До белого каления - Квиннел А. Дж. - Страница 8

• Предыдущая
• 8/80
• Следующая

Гвидо написал матери, упомянув в письме имя честного юриста в Неаполе, которого она должна была попросить сдать дом в аренду, чтобы доход с него обеспечил ей нормальное существование и дал возможность Элио продолжить образование. В конце он сообщал, что уезжает и не знает, когда вернется. Потом Гвидо отправился в доки, где у него еще оставались друзья, которые на несколько дней могли его приютить и обогреть.

Получив на следующий день письмо сына, мать пошла в церковь молиться. В ту же ночь Гвидо тайком посадили на старый грузовоз и через пару дней в обход иммиграционных служб высадили в Марселе. Ему было двадцать лет, денег – кот наплакал, перспектив – никаких. На следующий же день он записался в Иностранный легион и уже через неделю был в алжирском подготовительно-тренировочном лагере Сиди-бель-Аббес.

– Неужели тебе не было страшно? – спросил Пьетро. – Или ты знал, что тебя ждет?

Гвидо покачал головой и едва заметно улыбнулся собственным воспоминаниям.

– Я слышал все обычные россказни о Легионе и был уверен, что там со мной случится что-то жуткое, но выбора мне все равно не оставалось – я при себе не имел никаких документов. Говорил только по-итальянски, денег почти не осталось. Где-то в глубине души у меня теплилась надежда, что через год-два мне удастся дезертировать и вернуться в Неаполь.

Конечно, в Легионе ему приходилось нелегко, особенно первые недели – дисциплина была палочная. Но Гвидо был крепким парнем, учеба его интересовала, в нем открылись скрытые прежде таланты. С порядками, царившими в Легионе, он вынужден был смириться – иначе быть не могло, поскольку за неподчинение там карали либо сроком в штрафном батальоне, что сравнимо лишь с пребыванием в аду, либо карцером, что пугало его еще больше, чем штрафбат. Поэтому Гвидо старался неукоснительно выполнять все приказы и скоро стал образцовым новобранцем. Если бы об этом услышали в Неаполе, многие его знакомые очень удивились бы.

Его тоже многое поражало. Прежде всего еда – разнообразная и вкусная, с хорошим вином из собственных виноградников Легиона. Его ошибочное представление о Легионе как о старомодной романтической армии пустыни рассеялось очень быстро. Войска были оснащены самым совершенным оружием и техникой. Все офицеры составляли гордость французской армии, а сержантский состав формировался из офицеров всех видов европейских вооруженных сил, прошедших Вторую мировую войну и закаленных во многих локальных конфликтах. В Легионе служило много немцев, память которых, казалось, ограничивалась лишь 1945 годом; ветеранов из стран Восточной Европы, которые не хотели или не могли возвращаться за «железный занавес»; испанцев, принимавших участие еще в Гражданской войне. Кроме того, среди бойцов Легиона числилось несколько голландцев, выходцев из скандинавских стран и бельгийцев, среди которых, по всей вероятности, были и французы, юридически имевшие право служить в Легионе не иначе как в качестве офицеров. Англичан было совсем немного, а американец – один.

После поражения под Дьенбьенфу во Вьетнаме Легион практически был воссоздан заново. В той битве несколько тысяч легионеров попали в плен, больше полутора тысяч человек погибло. По составу, по самой сути своей войска Легиона всегда использовались как последняя возможность, как крайнее средство. Вся его история была историей проигранных сражений и бессмысленных битв. Для правительства страны, неумолимо терявшей свои заморские владения, финансирование и содержание Легиона было не более чем расточительной попыткой сохранить хорошую мину при плохой игре.

Такую армию в подобных обстоятельствах вполне можно было извинить за отсутствие цели и морали, но, к немалому удивлению Гвидо, Легион оправдывал свое существование. Отсутствие националистических предрассудков выковало некую специфическую общность людей. Легионер по природе своей был сиротой, а Легион – сиротским приютом. Гвидо как-то поразился, узнав, что это была единственная в мире армия, солдатам и офицерам которой не обязательно уходить в отставку. Когда легионер становился слишком старым, чтобы участвовать в боевых действиях, он имел право – если, конечно, сам того хотел – остаться в Легионе и работать на винограднике или заниматься каким-нибудь другим делом. Его никто никогда не гнал в тот мир, который он отверг.

