Близнецы-соперники - Ладлэм Роберт - Страница 39

• Предыдущая
• 39/96
• Следующая

– Джейн! Джейн! Боже, исполненный ненависти, не заставляй меня пройти через это! Не заставляй меня вновь пройти через это!

Он распахнул дверь так, что она слетела с петель. Внутри царил полнейший разгром: столы, лампы, стулья валялись на полу, все было перевернуто, перебито. Пламя охватило мебель: огонь прорвался сюда через дыру в крыше, образовавшуюся от падения дуба.

– Джейн!

– Я здесь!

Ее голос донесся из кухни. Он бросился туда и вдруг подумал, что сейчас самое время пасть на колени и вознести благодарность Всевышнему. Джейн, вся дрожа, стояла, вцепившись руками в кухонный стол, спиной к нему. Он подбежал к ней, обхватил за плечи, прижался к ее щеке, но не смог унять ее дрожь.

– Любимая!

– Витторио! – И вдруг Джейн содрогнулась. – Простыню… милый, мне нужна простыня. И одеяло. Мне кажется… Я не уверена, но…

– Молчи! – Он подхватил ее на руки и увидел во тьме, что ее лицо искажено страданием. – Я доставлю тебя в клинику. Тут же есть клиника, есть врач, есть медсестра…

– Мы не успеем! – закричала она. – Делай, что я говорю! – Она закашлялась от боли. – Я тебе все объясню. Отнеси меня…

Он заметил в руке у нее нож: Джейн держала лезвие под струей горячей воды. Она уже приготовилась рожать одна.

Сквозь канонаду взрывов Виктор услышал, как самолеты набирают высоту. Налет окончился. Далекие яростные завывания несущихся сюда «Спитфайеров» были сигналом, который сразу мог распознать любой пилот люфтваффе, – сигналом к отступлению.

Он сделал все, что велела ему жена, держа ее на руках и неловко собирая необходимые вещи.

Он прокладывал себе путь, отбрасывая ногами обломки мебели и куски штукатурки, уворачиваясь от пламени. Вынеся жену из дома, словно спасающееся от гибели животное, он поспешил в лес и нашел там укромное место.

Они остались вдвоем. Безумие смерти, бушевавшей в сотнях ярдов отсюда, было бессильно предотвратить приход новой жизни. Он принял двух мальчиков.

Сыновья Фонтини-Кристи появились на свет.

Дым ленивой спиралью поднимался к небу и укладывался величественной мертвой пеленой по горизонту, преграждая путь лучам утреннего солнца. Повсюду виднелись носилки. Одеяла покрывали лица погибших. Уцелевшие и раненые, лежащие на носилках, устремляли глаза в небо, не в силах забыть пережитое. Кругом стояло множество санитарных машин. Пожарные, полицейские…

Джейн находилась в санитарном фургоне – подвижном «мини-госпитале», как его называли. С ней были и ее новорожденные сыновья.

Из парусиновой палатки, которая служила продолжением этого странного сооружения на колесах, появился врач и быстрым шагом направился через лужайку к Виктору. Лицо у врача было серым от усталости, сам он избежал смерти, но жил теперь среди умирающих.

– Ей пришлось очень трудно, мистер Фонтин. Я сказал ей, что в обычных обстоятельствах…

– Она поправится? – прервал его Виктор.

– Да, она поправится. Однако ей необходим продолжительный, весьма продолжительный отдых. Еще несколько месяцев назад я предупреждал ее, что предполагаю двойню. Ее организм, скажем так, не приспособлен для таких трудных родов. Если хотите, я даже удивлен, что все прошло настолько благополучно.

Фонтин с изумлением посмотрел на врача:

– Но она мне об этом не говорила.

– Это и понятно. У вас такая сложная работа. Она избавила вас от излишних волнений.

– Можно мне к ней?

– Не сейчас. Она очень слаба. Малыши спят. Пусть и она поспит.

Врач мягко взял его за руку и повел прочь от мини-госпиталя к останкам их коттеджа. К ним подошел офицер и отозвал Виктора в сторону.

– Мы нашли то, что искали. Мы знали, что это должно находиться где-то здесь. Бомбовый удар был нанесен с хирургической точностью. Даже немцы со своими хвалеными приборами не смогли бы так точно все рассчитать. И никаких наземных ориентиров не было – мы проверяли. Ни костров, ни сигнальных огней, ничего!

