Позолоченное великолепие - Лейкер Розалинда - Страница 22

• Предыдущая
• 22/91
• Следующая

Он ушел от торговца с чувством большого удовлетворения, которое возникло не столько от количества вина, сколько от договора, лежавшего в его кармане. Томас приобрел красное дерево за цену ниже рыночной. Он с важным видом пересек мощеную площадь и направился к большому постоялому двору «Олень и гончие », где договорился встретиться с Сарой в назначенный час. Томас нашел ее в одной из гостиных вдали от пивной. Она нетерпеливо ходила туда и обратно и обернулась, почувствовав его приближение. Томас ожидал, что она начнет капризничать по поводу того, что его пришлось долго ждать, но Сара, как всегда, была непредсказуема и встретила его с веселой улыбкой.

— Какая новость! Я узнала, что сейчас проходит сельская ярмарка у другой дороги, по которой можно вернуться в Ностелл. Придется проехать лишь несколько лишних миль. Никто не станет волноваться, ведь вы так мудро убедили меня отправить эту записку, а я еще никогда не бывала на ярмарке. Том, скажите, что мы пойдем туда!

Он не поддался ее лести. Тогда она была готова исцарапать его за ту записку и не отказалась бы поступить так и сейчас, если бы могла. Однако он любил ярмарки, а поскольку удачно купил древесину, то небольшое празднество придется кстати. Он заметил, что Сара обратилась к нему по имени. Все женщины, которых он знал, называли его Томом, за исключением матери и Изабеллы. Томас вспомнил, что в этот вечер Изабелла будет напрасно ждать его, но если бы он был один и немедленно отправился в Ностелл, то все равно опоздал бы. К тому же он знал с самого начала поездки, что так оно и будет.

— Где эта ярмарка? — спросил он.

Уже смеркалось, когда они вдали заметили ярмарку. Свет факелов выхватил силуэты деревьев и соперничал с янтарным закатом, быстро исчезавшим на небосклоне. В чистом воздухе плыли звуки бьющихся друг о друга тарелок, гул барабанов, резкий свист флейт, крики, вопли и раздававшийся время от времени рев дикого животного. Зная, что ярмарки являются излюбленным местом воров, Томас в целях предосторожности оставил лошадей в ближайшем постоялом дворе. Другие поступали так же, конюху и его помощникам приходилось потеть, чтобы найти свободное место во дворе, переполненном связанными лошадьми, которые волновались, слыша незнакомые звуки.

Томас обнял Сару за талию и оставшийся путь они проделали пешком, влившись в поток людей, идущих в том же направлении. Им в глаза бросились шуты в разноцветных одеждах, выступавшие в полосатых палатках, товары кричащих цветов, развевающиеся флажки и ярко горевшие уголья. Едкие запахи наполняли воздух — жарили мясо, варили карамель. Везде виднелись апельсины, имбирные пряники, засахаренные фрукты и пряности, частично подавлявшие менее приятные запахи, которые исходили из клеток, арен для петушиных боев, многолюдных мест и грязной соломы. Он вспомнил, что не ел после того, как поделился с Сарой тем, что с утра взял с собой. Хотя Сара немного перекусила на постоялом дворе, пока ждала его, она горела желанием отведать множество вкусных вещей, окружавших их со всех сторон. Им отрезали несколько кусков мяса быка, жарившегося на большом вертеле. Они ели это мясо с подносов, на которых лежали толстые куски черного хлеба, пропитанного соками мяса. Сара никогда в жизни не пила пива, но разделила кружку вместе с ним, после чего так развеселилась, что он мог принять ее за пьяную, если бы не догадался, что ей в голову ударила свобода. Сара отбросила изысканные манеры. Заразившись шумным и грубым весельем толпы, окружавшей их, она стала вести себя столь же бесшабашно как доярка, выпущенная на сцену. Саре хотелось заглянуть во все палатки, мимо которых они проходили, ее веселый взор уже не пугали никакие вставные номера с двуглавыми телятами, высохшей русалкой и другими чудовищами. Когда Томасу хотелось уберечь ее от особенно ужасных экспонатов, опущенных в соляной раствор, она вырывалась и зачарованно взирала на большие плоские бутыли из стекла. У каждой палатки она весело торговалась из-за ленты с блестками, веера или еще какой-нибудь безделушки. Иногда Сара что-то покупала, но чаще всего торговалась ради чистого озорства, чтобы разочаровать продавца в тот самый момент, когда тот уже считал, что выгодно сбыл товар. Она рвалась участвовать в любой азартной игре, думая, что сможет перехитрить всякого ловкача, переворачивавшего карты или гремевшего игральными костями, а когда проиграла все деньги, которые взяла с собой, то, не раздумывая, продала шляпу с алым пером у лавки, где торговали подержанной одеждой.

