На повестке дня — Икар - Ладлэм Роберт - Страница 53

• Предыдущая
• 53/177
• Следующая

— Твои действия такие же жалкие, как и слова, — сказал Махди, поднимаясь из-за стола. — Мы строим королевство в этой части света, и парализованный Запад не сможет нам помешать. Мы натравливаем одни народы на другие, задействуя при этом силы, не поддающиеся контролю. Мы последовательно разделяем и завоевываем земли полностью без единого выстрела. И ты, Эван Кендрик, оказал нам неоценимую помощь. У нас есть фотографии, сделанные в аэропорту, когда ты прилетел из Омана, а также фотографии принадлежащего тебе оружия, поддельных документов и пояса с деньгами, в котором тысячи американских долларов. У нас имеются неопровержимые доказательства того, что ты, американский конгрессмен, пользуясь именем Амаля Бахруди, проник на территорию американского посольства в Маскате, где убил одного из вождей террористов Нассира, а позже и юного борца за свободу по имени Азрак — как раз в то время, когда наконец все должно было вот-вот благополучно завершиться по обоюдному соглашению. Являешься ли ты агентом своего жестокого государства? А как же может быть иначе? Так называемые демократы будут возмущены — неуклюжий воинственный гигант сделал это снова, рискуя своей жизнью.

— Ты... — Эван поднялся, стиснул руку, прижимающую к его горлу нож, и тряхнул головой. И получил очередной чудовищный удар, заставивший его растянуться на полу.

— Необходимые приготовления уже идут полным ходом, — продолжил Махди. — Завтра к утру все завершится — ускоренное твоими коварными действиями, которые станут достоянием общественности. Хаос и резня будут результатом операции, предпринятой нетерпеливыми, презренными американцами, до тех пор, пока не будет найдено решение — мое решение! Однако тебя, конгрессмен, все это уже не будет волновать. Ты будешь уничтожен, спасибо твоему правительству, которое не потерпит позорного провала. От тебя не останется ничего, ни единого напоминания. Завтра с первыми лучами солнца тебя посадят на самолет, привяжут к твоему туловищу освежеванную тушу свиньи и бросят в кишащие акулами территориальные воды Катара.

— Здесь никакой информации нет! — возмущенно проговорил Вайнграсс, перебирая бумаги, разложенные на столе в столовой одного бахрейнского чиновника, которого он знал во времена, когда «группа Кендрика» построила на одном из островов архипелага загородный гольф-клуб. — После всего того, что я для тебя сделал, Хасан, после всего, что ты с моей помощью получил, так-то ты платишь мне за добро?

— Надо подождать, скоро будут еще сведения. — Араб поглядывал по сторонам, изрядно нервничая из-за того, что слова Вайнграсса слышат все мужчины, находящиеся в гостиной его дома, расположенного на окраине города.

Вызванный среди ночи врач штопал и перевязывал Иакова, который наотрез отказался лечь, устроившись в глубоком кресле. Мужчина по имени Хасан взглянул на него и, желая сменить тему, сказал:

— Юноша неважно выглядит, Мэнни.

— Попал в драку, что я могу на это сказать? Кто-то пытался украсть его роликовые коньки. Что за информацию ты надеешься получить и когда? Мне нужны имена людей, управляющие всеми этими компаниями.

— Ты их получишь. Не так-то легко убедить министра по делам промышленного развития покинуть дом в два часа ночи и отправиться в свой офис с тем, чтобы совершить противозаконный акт.

— Промышленность и развитие — странно слышать эти два слова вместе, особенно здесь, в Бахрейне.

— Бумаги секретные!

— Обычная для Бахрейна бюрократия.

— Это не так, Мэнни!

— Ах, оставь и дай мне виски.

— Да, мой старый друг, ты неисправим.

— Расскажите мне обо всем поподробнее. — Серый покинул гостиную и присоединился к ним.

Он названивал по телефону каждые пятнадцать минут, с разрешения хозяина, разумеется.

— Могу я предложить вам что-нибудь, джентльмены? — спросил Хасан своих гостей, останавливаясь в арке, соединяющей гостиную и кухню.

— Кофе с кардамоном будет более чем достаточно, — попросил Бен-Ами. — К тому же это очень вкусно.

