Мила Рудик и загадка Сфинкса - Вольских Алека - Страница 55

• Предыдущая
• 55/82
• Следующая

С этими словами Поллукс Лучезарный, как показалось Миле, немного более торопливой походкой чем обычно, прошел к двери и вышел в коридор.

— Здесь кто-то был? — спросил Ромка, когда шаги профессора затихли.

— Да, но об этом потом, — ответила Мила. — Я хочу поскорее уйти отсюда.

Она решительно направилась к выходу. Друзья последовали за ней. Когда Мила была уже в коридоре, раздался Ромкин голос:

— Эй, а это что? Кому-то испортили костюм?

Мила вздрогнула и непроизвольно втянула в себя воздух. Потом резко развернулась и подскочила к двери, ругая себя, что сразу не подумала об этом. Ромка стоял у дверного косяка и, играя, подбрасывал в воздух свободный краешек лоскутка. Мила отстранила его руку и осторожно сняла с гвоздя небольшой кусок красивой, переливающейся ярким блеском ткани. Это была почти целая золотая манжета. Похожую Мила видела лишь однажды — на щегольском костюме профессора метаморфоз.

* * *

— Объясни еще раз, — покачав головой, попросил Ромка, когда они сидели в пустой гостиной, — что-то я совсем запутался.

Мила терпеливо вздохнула и сказала:

— Тогда, в Алидаде, тот человек мне не привиделся. И Острик никакого отношения к нему не имел. Мы ошибались. Это не могла быть иллюзия, созданная вампиром, потому что сегодня в театре я видела того самого человека. Понимаешь?

— Хорошо, это я понимаю, — кивнул Ромка. — Ну а при чем здесь манжета?

— Когда Альбина привела меня в театр, возле этой самой двери она зацепилась за гвоздь и порвала накидку. Этот гвоздь, он там очень неудобно торчит. Я думаю, за него многие цепляются. Вот и этот человек… когда он хотел напасть на меня, привидения напугали его… — Мила нахмурилась и растерянно покачала головой. — Не знаю, почему они решили помочь мне… Неважно. Главное, что, убегая, он зацепился за этот самый гвоздь, и манжета оторвалась.

— Значит, эта манжета принадлежит человеку, который хотел на тебя напасть? — дрожащим голосом заключила Белка.

— Именно.

— Ну и что из этого? — скептически пожал плечами Ромка. — Ты же не будешь бегать по городу и искать человека с одной золотой манжетой?

Мила отрицательно покачала головой.

— Нет. Не буду. Это не нужно. Я и так знаю, чья это манжета.

— Что??? — в два голоса воскликнули Ромка с Белкой.

— Ну говори! Чья? — потребовал Ромка.

— Понимаете, — начала Мила, — после того концерта, когда костюм Марса превратился в… — Мила смущенно запнулась.

— В кучу жидких экскрементов, знаем, — без всякого смущения закончил за нее Ромка. — Ну?!

— Альбина привела меня в свою башню, чтобы назначить наказание. Поллукс Лучезарный тоже пришел. Он переоделся. Выглядел блестяще. — Мила взяла в руки манжету и натянула ее обеими руками. — И у него из-под рукавов плаща наружу были загнуты вот такие золотые манжеты.

Белка ахнула и прикрыла рот рукой.

— А ведь он всегда говорил, что все его костюмы — это эксклюзив! — сказала она, не отнимая рук ото рта. — Что они единственные в своем роде!

— Вот именно, — согласилась Мила и тут же нахмурилась еще сильнее и задумчиво уставилась на манжету. — Но я ничего не понимаю. Зачем профессору Лучезарному нападать на меня?

Ромка издал невеселый смешок.

— Так он ведь считает, что ты опозорила его перед всей элитой Троллинбурга! Ты что, забыла, что это была премьера, и в ложах собрался весь цвет чародейского общества? Может, он решил таким образом тебе отомстить?

— Но ведь ты сам видел его! — воскликнула Мила. — На нем не было накидки. И не было никакого костюма с манжетами.

— Он же актер… Да что там! Он метаморфист! Он лица меняет, как перчатки, а тут просто переодеться в другую одежду! Простейшее заклинание — «Имаго Модус». Даже ты это умеешь, — упорствовал Ромка.

Мила обдумывала Ромкины слова, теребя в руках золотую манжету. Она была сделана из гладкого атласа, и, даже накрахмаленная, была приятной на ощупь.

— Но почему, когда он появился там вслед за нами, он не попытался забрать манжету? Он же понимал, что это улика против него? — удивилась Белка.

