Любимая - Кэнфилд Сандра - Страница 62

• Предыдущая
• 62/70
• Следующая

Энджелина никак не могла примириться с реальностью. У нее не укладывалось в голове, как можно похищать и продавать женщин, а при мысли, что в этом замешан ее собственный муж, женщине становилось дурно. Ее мучила тошнота. И тут Энджелина увидела, что к ней направляется отец Джон.

– Святой отец! – оторвавшись от двери, она поспешила навстречу священнику.

Как всегда, его вид, круглое ангельское лицо и ясный взгляд добрых глаз, успокоил ее. Щеки отца Джона казались еще румяней обычного, и Энджелина подумала, что это отсвечивает красное пламя свечи. Странный пурпурный свет играл на его светлых волосах и длинном черном облачении. В руке священник держал потрепанную Библию. Что-то в сочетании грубого красного света и Библии встревожило Энджелину, но это впечатление мгновенно исчезло, ибо дело, которое привело ее сюда, не терпело отлагательств.

– Дитя мое, – взяв Энджелину за руку, отец Джон подвел ее к скамье, усадил и сам сел рядом. – Что случилось?

Его тихий, ласковый голос согрел Энджелину, как теплое пламя камина в холодную ночь. «Да, – подумала она, – я поступила правильно, придя сюда».

– Отец… – начала она и осеклась. Энджелина не знала, как начать свой рассказ-слишком страшно было то, о чем она должна была поведать, слишком ужасные картины возникали в ее воображении.

– Здоровы ли вы, дитя мое? Энджелина кивнула, откидывая разметавшиеся локоны с вспотевшего лба.

– Тогда поведайте, что привело вас сюда в столь поздний час.

Энджелина понятия не имела, который час, но знала, что десять, должно быть, уже пробило. Сколько времени нужно, чтобы перевезти пленниц в другое место? И откуда их повезут? Беспокойство за безопасность неведомых ей женщин заставило Энджелину заговорить.

– Извините, что беспокою вас, но мне больше не к кому обратиться, – начала она, крепко сжав руку священника. Его мягкая и гладкая кожа свидетельствовала о том, что спасение заблудших душ – не слишком тяжелая работа.

Боковым зрением Энджелина заметила, что смуглый, худощавый отец Игнатий с любопытством посмотрел на них и скрылся в притворе. Энджелина не знала, куда ведет дверь, из которой он появился, но прихожане многого не знали в соборе. Отец Игнатий всегда казался ей загадочным. Он был спокоен и мрачен, и Энджелина думала, что он склонен не отпускать грехи, а осуждать грешников.

– Бог и я всегда готовы выслушать вас, – подбодрил ее священник, сидящий рядом. Отец Игнатий был немедленно забыт.

– О, отец, – сбивчиво заговорила Энджелина, – я знаю о клубе «Адское пламя», о том, что его члены похищают женщин и продают их… в публичные дома…

– Подождите, подождите, – перебил ее отец Джон. Библия выпала из его рук на пол. – О чем вы говорите?

Энджелина собралась с мыслями.

– Я слышала разговор о клубе «Адское пламя»…

– Эти разговоры слышит весь город. У людей весьма буйное воображение.

– Нет! Это правда, святой отец. Клянусь вам! Я слышала, как об этом говорили господа Дефорж и Гарнетт… с моим мужем. Они – члены этого клуба.

– Разумеется, вы ошибаетесь, – мягко, но твердо возразил священник.

– Нет, – Энджелина не сдавалась. – Она похищали молодых женщин – даже служанку месье Дефоржа – жестоко… использовали их… и затем продавали в публичный дом в Гальвестоне. Сейчас… в данный момент они перевозят девушек. Я не знаю, где находятся пленницы, но они повезут их к реке, – речь Энджелины становилась все быстрее и сбивчивее, ее глаза были расширены. Она все крепче сжимала руку священника. – Мы должны Что-нибудь предпринять, чтобы помешать им. Наверно, надо обратиться в полицию.

– Нет! – неожиданно резко воскликнул отец Джон. Потом гораздо мягче повторил: – Нет. Надо как следует обдумать это. Подобные обвинения слишком серьезны.

– Вы думаете, я не понимаю этого? Он не ответил на ее вопрос.

– Уверены ли вы в этом, дитя мое?

– Разумеется, – в голосе Энджелины послышалось нетерпение. – Я подслушала их разговор, а когда они ушли, помчалась сюда.

– Дефорж? Гарнетт? И ваш муж?

