Кодекс «Альтмана» - Ладлэм Роберт - Страница 70

• Предыдущая
• 70/110
• Следующая

Итак, «Эмпресс» достигнет порта назначения и принесет Вэю огромную прибыль, как и другие корабли, перевозившие незаконные грузы... но даже если разразится скандал, это сулит еще большие доходы. Вэй с удовлетворенным видом провел пальцами по животу, как будто только что отведал изысканное блюдо.

Суббота, 16 сентября

Вашингтон, округ Колумбия

Дверь Зала переговоров на втором этаже Белого дома была заперта на замок. Президент Кастилья и Фред Клейн стояли плечом к плечу у окна, глядя вниз на лужайку. Кастилья рассказывал о беседе со своими гражданскими и военными советниками.

— Вероятно, вам все-таки придется воспользоваться предложением Броуза об отправке на «Эмпресс» пловцов-диверсантов с заданием тайно осмотреть его груз, — произнес Клейн.

Президент бросил взгляд на шефа «Прикрытия-1». Клейн был мрачнее тучи.

— Что случилось? — В голосе Кастильи слышалась усталость минувших четырех суток, смирение и ожидание худшего.

— Похоже, мы потеряли полковника Смита.

— Не может быть. — Президент судорожно вздохнул. — Как это произошло?

— Не знаю. Когда мы говорили в последний раз, он собирался проникнуть в гонконгскую контору «Донка и Ла Пьера». — Клейн рассказал о слежке за Ральфом МакДермидом, который отправился на метро в район Ваньчай, о засаде в здании компании и о встрече Смита с Рэнди Рассел.

— С агентом Рассел?

— Да. Если помните, Арлен отправила ее за Коттом в Манилу, где тот втайне встретился с МакДермидом.

— Разумеется, помню. Что было дальше?

— Джон затребовал дополнительное оснащение для обыска помещений «Донка и Ла Пьера». Вся операция должна была занять около часа. В худшем случае — полтора. Но с тех пор он не выходил на связь.

— Если последняя копия декларации хранилась в конторе «Донка и Ла Пьера»... значит, она исчезла?

— Если Джона захватили и ликвидировали, значит, и декларацию тоже.

Президент посмотрел на часы:

— Сколько еще времени ты ему дашь?

— Я отправил на поиски людей из гонконгского отделения «Прикрытия». Два... может быть, три часа, потом организую полномасштабное прочесывание. Нельзя исключать того, что Джона поймали и сейчас допрашивают. Надеюсь, он выдержит допрос, а мои люди сумеют отыскать и освободить его. Однако...

— Однако документа при нем может не оказаться.

— Да, Сэм. Скорее всего, декларация утрачена.

— А полковник Смит, возможно, уже мертв.

Клейн посмотрел на свои туфли.

— Да. Я от всей души надеюсь, что он жив, и тем не менее... — натянутым голосом произнес он.

Президент тяжело вздохнул:

— Ладно, Фред, мы найдем другой путь. Из любого положения всегда можно найти выход.

— Да, конечно.

Наступившее молчание красноречиво свидетельствовало о том, что они сами не верят своим словам.

Наконец Клейн сказал:

— Я хотел бы знать все, что удалось выяснить Рэнди Рассел и ее людям.

— Я позвоню Арлен.

Клейн кивнул, словно отвечая собственным мыслям:

— Я думаю, сейчас самый подходящий момент попытаться организовать операцию с пловцами. Если они добьются успеха... если они обнаружат химикаты, захватят корабль и сбросят груз за борт незаметно для подводной лодки, это решит множество проблем, и тогда уже не будет иметь значения...

— То, что декларация исчезла, а полковник Смит мертв? Как ты можешь говорить подобное? Неужели все люди твоей профессии со временем становятся такими?

Казалось, Клейн стал меньше ростом. Потом он вскинул голову и посмотрел на Кастилью твердым взглядом.

— Я имел в виду пропажу декларации, а не гибель Джона, господин президент. Однако вынужден признать, что все мы рано или поздно действительно становимся такими.

— Рыцари плаща и кинжала, — негромко произнес Кастилья. — Должно быть, это ужасная работа.

— Я принес вам дурные новости. Извините меня, Сэм.

— И ты меня извини. Спасибо тебе, дружище. До свидания.

Клейн ушел. Президент тяжело вздохнул и опять поднял трубку телефона.

