Гарри Потер и Обряд Защиты Рода - Collinerouge Danielle - Страница 54

Джеймсу очень понравилось у нас. Особенно телевизор и кафе на соседней улочке. Джеймс невероятно стильный даже в одежде магглов. Но она ему не очень понравилась, вернее, ему не понравились узкие джинсы.

– Лили, - Дневник, я в первый раз увидела, что Джеймс серьёзно смутился! – а если я захочу тебя, что же тогда мне делать!

– Думать про Филча и все сразу станет в порядке, - закатилась от хохота я.

– Если я подумаю о Филче, то боюсь, что у меня никогда ничего не встанет, - весело отпарировал он, - это же школьный ужас, воплощение всех подростковых комплексов, маньяк чистоты и скуки!

Джеймсу настолько понравилось у меня, что он уехал в полном недоумении, почему к магглам испытывают такое презрение в мире волшебников. Он считал, что у нас многому не мешало бы поучиться. Например, ему понравилось метро и ужасно рассмешили турникеты, которые так легко обмануть при помощи плаща-невидимки. Но особенно ему понравился эротический фильм, который мы посмотрели тайком ночью, пока мама и Петуния спали в своих комнатах. Джеймс так завелся! А потом признал, что это круче «Чарующей плоти». Я тут же расспросила его об этом журнале. Джеймс с изумлением узнал, что я не видела ни одного номера. Он объяснил мне, что там двигающиеся фотографии красавиц-волшебниц, которые оголяются перед читателем, трогают себя в нужных местах. А в конце каждого номера есть фотография пары, которая занимается приблизительно тем же, чем я с Джеймсом в комнате по желанию. Всё это удовольствие стоит 8 галеонов, а если фото цветные, то 16! Я расспросила его, когда он успел насмотреться этих журнальчиков. Он сказал, что впервые по блату (огромному) ему его одолжил, угадай, кто, милый Дневник, конечно же, непревзойденный Сириус. У него, наверное, интерес к этому делу возник через несколько часов после рождения! Джеймс рассказал, что Сириуса соблазнила семикурсница, когда ему едва исполнилось 15 лет. С тех пор он на этом слегка повернулся, благо от желающих отбоя не было и нет по сей день! В приливе откровенности Джеймс сознался, что Сириус быстро всем пресыщается и это его главный недостаток. Оказывается, Блек недоумевает по поводу того, что я до сих пор не надоела Джеймсу. Но тут же оправдал его тем, что он просто ещё ни разу не влюблялся по-настоящему. А по поводу журналов Джеймс сказал, что из-за прекрасного полового воспитания в Хогвартсе только благодаря этой «Чарушке» не упал в обморок при виде обнажившейся перед ним гейлы и не набросился, как голодный волк, на меня. Я кокетливо спросила, почему, как голодный волк? На что он ответил, что никогда не видел тела, прекраснее моего.

– А ты их много видел, Казанова? – засмеялась я.

– Кто?

– Неважно, любимый. Так что, ты видел много обнаженных женщин?

– Мы украли у Филча 12 журналов и раздали голодающему народу, - растянулся в улыбке Джеймс.

Нет, у этих ребят совсем нет тормозов!

Потом Джеймс стал гладить меня и рассказывать, как мечтал обо мне. Оказывается, он подсмотрел за мной, когда я купалась в душе на 4 курсе при помощи удлиненного глаза – его собственного изобретения, которое, правда, имело один недостаток – быстро выходило из строя. С тех пор он на мне окончательно повернулся. Но я думаю, что он сказал это, чтобы сделать мне приятное и чтобы я его не сильно била за такие проделки. Ведь в 14 лет я была маленькой тощей девочкой с двумя прыщами вместо груди и острой попкой, из которой росли две длиннющие худющие ножки. Я расцвела только в последнее время, особенно, когда начала встречаться с Джеймсом. Мои прыщи превратились в груди. Расширились бедра, а талия так и осталась узкой.

Джеймс тем временем благополучно полностью раздел меня. Я легла на груду нашей одежды (Джеймс с собой не церемонится) и подумала о том, что если мама спустится по лестнице и увидит, чем мы занимаемся, её хватит сердечный удар. Она – женщина строгих правил.

– Я недавно узнал, что с тобой, - прошептал Джеймс, наваливаясь на меня.

– В каком смысле? – я ужасно волнуюсь, когда это описываю, дорогой Дневник, но в этот момент я именно и сделала то, что обхватила Джеймса ногами.

– У тебя на теле нет волос, - пояснил он.

– Да, и я правда, не знаю, что это значит, Джеймс, - выдохнула я, потому что он начал вытворять просто черт знает что!

– Это значит, что ты настоящая ведьма, которая сводит с ума всех – начиная от молокососов и заканчивая дедушками, - нет, что начал делать Джеймс, я не могу тебе написать, дорогой Дневник, только бы мама не проснулась!