Французы гордились Легионом. Они считали, что он сражается за Францию. На самом деле они заблуждались. Легион сражался сам за себя. А то, что французское правительство использовало его как инструмент для проведения своей политики, было лишь случайным стечением обстоятельств. Даже офицеры-французы сильнее были преданы Легиону, чем своей стране.

Период подготовки новобранцев занимал шесть месяцев. За это время благодаря большим физическим нагрузкам и хорошей еде Гвидо обрел отличную форму. Он по-новому взглянул на себя, поскольку раньше, как и большинство молодых людей, никогда полностью не осознавал своих физических возможностей.

В Легионе традиционно гордились тем, что марш-броски здесь были более протяженными, чем в любой другой армии мира. Уже через месяц тренировок Гвидо прошел свой первый марш-бросок в двадцать одну милю с выкладкой в пятьдесят фунтов. Гордился он и тем, что неплохо научился владеть разными видами оружия. Больше всего по душе ему пришелся легкий пулемет. Ему нравились его мощь и мобильность. Инструкторы не оставили без внимания это обстоятельство.

Вместе с тем в тот период в душе Гвидо происходил непростой процесс переоценки ценностей. Он всегда был молчалив и в определенном смысле самодостаточен, и эти черты стали проявляться в нем еще отчетливее. Среди других новобранцев друзей у него не было. В том наборе, в который он попал, Гвидо был единственным итальянцем. Он пытался осилить французский язык, но это давалось ему с трудом, и молодой солдат чувствовал себя поэтому не в своей тарелке. В самом начале службы другие новички пытались проверить его на прочность. Однако реакция его была однозначной – жестокой и бескомпромиссной. Как-то раз здоровый крепкий голландец поддел его слишком сильно. Гвидо отреагировал незамедлительно и сильно избил голландца. Дисциплину он при этом не нарушил. Сержанты-инструкторы допускали такого рода выяснение отношений между подопечными. При этом они проверяли, кто из новобранцев как себя будет вести.

После того случая Гвидо оставили в покое, а инструкторы пришли к выводу, что из итальянца может получиться неплохой легионер. Когда период подготовки подошел к концу, он пошел добровольцем в Первый воздушно-десантный полк, базировавшийся в городке Зеральда, в двадцати милях к западу от Алжира. Война в Алжире в то время набирала силу, и, естественно, Легион был на линии огня. Первый воздушно-десантный полк считался самым удачливым подразделением французской армии, внушавшим противнику особый страх. Гвидо получил назначение в роту «Б». Сержант, командовавший ротой, только что вернулся к активной службе, отсидев девять месяцев в концлагере у вьетнамцев. Его взяли в плен после битвы под Дьенбьенфу. Он был американцем, звали его Кризи.

Прошло несколько месяцев, прежде чем эти двое почувствовали привязанность друг к другу. Поначалу казалось, что необстрелянного рядового легионера Гвидо и Кризи, старшего сержанта, награжденного многими знаками отличия ветерана войны во Вьетнаме, разделяет пропасть. Однако их объединяло многое: оба по природе своей были немногословны, углублены в себя, избегали тесных контактов с сослуживцами и очень ценили уединение в той непростой обстановке, где оно было большой редкостью.

Впервые, если не считать распоряжений и команд, Кризи заговорил с Гвидо после сражения у городка Палестро. На французский патруль, состоявший в основном из новобранцев, напал отряд Фронта национального освобождения Алжира, и несколько французов были убиты. Погоню за алжирцами поручили легионерам из Первого воздушно-десантного полка. Рота «Б» должна была перерезать повстанцам путь к отступлению. В этом сражении Гвидо получил боевое крещение. Сначала он немного растерялся от грохота и суматохи битвы, однако вскоре освоился и не без успеха воспользовался своим легким пулеметом. Отряд Фронта национального освобождения был разбит и понес тяжелые потери.

• Предыдущая
• 8/80
• Следующая