– Куда мы идем? О чем вы говорите?

Виктор слышал, что говорил офицер, но не понимал, о чем речь.

– …передатчик с обычной круглой антенной…

Он все еще не мог понять.

– Извините, что вы сказали?

– Я говорю, что комната уцелела. Она находится в глубине правого крыла. Этот гад работал на простом радиопередатчике с круглой антенной.

– Радиопередатчик?

– Да. Поэтому фрицам и удалось так точно зайти на рубеж бомбометания. Они ориентировались по радиосигналу. Ребята из МИ-5 и МИ-6 не возражают, чтобы я вам это продемонстрировал. Честно говоря, они даже обрадовались. А то они боятся, что при такой суматохе кто-нибудь там наследит. Но вы сможете подтвердить, что мы ничего не трогали.

Они пробирались через груды кирпичной трухи и дымящиеся кострища в правое крыло главного здания. Майор открыл дверь, и они свернули направо по коридору, который, похоже, был совсем недавно разделен перегородками на новенькие служебные кабинеты.

– Радиосигнал мог направить эскадрилью в этот район, – говорил Фонтин офицеру. – Только в этот район, но не прямо на цель. Это же были бомбардировщики. Я как раз ехал по шоссе – они спикировали на минимальную высоту. Им бы потребовалась для этого более совершенная система наведения, чем простой передатчик.

– Когда я сказал, что мы не обнаружили наземных ориентиров, – прервал его майор, – я имел в виду, что не было обычной разметки: пункты А, Б, В. Этот гад просто распахнул окно и выстрелил из ракетницы. Так что сигнальные огни были. Целая коробка, черт бы их побрал.

В конце коридора у двери стояли два рослых солдата. Офицер толкнул дверь и вошел в комнату. За ним вошел Виктор.

Комната была не тронута взрывами, чудесным образом оставшись невредимой посреди адского разрушения. На столе у окна стоял раскрытый портфель, из которого торчала кольцевая антенна, прилаженная к спрятанному в портфеле радиопередатчику.

Офицер жестом указал на кровать слева, незаметную от двери.

Фонтин застыл. Он не мог оторвать глаз от того, что увидел.

На кровати лежал мужчина: его затылок снесло выстрелом. Из правой руки выпал пистолет. В левой зажато большое распятие.

На нем было черное одеяние священника.

– Чертовски странно все это, – сказал майор. – Мы нашли у него документы, из которых явствует, что он принадлежит к какому-то греческому монашескому братству. Какой-то Ксенопский орден.

Он поклялся. Это больше не должно повториться.

Джейн и новорожденные были тайно переправлены в Шотландию. К северу от Глазго, в уединенный дом в сельской местности близ Данблейна. Теперь Виктор не доверял военным городкам с «непревзойденной системой безопасности», не верил ни в какие гарантии МИ-6 или британского правительства. Вместо этого он воспользовался своими собственными средствами, нанял демобилизованных солдат, тщательно их проверил и превратил дом и прилегающую к нему территорию в маленькую крепость. Больше он не намерен выслушивать предложения Тига, или его возражения, или оправдания! Его преследуют силы, действия которых он не мог постичь разумом, враг, не принимающий участия в европейской войне и тем не менее активный ее участник.

Неужели это будет продолжаться до конца жизни? Матерь Божья, почему они ему не верят? Как же ему добраться до этих фанатиков и убийц и убедить их в своей искренности? Он же ничего не знает! Ничего! Поезд покинул Салоники три года назад, на рассвете 9 декабря 1939 года – и больше он ничего не знает. Только то, что этот поезд существовал.

– Ты собираешься оставаться здесь до окончания войны? – Тиг приехал в Данблейн. Они гуляли по саду около дома под неусыпным надзором охраны. Они не виделись уже пять месяцев, хотя Виктор позволял ему звонить через коммутаторный телефон. В лох-торридонской операции без него было не обойтись.

– У тебя нет на меня прав, Алек, я же не британский подданный, я не приносил вам присягу верности.

– Я и не думал, что это необходимо. Тем не менее я произвел тебя в майоры, – улыбнулся Тиг.

• Предыдущая
• 39/96
• Следующая