Дорога в Омаху - Ладлэм Роберт - Страница 43

• Предыдущая
• 43/158
• Следующая

– Это крайне узкая точка зрения, Сэм, применимая к немногим, а не к подавляющему большинству.

– Прекрасно, – промолвил Дивероу, попивая мелкими глотками свой кофе и глядя в упор на Хаука. – Учту все это. Я только что встал после трехчасового сна, вконец разбит, ты же представляешь собою легкую мишень. Так каким же образом раздобыл ты все же эти архивные материалы?

– Помнишь Броуки?.. Броукмайкла?.. Не Этелреда, а Хизелтайна?.. Того самого, на которого ты навесил обвинение в торговле наркотиками?

– Если даже мне доведется прожить четыреста десять лет, то и тогда я сойду в могилу с этими нелепыми именами на устах… Если ты помнишь, они – или он – заставили меня вынести из архива две тысячи секретных материалов, направив тем самым мои стопы по пути, ведущему в ад. Я был вынужден идти этой дорогой под неусыпным оком генерала Люцифера.

– Здесь прослеживается своего рода причинно-следственная связь. Когда Броуки не дали полагавшейся ему третьей звезды, – все из-за тебя, молодой человек, а также из-за путаницы с именами, – он решил показать свой гордый нрав и заявил об уходе в отставку. Но и в армии кое у кого имеется совесть, не говоря уже о том, что и личностные отношения играют кое-какую роль. Нельзя просто так выкинуть человека, ставшего в вооруженных силах живой легендой, и дать ему ни за что ни про что зачахнуть, за что ратовал в конгрессе богатый балбес Макартур…[75]. Я хочу сказать, Броуки не собирался продавать своего богатого опыта какому бы то ни было зарубежному государству, какой-нибудь там Маниле, но и кулем гороховым пылиться в резерве ему не хотелось. Поэтому ребята из министерства обороны подыскали для ветерана работу – кое-что не слишком обременительное – в отделении «сканирования мозгов». Новая должность, помимо всего прочего, обеспечивала Броуки неплохую прибавку к пенсии, чего он вполне заслужил…

– Можешь не говорить мне, куда он устроился, – не удержался Сэм. – И так ясно: во Всеамериканское бюро по делам индейцев. Нечего сказать, велика должность!

– Я всегда утверждал, что ты самый башковитый лейтенант, какого я когда-либо встречал, мальчик!

– Я был майором!

– Однако друзья Хизелтайна понизили тебя в звании. Разве ты не читал об этом в своем демобилизационном свидетельстве?

– Я прочитал там только свое имя и дату демобилизации… Итак, мы это deja vu[76]. Ты и этот коварный Броукмайкл снова вторглись в мою жизнь… По-видимому, Броуки, еще со времен войны связанный со своими боевыми друзьями узами чести, счел возможным проветрить старые, покрытые пылью и плесенью архивы и порыться среди секретных документов.

– О нет, все было вовсе не так просто, Сэм! – возразил Хаук. – Решению приступить к активным действиям предшествовало занявшее довольно много времени предварительное изучение вопроса. Конечно, тот факт, что Броуки оказался там, где он был, ускорил начало операции, и я не могу отрицать и того, что доступ к хранилищу, где собраны, по существу, все основные документы, относящиеся к истории индейцев, значительно облегчил нашу задачу. И все же прошел не один месяц напряженного исследовательского труда, прежде чем удалось обнаружить взрывной силы материалы, позволившие нам предпринять кое-какие акции наступательного характера.

– Включая и нелегальное проникновение в закрытые архивы без всякого на то юридически оформленного разрешения, обязательного в подобных случаях для любого лица?

– Ну, кое-что лучше делать подальше от света софитов, если ты понимаешь, сынок, что я имею в виду.

– Например, грабить банк или совершать побег из тюрьмы.

– Это ты уж слишком сурово, Сэм! Упомянутое тобою может быть квалифицировано как преступные действия. К тому же особо тяжкие.

– И кто же обработал весь этот материал?

– Что ты хочешь сказать?

– Кто написал все это? Продумал структуру отчета, форму преподнесения фактологии, методику аргументации и выводы?.. А также подготовил конкретные возражения против дальнейшего сохранения статус-кво?..

– О, это было совсем несложно, хотя и потребовало немало времени!