Я ответила ему, что он выдумщик. Но Джеймс, оторвавшись от меня, покачал головой и сказал, что прочитал это в одной книге из Запретной Секции, куда иногда заглядывает благодаря своему плащу. Не знаю, правда то, что сказал Джеймс, или преувеличение, но я хотела бы, чтобы от меня сходил с ума только один парень. Тот, который был сейчас в моих объятиях.

Я обдумывала слова Джеймса и позже. Если Джеймс не выдумывает, то я не просто волшебница, стоит мне распустить свои чары и поманить пальцем какого-нибудь маггла, волшебника или даже нашего профессора Бинса, то те бросятся на меня, очертя голову. Но на самом деле, это не так смешно, как пишется, мой дорогой Дневник. Конечно, приятно, что на тебя обращает внимание противоположный пол, что Джеймс без памяти любит меня, что парни жадно и с надеждой смотрят на меня. Но с другой стороны, меня ненавидит Петуния, меня часто норовят облапать пацаны и парни, и только строгие порядки и наказания в нашей школе хоть как-то сдерживают их. С тех пор, как я стала женщиной, все только усугубилось. Когда в прошлом году 2 семиклассницы, независимо друг от друга, предложили поласкаться, я решила, что они чокнулись без парней. Но в этом году я не знаю, куда мне деться от завистливых и восхищенных взглядов девушек. Когда же я пришла купаться после всех, то ко мне откровенно пристала Шейла – моя одноклассница, сказала, что это мне очень понравится, что это здорово и совершенно ничем мне не грозит. Я испуганно закрылась. Но она начала меня уговаривать, обнимать и обещать, что доставит мне такое удовольствие, которое мне и не снилось. Я вырвалась и сбежала. Потом долго не могла уснуть.

Кажется, я все поняла, милый Дневник! Очень скоро после этого я встретила профессора Дамблдора, который на меня посмотрел, как на бомбу, которая вот-вот разнесет всю школу. Я ещё тогда испугалась, что он считывает информацию с меня и все понял про нас с Джеймсом. Но он ничего не сказал. Этим же вечером профессор Макгонагал разрешила мне пользоваться одной из ванн для старост (не той, где мы встречались с Джеймсом, там, оказывается, купаются старосты-парни), при этом добавила, что если я этого хочу. Я тогда ничего не поняла. Теперь стал понятен и грустный взгляд нашего доброго директора, когда он и мадам Помфри выяснили, что меня едва не убили при помощи черной магии.

Дорогой мой Дневник, как меня любят неприятности! И почему со мной всегда что-то не так! То менструация, во время которой я истекаю кровью, словно тяжело раненая, то притягиваю к себе похотливые взгляды парней и даже девушек, то паду жертвой очередной подлости слизеринцев. Теперь неприятности добрались и до нашей с Джеймсом постели. Мы так чудесно любили друг друга в какой-то комнате – Джеймс привел меня туда в первый раз, в ней была такая милая романтическая обстановка. Свечи, полумрак. Возможно, банально, но мне понравилось. Всё было так замечательно. И вообрази мой ужас, дорогой Дневник, когда из-за плеча Джеймса я увидела Снейпа! Это был кошмар – бледный, с перекошенным лицом! И он смотрел на нас!!! Естественно, я закричала и от страха, и от стыда! Как долго он за нами наблюдал? Выследил он нас или нашел случайно? Джеймс не сомневался в том, что выследил. Он подозревает, что особое презрение, которое испытывает ко мне Слинявус, это такая форма любви. И из-за меня состоялась дуэль. Да, милый Дневник, настоящая дуэль, в которой Джеймс и Снейп едва не убили друг друга. Они кидали в друг друга такие заклинания, про которые я даже не слышала. Снейп заблокировал меня патронусом, чтобы я не вмешивалась и не пострадала во время их ужасной перестрелки. К счастью, они только оглушили друг друга. Но зато очень сильно. Я так переживала за Джеймса! Мне разрешили посидеть с ним всего десять минут. Когда же меня выставили из больничного крыла, я вновь вернулась туда под покровом плаща-невидимки. Я слышала, что мадам Помфри говорила деканам, что Джеймс и Снейп сильно навредили друг другу, и я очень испугалась, что мой любимый умрет. Как я могла не прийти к нему! «Если очень любишь, то можно облегчить страдания», - говорил мне Джеймс, пытаясь помочь мне, когда у меня болел живот. Позже я узнала, что это истинная правда. Если положить руку на грудь, то можно отдать часть своей силы, энергии. Я просидела так несколько часов, пока не затекло все мое тело. Джеймс спокойно дышал, хотя в себя не пришёл. Но что-то внутри меня подсказало, что он принял мою помощь и ему уже гораздо лучше. Я коснулась его губ и выскользнула из комнаты.