— Есть и спиртные напитки, как вы поняли со слов мистера Вайнграсса. В этом доме свято чтут религиозные традиции, однако мы с уважением относимся и к убеждениям других людей.

— Не могли бы вы записать эти слова? — попросил, усмехнувшись, Черный. — Я бы отдал жене и сказал, что вы мулла. Для того чтобы съесть яичницу с беконом, мне приходится ехать на другой конец города.

— Спасибо, мы не хотим спиртного, мистер Хасан, — добавил Серый, хлопнув Черного по колену. — Если повезет, нам сегодня придется поработать.

— А мне, если повезет, не отрежут руки, — тихо произнес араб и вернулся на кухню. Он остановился, услышав звонок в дверь. Это прибыл человек, которого он ждал, с информацией.

Сорок восемь минут спустя, просмотрев гору компьютерных распечаток, Вайнграсс углубился в чтение двух страниц, заинтересовавших его более всего.

— Расскажите мне, что это за компания «Зариба лимитед»?

— Слово взято из суданского языка, — ответил человек, доставивший материалы, но не пожелавший быть никому представленным. — В переводе означает защищенный лагерь, окруженный горами или густым лесом.

— Судан...

— Это страна в Африке.

— Знаю, что страна. Хартум...

— Это столица Судана.

— Ну надо же, а я думал, это Буффало! — саркастически заметил Вайнграсс. — Почему у компании так много отделений?

— Это холдинговая компания. Круг ее интересов обширен. Если какой-нибудь маленькой фирме необходимы государственные лицензии на увеличение экспорта и импорта, им легче получить их под крышей большой солидной организации.

— Чушь!

— Прошу прощения?

— Это так в Бронксе говорят вместо «О Боже мой!» Кто ею управляет?

— Существует совет директоров.

— Совет директоров есть всегда. Я спрашиваю, кто на самом деле всем заправляет?

— Откровенно говоря, этого толком никто не знает. Главный исполняющий милейший человек — я пил с ним как-то кофе, — агрессивным его никак не назовешь, если понимаете, о чем я.

— Значит, есть кто-то еще.

— Я этого не знаю.

— Где список директоров?

— Прямо перед вами. Справа, под другим листком. Вайнграсс достал список. Впервые за два часа он присел в кресло. Глаза пробегали по строчкам снова и снова.

— "Зариба"... Хартум... — время от времени бормотал он себе под нос, потом откинул голову на спинку кресла и, прикрыв глаза, пытался вспомнить что-то давно забытое. Наконец он обвел карандашом одно имя и протянул листок арабу.

— Он черный, — сказал тот.

— Да кто здесь черный, а кто белый?

— Это нетрудно определить по чертам лица. Хотя многие века афро-арабской ассимиляции усложняют проблему.

— А это проблема?

— Для некоторых.

— Откуда он?

— Он иммигрант. Страна, из которой он приехал, должна быть указана в соответствующей графе.

— Здесь значится «отсутствует».

— Такие пометки обычно делают, когда кто-то прибыл из стран с авторитарным режимом, фашистского или коммунистического толка. Мы защищаем их, если они просят убежища. Он, по всей видимости, один из них.

— Сахиб-эль-Фарраххалиф, — прочитал Вайнграсс, отчетливо произнося каждый слог. Какой национальности может быть этот человек?

— Не знаю. Частично африканец, частично араб, сказать сложно.

— Ошибаетесь! — воскликнул Мэнни, привлекая своим возгласом внимание остальных. — Он американец, другими словами, обманщик! Если он тот, о ком я думаю, то это черномазый сукин сын из Чикаго, которого выперли из страны его же сородичи! Он присвоил их деньги, собрал миллионов двадцать и поместил в банк на этой стороне Атлантики. Лет восемнадцать — двадцать назад он был оголтелый фанатик, называвший себя эль-Фаррах — эту часть своего прошлого он ни за что не забудет. Известно, что наш приятель входил в совет директоров какой-то жирной корпорации, но вот какой именно — неизвестно. Кроме того, мы смотрели совсем не в ту сторону. Хартум? Черта с два! Южная окраина Чикаго! Вот откуда взялся ваш Махди.

• Предыдущая
• 53/177
• Следующая