На повестке дня — Икар - Ладлэм Роберт - Страница 113

• Предыдущая
• 113/177
• Следующая

— Иосиф! — крикнул тот, который только что вышел из машины. Он бежал по дороге, сильно хромая.

Мэнни удивился. Иосиф — древнее еврейское имя, однако террористы явно не израильтяне.

— Тихо, не кричи! — скомандовал старший. — Еще раз так крикнешь, угодишь в могилу.

Вайнграсс наблюдал. Эти двое остановились метрах в семи от него. Справа от водителя стоял парнишка лет шестнадцати — семнадцати.

— В могилу?.. Как бы не так! — сказал он невнятно. «Хромой, да еще с дефектом речи! — подумал Вайнграсс. — Должно быть, у него заячья губа».

— Ходить нормально не могу из-за этого провокатора! Мог бы стать мучеником за святое дело, если бы не он! — шепелявил юнец.

— Ладно, ладно, — произнес Иосиф. — Умойся из лужи холодной водой, а то у тебя случится удар. Что еще?

— В доме радио орет. Я понимаю по-американски...

— Что говорят?

— Евреи казнили старика Хури. Повесили его!

— Ты наивный, Аман. Сорок лет назад Хури сотрудничал с германскими нацистами в Северной Африке. А потом убивал евреев, взрывал кибуцы и даже взорвал отель в Хайфе.

— Тогда мы должны расправиться с этим убийцей Бегином[45] и уничтожить отряды «Иргун» и «Штерн». Хури был для нас символом величия...

— Успокойся, парень! Ребята из «Иргуна» и «Штерна» перебили больше англичан, чем наших. Но ни они, ни Хури не имеют никакого отношения к тому, что нам предстоит сегодня. Мы должны проучить подлого интригана, который притворялся, что он с нами. Одевался как мы, говорил на нашем языке и предал нас. Только настоящее имеет значение сейчас. Думай о настоящем!

— А где остальные? Они должны были выйти на дорогу.

— Не знаю. Возможно, узнали или увидели что-то и спрятались в доме. В окнах свет. Видишь! Сейчас подползем к Дому с разных сторон и посмотрим, что там происходит.

Эммануил Вайнграсс поднял пистолет с глушителем, Укрепил его на ветке и стал целиться то в одного, то в другого. Он хотел обоих взять живыми! Намереваются расправиться с его мальчиком, с его сыном! Они дорого заплатят за это.

Мэнни выстрелил, как только налетел очередной порыв ветра. Дважды в старшего и один раз в юнца. Казалось, они не поняли, что случилось. Парень с пронзительным криком покатился по земле. Старший поднялся, повернулся и двинулся прямо на Вайнграсса.

— Иосиф, стой! — крикнул Мэнни, измотанный до предела. Он стоял, привалившись к дереву. — Не хочу убивать тебя, но сделаю это! У тебя еврейское имя, но ты убиваешь евреев.

— Моя мать-еврейка вас всех прокляла! Я наполовину еврей, но кто такие евреи, если они убили моего отца и обрили наголо мою мать за то, что она любила араба? Я убью тебя, — хрипел он, приближаясь.

Вайнграсс изо всех сил вцепился в дерево, из-под ногтей выступила кровь. Его черное пальто развевалось на ветру. Иосиф подошел, и его могучие руки сжались на горле Мэнни.

— Нет! — крикнул Вайнграсс, мгновенно осознав, что выбора нет.

Он выстрелил последним патроном, и пуля попала Иосифу в лоб. Он упал навзничь. Дрожа и судорожно глотая воздух, Вайнграсс прислонился к дереву. Спустя мгновение он скользнул взглядом по мертвому Иосифу и пришел к выводу, ускользавшему от него всю жизнь.

«Зеленое знамя джихада» — лишь средство для обмана незрелых мусульман, а дикарская резня — жестокая обрядность фанатизма, порождающего ложь. За века борьбы не на жизнь, а на смерть в памяти мусульман остался глубокий исторический шрам — неприязнь к евреям. И ведь не религия ислама виновата в том, что, вместо цивилизованного решения территориальных притязаний, развязана братоубийственная бойня. Что дальше? В чем смысл? Ведь фанатизм и обман привели к упадку некогда знаменитую мусульманскую ученость! Впрочем, давно известно: когда говорят пушки, музы молчат...

— Иосиф, Иосиф! — Крик юного террориста вернул Мэнни к действительности. — Где ты? Я ранен...

«Он ничего не знает», — подумал Вайнграсс. Порывы ветра заглушили выстрел, а оттуда, где он катается по земле, ничего не разглядеть. Нельзя допустить, чтобы он узнал, что Иосиф мертв. Возьмет и пустит пулю себе в лоб! Мученик за святое дело... Нет, его следует допросить! Что они там задумали против Эвана Кендрика?