На качелях Томас последовал старому обычаю кавалеров, провожавших дам на ярмарках, и обхватил лентой от своей шляпы ее юбки у лодыжек после того, как она уселась. Это была необходимая предосторожность, чтобы блюсти скромность, поскольку женщины, богатые и бедные, ничего не надевали под юбками. Но Сара была так опьянена весельем, что вряд ли стала бы беспокоиться о том, что могло открыться под ее свободно развевающимися юбками. На качелях он стоял над ней, пока те устремлялись к звездам и снова падали вниз, они оба смеялись, когда качели взметнулись до высшей точки. Сара совсем не испугалась и побуждала его раскачивать качели в то время, как с соседних качелей доносились испуганные крики женщин. Словно тончайший шелк, волосы развевались вокруг ее лица, на котором читалось дикое волнение.

Когда они покинули качели, Томас чуть не потерял Сару, локтями пробивающую себе дорогу в толпе, чтобы понаблюдать за борьбой двух полуобнаженных вспотевших мужчин. Она начала кричать, подбадривая того, кому отдавала предпочтение, затем стала ругать его, когда победил другой. Томас оттащил Сару, волнуясь за ее безопасность. Она вместе с ним хохотала, когда они наблюдали за соревнованием, кто состроит самую ужасную гримасу. Чемпионы графства прибыли сюда из самых дальних концов, засовывали головы в конскую сбрую и строили самые смешные рожи, совсем не походившие на человеческие лица. Сара совсем выбилась из сил от веселья, и когда спектакль закончился, чуть не рухнула на Томаса, который все еще тихо смеялся про себя. Вытирая слезы, Сара тут же заметила другое представление.

— Посмотрите, Том! Только посмотрите! Я еще не видела пантомиму!

Томас тоже не видел, хотя и смотрел не одну драму, комическую оперу и пародии в исполнении странствующих актеров. Сара показывала в сторону открытого входа в палатку, которая была освещена изнутри. На цветной деревянной вывеске красовалась привлекавшая взоры надпись:

«Правдивое и давнее повествование о Дике Уиттингтоне, трижды бывшем лорд-мэром Лондона. Знаменитая пантомима в том виде, как она была представлена его милостивому величеству королю Георгу II».

Томас подумал, что суровый монарх вряд ли бывал в этом театре, а если и бывал, то не для того, чтобы смотреть ярмарочный спектакль, но это не имело значения. Засунув руку в карман, он нашел достаточно мелочи, чтобы заплатить за вход. Томасу не меньше Сары хотелось взглянуть на этот вид развлечения, появившийся в Лондоне за год до его рождения.

Им удалось найти два места на скамейке, находившейся почти у самого выхода. К счастью, сцена возвышалась над залом и все было хорошо видно, что явилось необходимой предосторожностью от разгрома, ибо зрители тут же становились враждебными, если плохо видели и не получали сполна за свои деньги. Пантомима оказалась великолепным представлением, в ней было все — любовь, благородство и непристойная комедия. В конце первого акта занавески опустились в тот трогательный момент, когда Дик сидит в подавленном настроении на дорожном камне и слышит звон лондонских колоколов, призывающих его вернуться. Колокола обещают ему, юноше без гроша в кармане, что он однажды станет лорд-мэром Лондона. Сара была зачарована и восторженна, ее лицо светилось. Она никогда раньше не бывала в подобном театре, а смотрела лишь классические представления, которые мать считала приличными для своих целомудренных дочерей. Она никогда не видела такой самозабвенной игры ярмарочных актеров. Томас мысленно сравнивал главного героя с собой, поскольку исторический факт свидетельствовал о том, что сельский парнишка поднялся до высот, с которых правил гражданскими делами самого крупного города в мире. Разве можно исключить возможность, что другой парень сможет выбиться в люди благодаря искусству собственных рук, которые начнут обставлять дворцы и особняки в том же городе? Он едва обращал внимание на старую комедию о Колумбине и Арлекине, первые и вторые акты которой исполнялись пантомимой, ставшей новой традицией, и вместо этого нежно поглаживал Сару, что было гораздо приятнее и, видно, прибавило ей радости от действий, происходивших на сцене.

• Предыдущая
• 22/91
• Следующая