– Да, – Энджелине было стыдно, что ее муж оказался замешанным в подобном деле.

Освободив свою руку из пальцев Энджелины, священник положил локоть на спинку скамьи и по своей давней привычке уперся подбородком в ладонь. Он погрузился в раздумья.

– Разве я не должна заявить в полицию? Чем больше Энджелина думала об этом, тем яснее ей становилось, что так она и должна поступить. Она не понимала, что мешает отцу Джону немедленно согласиться с ней. Правда, он молчал, не соглашаясь, но и не возражая.

– Да, – ответил, наконец, отец Джон. – Именно так и следует поступить. Но, – тут он снова взял Энджелину за руку, – вы должны поручить это мне. Это дело крайне неприятно, и негоже женщине заниматься им. Ваш муж? Вы уверены? Не могли ли вы ошибиться?

– Нет, отец, – тихо сказала Энджелина. – Я не ошиблась.

Священник вздохнул.

– Я не слепой, дочь моя. Я видел, что вы несчастны, и догадывался о причинах этого. Мне было ясно, что вы несчастливы в браке.

– Мой муж – злой человек, отец.

– Молитесь за его душу.

– Я не уверена, что смогу сделать это. Да простит меня Господь…

Он сжал руку Энджелины.

– Поступайте, как подсказывает вам сердце, дитя мое. Бог простит вас. А теперь, – он отпустил ее руку и поднялся с места, – возвращайтесь домой. Я обо всем позабочусь.

Отец Джон проводил Энджелину к выходу. Она шла, чувствуя, что с ее плеч снят тяжкий груз. Этот человек достоин доверия, он сделает все, что нужно.

– Мадам Ламартин! Энджелина обернулась.

– Мне кажется, вам лучше никому не рассказывать об этом.

Женщина кивнула. Она не собиралась говорить о происшедшем ни с кем, кроме Роуэна. Ей было стыдно.

Что-то не так.

Роуэн почувствовал это, как только вернулся в прошлое. Когда он не нашел в особняке ни Энджелины, ни Люки, его подозрения подтвердились. Он побеседовал со служанкой, на чьем попечении оставалась Хлоя, и убедился, что был прав. Даже служанка, до полусмерти напуганная появлением Роуэна, удивлялась, что Люки так поздно ушла из дома. Нет, сэр, она не представляет, куда девалась хозяйка особняка. Она не знает, вернулся ли мистер Ламартин.

Постепенно Роуэн встревожился не на шутку. Его беспокоило не только исчезновение Люки и Энджелины, но и фотография, виденная им у Микаэлы. Белокожий и рыжий ирландец, работавший у Галена, тот самый, которого Энджелина называла верным псом своего мужа, оказался прадедом Микаэлы. А ведь гадалка не единожды предупреждала о каком-то предательстве. Роуэн не знал, что и думать. Окажется ли предателем прадед Микаэлы, или – при этой мысли кровь застыла у него в жилах – сама гадалка? Вдруг, сознательно или бессознательно, она обманывала его?

Роуэн спустился вниз по лестнице, не находя ответа ни на один из терзавших его вопросов. Вдруг входная дверь резко распахнулась. Роуэн застыл на нижней ступеньке. Он посмотрел в сторону двери и увидел удивленно смотрящие на него две пары глаз. На секунду Роуэну почудилось, что он снова смотрит на дагерротип, стоящий на каменной полке у Микаэлы. Ирландец со своей пылающей шевелюрой и бородой выглядел точь-в-точь как на фотографии, а рядом с ним стояла темнокожая и темноволосая красавица, такая же статная и высокая, как женщина с дагерротипа. По правде говоря, эта парочка была так похожа на свою фотографию, что у Роуэна мелькнула шальная мысль: уж не по дороге ли в особняк был сделан вышеупомянутый дагерротип?

Но выражение их лиц было совершенно иным. Если на фотографии эти мужчина и женщина улыбались, то сейчас их лица были мрачны. Ирландец держался настороженно.

– Дома ли мадам Ламартин? – спросил этот тип. «Кажется, – вспомнилось Роуэну, – его зовут Кипперд».

Убрав ногу со ступеньки, Роуэн осторожно ответил:

– Нет.

– Вам известно, где она?

– Нет.

– Нам нужно поговорить с ней, – вступила в разговор женщина. На ней было модное светло-коричневое платье. В руках она держала гармонирующую с ним плетеную сумочку.

• Предыдущая
• 62/70
• Следующая