Вайнграсс бросил пистолет на землю, сунул руки в карманы пальто. Осознав, сколько сил потерял, он оттолкнулся от дерева и пошел к парню. Вайнграсс спотыкался, но добрел до дороги. Увидев машину террористов, остановился. Слишком далеко ушел! Он повернул назад. «Двигайся резвее, старая кляча!» — приказал он себе. Нельзя, чтобы юнец дополз до мертвого приятеля и прикончил себя. Вон он! Ползет...

— Аман! — крикнул Вайнграсс.

— Здесь я, здесь! — ответил парень. — Я ранен... А где Иосиф? — Он приподнял голову, ожидая увидеть одного из своих товарищей. — Кто ты? — крикнул он, когда увидел Мэнни. — Я не знаю тебя! — Он сунул руку за пазуху.

— Успокойся! — сказал Мэнни на арабском языке. — Мы прикрыли тебя не для того, чтобы ты понаделал глупостей. Ну ранен ты, ну и что? Ведь не убит!

— Что это ты такое говоришь?

— А ты, что ты сделал? Выбежал на дорогу, разорался... Иосиф прав, тебя надо отправить назад, в долину Бекаа.

— А Иосиф, где он?

— Там, в доме... Вместе с остальными. — Опасаясь споткнуться, Вайнграсс оперся о толстую ветку. — Давай, вставай! — Он протянул парню руку. — Помогу тебе, только прежде отдай пистолет.

— Зачем это?

— Чудно выглядишь, вот зачем. Сопляк, а при оружии...

— Ну ты, не очень-то! — вскинулся подросток. Вайнграсс размахнулся, отвесил ему оплеуху и, не давая опомниться, вытащил у него из-за пазухи пистолет 22-го калибра.

— Отдай! — взвизгнул юнец и замахнулся.

— Но-но! — Вайнграсс протянул руку. — Давай, подымайся. Некогда мне тут с тобой прохлаждаться.

Время между тем близилось к закату. С гор сползали тучи, небо хмурилось. Надвигалась непогода. Вайнграсс, совершенно без сил, с трудом переставляя ноги, шел посередине дороги. Сильно болело сердце. Раненый подросток виснул на нем, и приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дух. Скоро стало совсем темно. Они прошли уже половину пути, когда послышался шум мотора, а спустя пару минут их ослепил свет фар.

Со стороны Меса-Верде неслась машина. Вайнграсс напрягся и, схватив парня левой рукой за воротник куртки, правой выхватил из кармана брюк свой пистолет.

— Стоять! Застрелю! — крикнул Вайнграсс, когда машина затормозила и, распахнув дверцу, на дорогу выпрыгнул какой-то мужчина.

— Мэнни, ты что, спятил? — заорал он. Вайнграсс узнал Гонсалеса и осел на землю — его уже не держали ноги.

— Обыщи этого засранца! — прошептал он и поморщился от резкой боли в груди. — Иногда эти фанатики прячут в одежде цианистый калий. Он нам нужен живой. И смотри, чтобы этот юный убийца не смылся.

Медсестра вкатила буйствующему подростку пару кубиков быстродействующего седативного средства, и тот спустя минут пять успокоился и засопел.

— До утра проспит! — сказала она, осматривая рану. Ранение оказалось кровавым, но не опасным. Пуля прошла навылет сквозь мякоть ляжки, не задев кость. Рану обработали, ногу забинтовали, кровотечение прекратилось. Гонсалес перенес террориста в комнату для гостей, где его привязали за руки и за ноги к кровати. Медсестры накрыли парня двумя одеялами, чтобы он не простудился, поскольку Гонсалес раздел его догола.

— Господи, он же совершенный ребенок! — выдохнула медсестра, поправляя подушку.

— Убийца он! — отозвался Вайнграсс. — Убьет хоть вас, хоть меня, хоть Гонсалеса... И рука не дрогнет. Поклялся убивать евреев и, я уверен, от клятвы не отступится, если, конечно, самого раньше не прикончат.

— Ваши слова, мистер Вайнграсс, вызывают у меня нравственный протест, — вмешалась в разговор другая медсестра. — Он ребенок, поймите это.

— Хотел бы я, чтобы вас сейчас слышали родители тех еврейских детей, которым никогда не сравняется столько лет, сколько этому головорезу, — сказал Вайнграсс и пошел следом за Гонсалесом, которому нужно было срочно загнать свою весьма заметную машину в гараж Кендрика.

• Предыдущая
• 113/177
• Следующая