– Что?

– В специальной литературе достаточно хорошо представлено все многообразие юридического языка, настолько усложняющего самые обыденные вещи, что ты оказываешься буквально на грани помешательства, когда пытаешься понять эту галиматью, выглядящую, впрочем, весьма убедительно и к тому же официально.

– Так это сделал ты?

– Само собой разумеется. Я начал с простого и постепенно дошел до, казалось бы, непостижимых вещей, вызывавших у меня сперва искреннее возмущение…

– Боже милостивый!

– Ты выплеснул кофе, Сэм!

– Текст написан на высоком профессиональном уровне!

– На этот счет я ничего не могу сказать, но благодарю тебя, сынок, за столь лестную оценку моего труда. Я нанизывал фразу за фразой, заглядывая всякий раз во все эти юридические фолианты и учебники по юриспруденции… Черт возьми, это мог бы сделать любой, у кого нашлось бы свободных двадцать с лишним месяцев, – если точнее, то двадцать один, – и чьи мозги не лопнули бы от всей этой тарабарщины… Признаюсь, иногда мне приходилось тратить целую неделю, чтобы составить полстраницы текста, который бы звучал как надо… Ну, теперь ты пролил уже весь свой кофе, мальчик!

– Ничего удивительного, – произнес взволнованно Дивероу, вставая со стула. – Я просто пар, меня не существует. Я всего лишь субстанция некоего не найденного еще измерения, где глаза и уши парят по спирали, видя и слыша, но не осознавая ни формы, ни смысла, и где сама реальность превращается в абстракцию.

– Звучит прекрасно, Сэм! Если ты вставишь еще в свою речь выражения типа «тогда как» или «представители обеих сторон», то сможешь хоть сейчас выступить в суде… Все ли в порядке с тобой, малыш?

– Нет, не все, – ответил Дивероу в модулирующей тональности. – Но я исцелюсь и найду свою карму, чтобы кинуться с боем в следующий день и обнаружить тень на свету…

– Тень на свету?.. Может, ты накурился не тех сигарет?

– Не рассуждай о вещах, которые выше твоего понимания, господин Неандерталец! Я раненый орел, вознесшийся высоко в поднебесье, чтобы порвать последнюю нить, связывающую меня с землей.

– Славно, Сэм! Славно! Я хочу сказать, что ты говоришь, как настоящий индеец!

– Дерьмо все это!

– А теперь, сынок, ты лишился всех чар. Старейшины племени незнакомы с таким языком и его не приемлют.

– Ну и отлично, англосаксонский дикарь! – завопил Сэм, теряя самообладание, но тут же вспомнил о своих недавних поисках кармы и вернулся к прежнему тону: – Я точно помню слова Арона: «Поговорим же мы обо всем завтра». Это как раз то, что сказал он. А «завтра» само по себе не сводится к какому-то определенному часу. Поэтому, представляя собою вторую сторону, чье мнение также должно учитываться, я предпочитаю истолковывать слово «завтра» как широкое временное пространство, поскольку первоначально это понятие, если обратить внимание на его этимологию, означало «к утру», хотя каких-либо хронологических ограничений в отношении остальной части дня вплоть до наступления сумерек не устанавливалось…

– Сэм, не принести ли тебе грелку со льдом или аспирину?.. А может, ты хочешь бренди?

– Оставь все это, чума планеты! Ты выслушаешь все мои соображения, и на этом мы покончим.

– «Покончим»? Вот это слово из моего лексикона! Это я понимаю, мальчик!

– Уймись! – оборвал Дивероу Хаука, подходя к двери и не замечая того, что злополучное пятно от пролитого кофе на его светлых брюках угрожающе расползалось. – В заключение я объявляю о своем решении: свое совещание мы проведем после обеда. Что же касается более точного определения времени, то мы согласуем этот вопрос по телефону.

– Куда же ты собрался, сынок?

– Туда, где обрету я наконец уединение и душевный покой и погружусь в мир своих размышлений. Мне о многом надо подумать, мистер Монстр! В общем, я иду домой, в свою берлогу. Приму горячий душ. Пробуду под ним не менее часа, а потом посижу на своем любимом стуле и поразмыслю обо всем. Au revoir, mon ennemi du cocur[77], поскольку все так и есть.

• Предыдущая
• 43/158
• Следующая