, содействовали назначению Аня с надеждой на то, что новым Председателем можно будет управлять. Говорили, что такие гарантии дал им наставник и покровитель молодого политика, вице-председатель Коммунистической партии. После того как выяснилось, что новый руководитель не желает быть марионеткой, эти люди почувствовали себя обманутыми. Пока никому не хватило смелости выступить открыто, бросить вызов популярному лидеру и таким образом привести в движение сейсмические силы социального бунта, но они присматривались, наблюдали, выжидали удобного случая и постепенно теряли терпение. Небольшая группа наиболее активных противников Аня призывала действовать, доказывая, что время играет против них, что силы сторонников реформ только крепнут.

– Вы, заверяющие меня в своей преданности, почему вы подталкиваете меня к тому, что чуждо мне и ненавистно? – разгорячился Лю Ань. – Говорят, что власть развращает, но не говорят, как. Теперь я знаю – вот так. Реформаторы начинают прислушиваться к тому, что шепчет им страх. Так вот, я отказываюсь слушать совет страха.

• Предыдущая
• 23/104
• Следующая