— Ты сама сказала: потому что мы там были, — ответил Ромка. — Значит, у него не было возможности сделать это, не привлекая к себе внимания. Он мог надеяться, что мы не заметим ее, а Мила в шоковом состоянии попросту забудет. Или… — Ромка пожал плечами. — Он и сам мог забыть о ней. На него напала сотня взбешенных призраков, он бежал в панике — тут, может, и не до манжеты было.

Белка тяжело вздохнула — ей не хотелось верить, что Поллукс Лучезарный способен на кого-то напасть.

— Нет. Все равно здесь что-то не так, — негромко, но убежденно произнесла Мила. — В Алидаде был тот же самый человек, я это точно знаю. Он наблюдал за мной. Что-то ему было нужно от меня.

— Но ведь Лучезарный был тогда в Алидаде, ты же не забыла? — напомнил Ромка.

Мила покачала головой.

— Да, он там был. Но тогда еще не было представления в Театре Привидений. И не было этого позорного эпизода с доспехами Марса. И если человеком, который наблюдал за мной и за Остриком, был Лучезарный, то какая у него тогда была на то причина?

Теперь задумался Ромка.

— Это ужасно! — на высокой ноте произнесла Белка, на ее лице было совершенно несчастное выражение. — Еще один учитель метаморфоз и снова какая-то мутная история.

— А ведь верно, — вдруг задумчиво пробормотал Ромка, глядя в пол, словно высчитывая что-то в уме. — Метаморфозы…

— Ты о чем? — спросила Мила.

Ромка поднял глаза и решительно дунул на челку.

— В Алидаде мы узнали, что у Многолика были единомышленники, а Хранитель Родовых Гербов сказал, что, кроме Многолика, у князя Воранта есть еще один наследник. Так почему не предположить, что последователем Многолика и наследником князя Воранта может быть один и тот же человек?

Мила сглотнула и почувствовала, как сердце застучало быстрее, как всегда это случалось, если разговор касался Многолика.

— Нет, — твердо качнула головой Мила, понимая, куда клонит Ромка. — Это все не то.

— Но почему? — с энтузиазмом воскликнул Ромка; кажется, эта идея начала ему нравиться. — Он тоже метаморфист. Вспомни, что рассказывал Хранитель: князь Ворант мог превратиться в любое животное и не только. А Лучезарный… Да ты сама вспомни — в кого он только не превращался на представлении! Голова быка была? Была. Голова шакала была? Была. Змеи вместо ног были? Были. У Аида крылья были? Были. После этого ты сомневаешься, что он может превратиться в любое животное?

Мила, тяжело дыша, поднялась на ноги. Она понимала, что в Ромкиных словах есть резон, но также знала, что это лишь совпадение, не более.

— Хорошо, — категорично начала Мила. — Я согласна: профессор Лучезарный может превратиться в кого угодно. — И резко уточнила: — Вероятно, может. Но он не наследник князя Воранта. Поверь мне. И никакого отношения к Многолику не имеет. Я не могу этого объяснить. Я просто знаю! Ты ошибаешься! Ясно!?

Улыбка сошла с Ромкиного лица. Кажется, чересчур резкий тон Милы его немного обидел.

— Как хочешь, — пожал плечами он. — Но вспомни: профессор Лучезарный очень часто вел себя подозрительно. И это неспроста. Он что-то скрывает — это во-первых. И у тебя в руках его манжета — это во-вторых. Подумай об этом.

Ромка встал с кресла и, не пожелав никому спокойной ночи, вышел из гостиной.

Когда за ним захлопнулась дверь, Мила перехватила взволнованный взгляд Белки. Та поочередно смотрела на Милу и озиралась на дверь, будто не могла решить: бежать за Ромкой или остаться здесь. Но в конце концов глубоко и обреченно вздохнула и решительно откинулась в кресле.

Мила тоже вздохнула и, не глядя на Белку, сказала:

— Кстати, у меня было еще одно видение.

Глава 13

Что рассказал звездочет Селенус

Ромка вовсе на Милу не в обиде — утверждала Белка. Просто, но мнению Белки, его самолюбие откровенно задело то, что Мила категорически отвергла его версию произошедшего. Мила же про себя называла это по-другому: игнорировать мнение друга. По крайней мере, ей казалось, что для Ромки это выглядит именно так. Или, что еще хуже, будучи крайне сообразительным, он мог догадаться, что Мила от него что-то скрывает. И все это было просто паршиво, потому что Ромка был ее лучшим другом, и без его поддержки она чувствовала себя почти такой же одинокой, как тогда, когда жила с бабушкой и со Степанычем. Хотя теперь, разумеется, все было иначе. Теперь она жила среди людей, которые очень даже неплохо к ней относились. В конце концов, у нее была Белка. Но так уж сложилось, что с Белкой никогда не было так, как с Ромкой, когда с одного взгляда друг друга понимаешь.

• Предыдущая
• 55/82
• Следующая