— Миссис Пайк? Соедините меня с адмиралом Броузом.

Секунды спустя телефон зазвонил вновь. В трубке раздался звучный голос адмирала:

— Слушаю, господин президент.

— Сколько времени вам потребуется для переброски отряда пловцов на фрегат?

— Они уже там, сэр. Я распорядился об этом, не дожидаясь приказа.

— Вот как? Ну что ж, вы не первый командир, отдающий приказы за президента, который никак не может прийти к определенному решению.

— Никак нет, сэр. Мне и в голову такое не приходило. Могу ли я узнать, каково ваше решение?

— Разумеется. Именно для этого я и позвонил.

— Значит, мы начинаем действовать?

— Да.

— Я передам ваш приказ.

— Вы не хотите узнать, почему я принял такое решение?

— Мой долг — выполнять приказы, господин президент.

Кастилья нерешительно замялся:

— Держите меня в курсе, адмирал.

— Как только что-нибудь станет известно, я сразу вас извещу.

Президент положил трубку, и ему на ум пришла цитата из биографии Отто Бисмарка, которую он прочел несколько лет назад. «Моральные принципы человека чего-нибудь стоят, только если он готов умереть за них». Кастилья не собирался отдавать за принципы собственную жизнь, но на карту было поставлено его будущее — им можно было пренебречь — и будущее страны, пренебрегать которым он не имел права. Суровый несгибаемый прусский аристократ мог бы упрекнуть его в недостатке самоотверженности, и все же груз, который взвалил на себя Кастилья, отнюдь не казался ему легким.

Воскресенье, 17 сентября

Аравийское море

Офицеры американского фрегата «Джон Кроув» пребывали в изматывающем напряжении. Нынешняя операция далеко выходила за рамки обычных боевых действий, которые зачастую оборачиваются ложной тревогой, поиском пропавшего судна либо технической неисправностью. Одна-единственная ошибка могла привести не только к их гибели, но и к войне.

Джеймс Червенко заканчивал сеанс радиосвязи с адмиралом Броузом. За десятилетия, проведенные в море, капитан привык щуриться, и теперь, когда он внимательно выслушивал распоряжения адмирала, его глаза превратились в узкие смотровые щели.

Он снял наушники с микрофоном и повернулся к капитан-лейтенанту Гэри Козлоффу.

— Начинайте.

— Есть, сэр, — отозвался Козлофф. Он предвидел такой поворот событий и ничуть не удивился. — Что с вертолетом? — Он был одним из тех великолепных диверсантов, которых называют «сплошными мускулами и мозгом». Высокий, худощавый, Гэри был влюблен в свою профессию и излучал целеустремленность. Уже одно его присутствие хотя бы отчасти уняло тревогу всех, кто находился в центре управления и связи.

— Вылет через десять минут.

— К этому времени мы будем готовы.

Червенко кивнул с таким видом, как будто не ожидал ничего иного:

— Не забывайте, капитан, главное в этой операции — строгая секретность. Вас здесь нет и не было. При малейшей угрозе разоблачения вы должны исчезнуть.

— Слушаюсь, сэр.

— Мы будем внимательно следить за подлодкой и сухогрузом. Заметив что-либо подозрительное, я по радио отдам вам приказ отступать. Непрерывно поддерживайте связь.

— Так точно, сэр.

— Удачи вам, Гэри.

— Спасибо, Джим. — Козлофф чуть заметно улыбнулся. — Славная ночка для купания.

Четыре пловца из группы Козлоффа сидели в тени на палубе, одетые в гидрокостюмы и готовые выполнить приказ. При появлении командира они нетерпеливо вскочили на ноги. Козлофф кивнул, и пловцы в последний раз осмотрели свое снаряжение.

— Магнитные подъемники у вас с собой? Сегодня ночью без них не обойтись. — Воздух дрогнул от дружного «Так точно, сэр!», и Козлофф скомандовал: — Всем в вертолет!

Они зашагали к корме, к «Морскому ястребу» SH-60. Силуэт машины вырисовывался на фоне звездного горизонта и более всего напоминал огромную грозную птицу. Легкий ветер доносил запахи дизельного топлива и соленой воды. В салоне вертолета был приготовлен боевой резиновый плот «Зодиак», уже оснащенный всем необходимым оборудованием.

• Предыдущая
• 70/110
• Следующая